Метро 2035. Питер 2. Война - Шимун Врочек

– Воспитывать надо, – Варлак тяжело вздохнул. – Не воспитаешь сразу, потом наплачешься.

– Дык, а я про что?

Комар вдруг понял, что ненавидит Убера всеми силами души. Вот сукин бритоголовый сын. К ненависти примешивалось нечто вроде восхищения. Кажется, Убер нашел подход к «балерине-тяжеловесу».

– Воспитанная собака – лицо хозяина, – сказал Варлак. – Невоспитанная – тоже лицо.

– Вот-вот.

Хотя вскоре Комара начали мучить сомнения: действительно ли Убер притворяется? С этим товарищем никогда не знаешь, чего ожидать. Вот сейчас отдаст на воспитание Варлаку… Так и до ошейника недалеко. И собачьей миски. Комар покрутил головой. Ерунда. Многое в Убере было неправильным, странным и жестким…

Но одно можно было знать точно – этот не предаст. Ага, ага. «Такая корова нужна самому». Будет драться за тебя до последнего. Комар зевнул. Несмотря на все происходящее, веки словно свинцом налиты. Комар опять вспомнил, как приближалась к нему в темноте Леди…

Девочка поднимает голову и смотрит прямо в глаза ему, последнему защитнику Владимирской… и глаза ее красные, как кровь… Красные. Красные.

КРАСНЫЕ.

– Комар! Очнись! – пихнул его локтем в спину Убер. Блин. Комар дернулся, возвращаясь в реальность. Помотал головой, зажмурился, открыл глаза, прогоняя кошмар. Тьфу, привидится же…

Он огляделся.

Профессор все еще спал, иногда дергая во сне ногой и причмокивая губами. Забавно, что даже спящим Водяник выглядел так, словно читал очередную лекцию. Глубокомысленно – и немного смешно. Руки у профессора были связаны за спиной. Бедолага.

«Где сейчас Герда и Таджик? – подумал Комар невольно. – Надеюсь, с ними все хорошо».

Оказывается, он уже начал привыкать к их невероятной компании, в которой скинхед и азиат оказались в одной связке, а неприступная женщина-врач Герда и бывший солдат-владимирец, чудом переживший смерть в логове твари, спали рядом.

– Емкости тебе не хватает, вот что, – сказал Убер.

Варлак медленно поднял на скинхеда взгляд.

– О чем ты?

– Емкость души, – сказал Убер. – Душа – это как железный бидон. Что нальешь туда, то и будет. Но самое страшное в другом. Даже если ты всю жизнь лил туда одну чистую отфильтрованную воду… одна-единственная ложка грязи испортит все. Брось в чистую воду кусок карбида – и попробуй ее выпить.

Молчание.

Варлак задумчиво склонил голову на левое плечо. Как большая собака.

– В этом что-то есть, – сказал он. – Только у меня вместо воды – сплошной карбид. Плеснешь воды – разорвет на хуй. Может, поэтому я избегаю любых хороших поступков?

* * *

– После Саддама Великого началась в метро совершеннейшая дичь, – рассуждал Варлак неторопливо. – Демократия. Свобода. Это сейчас все более-менее устаканилось, а тогда нельзя было женщину одну отпустить и уж тем более ребенка. Изнасилуют точно, а то и еще что страшнее сотворят. Люди друг другу волки, это я тебе говорю, Федор. А знаешь, почему?

Комар поморгал.

– Нет.

– В аду все можно, – сказал Варлак убежденно. – Никуда уже ты не попадешь больше, не надейся. Дальше падать некуда. Здесь, в метро все закончится. Все котлы и вилы – все здесь. И все круги ада здесь – на выбор. Поэтому я такой. В аду нужно быть чумазым, как черти. Кто чуть побелее – тот и жертва. Понял? Думаешь, я тебе вру? Себя, думаешь, оправдываю? Нет мне прощения. Это я давно знаю. Но и ада на меня другого нет. Так что я побуду чертом еще немного, а ты как хочешь.

– Ну, вы же… люди.

– Черт я. Ты уж извини, Комар, но другого выбора у меня нет.

Профессор Водяник, не просыпаясь, начал мучительно кашлять. Словно внутри у него что-то рвалось. Комар посмотрел на Варлака.

– Убьешь нас?

– Да нет, зачем? – Варлак покачал головой. – Они тебя убьют, не я, – он мотнул головой в сторону стоянки бандитов, откуда неслись пьяные выкрики и громкий смех. – Только сначала пытать будут. Я не знаю, почему так. Понимаешь, Федор, мне это не нужно. Вот этим только дай сигаретой прижечь, яйца отрезать или еще как… Мне – не надо. Никакого удовольствия. А им хочется. Я никогда не понимал.

– Может, ты просто хороший человек?

Варлак покачал головой. С сожалением.

– Нет, Федор. Даже не надейся. Я бы хотел, чтобы так было. Тогда я бы дал тебе сейчас нож, чтобы ты перерезал веревку. А сам бы взял пистолет и перестрелял бы их всех. Всех этих ублюдков. Я это могу. Ты сильный, Федор, я вижу, но со мной тебе не справиться. А им – тем более.

Комар даже подался вперед:

– Так сделай это. Дай мне нож!

– Нет. Понимаешь, мне все равно. Вот я сижу, говорю с тобой, а у меня внутри пусто. Совсем пусто. У меня внутри словно метро и все пустое, вымороженное. До самого дна.

Комар помолчал.

– Тогда дай мне нож, чтобы я хотя бы попытался… умереть человеком.

– Не выйдет, Федор.

Опять тупик. Думай, велел себе Комар. Ну!

– Слушай, брат, – сказал Убер из-за спины Комара. – А как ты относишься к азартным играм?

Варлак улыбнулся. Ну же! Комар затаил дыхание, боясь спугнуть удачу. Если Варлак пожелает спорить с Убером, это наш шанс…

– Никак.

* * *

– Эй, ты! – пинок, грубый голос. – Дезертир! Вставай!

Владимирец повел плечами. Похоже все, отбегался Комар. Как тот Колобок из сказки. «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… я от Леди ушел… И от Лорда ушел…»

А от этих пьяных придурков хрен уйдешь.

Отряд уродов. Откуда веганцы их только понабрали? Говорят скорее как жители Большого Метро. Оружия мало, формы нет, ходят в чем попало. И ни следа знаменитой дисциплины, которой славятся войска Империи. Одно слово: бандиты. «Всех бы вас, уродов, перестрелять».

Его снова пнули в бок. Больно.

– Вставай, сучонок!

Комар нехотя поднялся, набычился.

– Куда вы его? – спросил Убер. – Эй!

– Там узнаешь.

Комара потащили двое, как он не упирался.

– Варлак! – окрикнул он громилу. «Тяжеловес-балерина» медленно, нехотя повернул голову.

– Что тебе?

– Что сказал твой пес перед смертью?!

Варлак замер. Лицо его сделалось лицом каменной статуи с набережной Невы. Мраморное, выщербленное ветром и непогодами. Неподвижное.

– Варлак!! – он рванулся, упал коленями на гранит.

– Хватит болтать! – сказал один из тех, что пришел за Комаром. – Сейчас мы с тобой будем играть в интересные познавательные игры, – пообещал наемник. Кулак врезался Комару под дых, дыхание прервалось. Комар ударился лбом об пол, стиснул зубы, пережидая боль. – Вставай, собачка, там народ заждался. Ну!