Зонтик для террориста - Иори Фудзивара

— Да, иногда. Но когда он повстречался с тетей, он стал ходить в парк по субботам.

— С тетей?

— С тетей Юко. Она красивая. Дядечка, ты не скажешь папе? Я знаю его тайну.

— Не скажу. А что у папы за тайна?

— Папа влюблен в тетю Юко. Поэтому в этот день он всегда наряжается и берет меня с собой в парк.

— Каждую третью субботу месяца, да?

— Да. Третья суббота месяца — особый день. Я называю его парковым.

— И давно так?

— Э-э, с начала лета.

— А почему папа берет тебя с собой?

— Ну, как объяснить. Я же… не Кюпи-тян…[69]а… Ну кто соединяет мужчину и женщину…

— Купидон.

— Точно, Купидон. Я Купидон. Это я первая заговорила с тетей Юко в парке. Мы с ней подружились, и папа стал ходить в парк вместе со мной. Я была с ним, и он мог разговаривать с тетей Юко. Дядечка, почему ты смеешься?

— Да так. Смешной у тебя папа. А тетя Юко? Она тоже влюбилась в папу?

— Папе, по-моему, не на что было надеяться. Безнадежная любовь.

Я давился от смеха. Маленькие девочки быстро растут. Я проникся симпатией к ее отцу, которого больше не было на этом свете. Мужчина моего поколения испытывал платоническое чувство. Скромная безнадежная любовь высшего чина Управления полиции. Я вспомнил его галстук с узором «огурцами».

— Значит, в ту субботу вы опять встретились с тетей Юко, да?

— Да. Только тетя Юко всегда приходила вместе с другими тетями. Папа разговаривал с ними, но на самом деле ему хотелось общаться с одной тетей Юко. Я видела, как он пытался договориться с ней о свидании. Но у него не получилось.

— Они собирались на площади с водопадом?

— Да.

— А что было потом в тот день?

— Тетя стала странная.

— Странная?

— Она отпихнула меня.

— Почему?

— Я не знаю. А дальше совсем ничего не помню.

— Эх, — сказал я. — А что было до этого, помнишь? Около водопада лежала большая сумка.

— Лежала, — тут же ответила она. — Я села на нее верхом и играла, но папа накричал на меня. Перед тем как пришли тети, когда я играла одна, сумку забрал дедушка. Он лег на нее и уснул.

— Дедушка? А какой дедушка, не помнишь?

— Такой, как ты. В галстуке. Дядечка, только тебе совсем не идет этот галстук.

— Мне тоже так кажется. И для чего придумали эти удавки? Ты помнишь лицо того дедушки?

— Ну, у него был шрам вместо уха.

— Какая у тебя хорошая память.

— Еще бы. Ведь тот дедушка был такой странный. Как будто наполовину уснул. Может быть, пьяный? Дядечка, ты тоже бываешь пьяный?

— Бываю. Но днем я не сплю. Как же этот дедушка дошел до парка, если он спал?

— Его дядя привел.

— Дядя? Какой?

— Невысокого роста. А потом оставил дедушку, а сам куда-то ушел.

— А ты не помнишь его лица?

— Нет, не помню. Он тоже был в галстуке… А, вспомнила. На нем были темные очки.

В этот момент послышался стук открываемой двери. Я оглянулся — на меня уставилась пожилая медсестра с подносом в руках.

— Как же можно! Вы ведь обещали предупреждать нас, когда будете брать показания.

— Простите. Я заглянул на пост, но вы отсутствовали. — Я посмотрел на девочку. — Что ж, на сегодня закончим.

— Ты уже уходишь?

Я кивнул, уже вставая, а девочка сказала:

— Дядечка.

Я оглянулся:

— Ну, чего тебе?

— Ты придешь на мой концерт?

— Приду. Обязательно.

— Тогда скажи, какую музыку ты любишь.

Немного подумав, я ответил:

— Японские рок-группы шестидесятых.

— Японские рок-группы шестидесятых? А что это за музыка?

— Чем-то похожа на этно. Только они давным-давно распались.

— Я найду ноты и разучу. Ты еще придешь ко мне?

— Да. Приду в ближайшее время.

Ощущая на себе холодный взгляд медсестры, я помахал рукой у двери. Девочка радостно улыбнулась мне с кровати.

Я вышел в коридор. На глаза мне попался полицейский в форме, шагавший в мою сторону. Наверное, увидел, как я выхожу из триста шестой. Он окликнул меня:

— Ты кто такой?

— Я Синто из первого отдела расследований Управления полиции. Приходил взять показания у свидетеля.

Похоже, эта фамилия была известна и среди патрульных участка Синдзюку. Полицейский вытянулся по струнке.

— Виноват. Простите.

— Ничего страшного. Спасибо за службу, — сказал я, повернулся к нему спиной и медленно пошел. За поворотом я ускорил шаг, а по лестнице вообще побежал.

Я запыхался, выскочив на улицу. Поймал такси, назвал адрес: Западный Симбаси. Мне необходимо было сейчас снова связаться с Асаи. Позвоню, когда выйду из такси. В это мгновение диктор сказала по радио бодрым голосом:

«Сегодня опять будет ясная погода».

Я посмотрел в окно. Точно. Сегодня опять будет ясно.

Здание «Фартека» выглядело современно, десять с лишним этажей. Наверное, это так называемые умные здания,[70]модные в последнее время. Я вошел внутрь, остановился у стойки. Увидев меня, две девушки встали. Необычный прием в наши дни.

Я сказал одной их них:

— Хочу встретиться с директором-распорядителем Канеллой.

— У вас назначено?

Я покачал головой. Она осмотрела меня с головы до ног и учтиво ответила:

— Прошу извинить, но, к сожалению, Канелла не встречается ни с кем без предварительной договоренности. Таков принцип.

— Вы не могли бы передать, что пришел Тосихико Кикути. Думаю, принципы господина Канеллы позволяют исключения. Может, у меня ничего не получится, но я не думаю, что с ним так сложно связаться.

Наверное, ей не понравился мой тон. Я нахмурился, а она с подозрением посмотрела на меня, но взяла трубку внутреннего телефона и начала говорить по-английски. О чем она говорила, я не понял. Закончив разговор, она с удивлением посмотрела на меня. Видимо, ответ, который она получила, относился к разряду больших исключений. Она ответила, скрывая изумление: