Шрам - Эмили Макинтайр

плечо прежде, чем я успеваю закончить слово. Из меня вырывается еще один стон.

Оглядевшись по сторонам, Сара достает из кармана маленький флакончик.

Лауданум.

– Ты хочешь меня накачать?

Она вскидывает бровь:

– Просто прими немного. Чтобы не было больно.

Приняв из ее рук бутылочку, я отпиваю горькую жидкость, после чего с помощью Сары поднимаюсь на ноги. Мое тело измождено, я дрожу и покрыт синяками. Но я жив. И она жива.

– Как это возможно?

Вдалеке раздаются крики – Сара, глядя мне в глаза, кладет свою руку поверх моей. Страх сжимает мою грудь. Я только что вернул ее и не готов потерять снова.

– Ты можешь бежать? – шепчет она.

Как только я киваю, она увлекает меня за собой. Мышцы кричат в знак протеста, а легкие горят, пока мы мчимся от середины двора к восточной стороне и прячемся за стеной, ведущей в туннели.

Двор охвачен огнем, где-то вдалеке лают собаки, и мне не нужны слова, чтобы понять: скоро сюда хлынут военные. Не убеди я Майкла отослать большую часть войск, Сара бы даже до меня не добралась.

– Что ты сделала? – спрашиваю я, обхватывая руками ее лицо.

– Если Тристан не идет к революции, – произносит она с улыбкой на губах, – значит, революция придет к Тристану.

Сердце разрывается на части, и мне так хочется расцеловать ее. Пусть я измотан, изранен и наверняка пахну смертью, я все равно наклоняюсь, просовываю язык ей в рот и упиваюсь ощущением боли, вызванной новыми ранами. Уж если нам и суждено умереть, то будь я проклят, если не попробую ее на вкус еще раз.

Со стоном она отдает столько же, сколько получает.

А потом отрывается от меня:

– Я привела их в туннели.

От ее слов меня передергивает:

– Мятежников?

Сара кивает.

– Я не знала, известно ли Майклу о их существовании, но это был единственный шанс проникнуть в замок и пробраться сюда, не будучи обстрелянными и убитыми. Эдвард с ними, и они готовы сражаться, Тристан. Мы справимся.

Я качаю головой, вникая в ее слова. Крики слышатся уже ближе, чем раньше, а за стенами замка раздается выстрел. Еще мгновение, и нас схватят.

И тут меня настигает тошнотворная мысль – сердце бешено колотится в груди, вырываясь наружу, когда я хватаю ее за руку:

– Сара.

Она стоит возле угла, наблюдая за происходящим, но сразу же оборачивается.

– Саймон в туннелях.

На ее лице застывает ужас, рот широко раскрывается, а глаза становятся огромными.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Тристан, ты должен забрать его оттуда.

Я качаю головой. Челюсть напрягается, душа разрывается на части: я знаю, что должен отыскать его… но я не в силах этого сделать.

– Я не оставлю тебя.

Она усмехается, хотя я и вижу, что в ее темных глазах зарождается смятение:

– Думаешь, ты влюбился в слабую женщину?

Моя грудь вздымается, эмоции выкручивают мне кости.

– Я могу о себе позаботиться, – обещает она, и ее слова пропитаны самой горькой ложью. – Иди и спаси своего племянника.

Дыхание вырывается из легких. Она знает. Конечно, она знает.

Двери замка с грохотом распахиваются, выпуская в ночной воздух гулкое эхо. Заглянув за угол, я вижу не менее двух десятков солдат в форме и с собаками на поводках.

– Сара, – раздается громкий голос.

Она отшатывается от меня и отворачивается, сузив глаза.

– От нас не убежать, милая племянница. Выйди и сдайся, и мы окажем тебе милость.

Она подается вперед; ее гнев настолько силен, что я вижу, как он струится из ее кожи.

– Ты что, с ума сошла? – кричу я, хватая ее за руку. – Не выходи туда.

– Мы нашли всех твоих друзей, – продолжает ее дядя. – Если вы оба сдадитесь, мы оставим их в живых.

– Иди, – требует она, тыча в меня пальцем.

Охваченный ужасом и почти бездыханный я качаю головой.

– Тристан, послушай меня, – умоляет Сара. – Ты знаешь туннели как свои пять пальцев. Ты единственный, кто в них ориентируется. – Ее глаза наполняются слезами. – Я никогда не прощу себе, если с ним что-то случится. И ты тоже, хоть и не хочешь этого признавать. Ты должен спасти Саймона. Прошу тебя.

Когти безнадежности впиваются мне в грудь и вырывают сердце, бросая его на землю у ее ног. Но я и не думаю его поднимать: оно все равно бьется только ради нее.

Раздувая ноздри, я стискиваю ее лицо в своих ладонях, впиваясь взглядом в ее черты, и прижимаюсь лбом к ее лбу:

– Тебе нельзя умирать. Ты слышишь меня? Я вернусь за тобой.

Ее губы дрожат:

– Я знаю.

Я притягиваю ее к себе, когда она пытается отвернуться, и в последний раз прижимаю ее губы к своим.

– Если что-то случится, знай, что я найду тебя в любой жизни, Сара Битро. Ты моя, и даже смерть не сможет нас разлучить.

Подавив всхлип, Сара толкает меня в грудь.

Я разворачиваюсь и бегу в сторону туннелей.

Глава 53

ТРИСТАН

Выбор должен был пасть на меня.

Как бы мне ни хотелось пожертвовать собой и отправить Сару на поиски, это предстояло сделать мне. Ни один человек не знает туннели так хорошо, как знаю их я. Никто не смог бы вовремя вывести Саймона. Солдаты теснили повстанцев со всех сторон, а когда на них надавили, они запаниковали, устроив давку. Я ощущал вибрацию на полу туннеля, пока бежал, борясь с усталостью и невыносимой болью в своем измученном теле. Я слышал крики и плач, которые эхом отражались от каменных стен. Слышал выстрелы и борьбу людей за свою жизнь.

Но я нашел Саймона. На его лице были следы от слез, а нога была сломана и искривлена. Он обнимал Пола за плечи, пока его мать лежала возле их ног, затоптанная толпой.

– Ты пришел, – прошептал мальчик. – Как и обещал.

Ну разве я мог повернуть назад?

Даже если все во мне кричало и умоляло бежать обратно – туда, где я оставил свое сердце, – я схватил Саймона и Пола, освободил их и помог бежать из Глории Терры.

Чтобы уберечь их.

С тех пор прошло три дня и, хотя я до сих пор ощущаю боль, раны уже заживают. Но зато в голове творится полный бардак. Майкл издевается надо мной, рассказывая о пленении Сары. Что ж, по крайней мере, она осталась жива.

Он открыто заявил, что если я сдамся, выдам себя, то он отпустит ее на свободу.

Теперь я официально вне закона, а жители Саксума по-прежнему не знают правды о произошедшем. Они даже не догадываются, что в подземных туннелях лежат мертвые люди и, пока их тела разлагаются, дети плачут, разыскивая пропавших родителей.

При желании я мог бы притвориться, надеть маску и оплакивать наши утраты. Но я устал играть в игры, и единственное, что меня волнует, – это Сара. Пока я не верну ее, все остальное не имеет значения.

Кроме того, скорбь порождает ярость.

А мой народ просто в бешенстве.

С глубоким вздохом Эдвард выхватывает у меня из рук сигарету и затягивается, прислонившись к кирпичной стене за кондитерской в центре Саксума:

– Ты уверен, что хочешь этого? – Я укоризненно смотрю на него. – Если нет, все твои старания за последние несколько дней окажутся напрасными.

В то время как я лечился настойками и зельями, ускоряющими мое выздоровление, Эдвард занимался пропагандой среди солдат: переманивал их; убеждал выбрать сторону, которой они служат; собирал силы со всех концов и излагал наши планы.

– Возьми Шейну и уезжай из города, – велю я ему. – Ты хорошо послужил мне, Эдвард. Я не хочу, чтобы вы оба погибли.

Он скрипит зубами, качая головой:

– Мы верны тебе.

– Верность ничего не значит, – шиплю я. – Я хочу пощадить тебя, Эдвард. Ты мой единственный друг и единственный, кто поддерживал меня на протяжении всей этой истории. Пожалуйста, прими этот дар и позволь мне самому разобраться.

– Со всем уважением, ваше высочество, – Эдвард расправляет плечи, – я уйду только в двух случаях: если вы умрете и когда вас коронуют.

Выглянув из-за угла, я вижу около дюжины солдат, которые, смеясь, заходят в городской бар. Как раз вовремя.

– Ну что, ты готов? – поворачиваюсь я к Эдварду.

– Сожжем все дотла.

С ухмылкой я выхватываю самокрутку из его рук, засовываю ее в рот и направляюсь к бару на противоположной стороне улицы. Зеленые двойные двери распахиваются, и толстое дерево ударяется о стены. И вот я внутри.

Здесь около дюжины человек, большинство из них –