Создатели - Эдуард Катлас

Самый широкий поток лавы, перегораживающий им путь, в один момент просто исчез, превратился в твердую скалу, не оставив ни единого напоминания о том, что здесь только что текла раскаленная река.

В другом месте, там, где лава начала перехлестывать через край трещины и разливаться во все стороны, перегораживая им путь, неожиданно образовалась пропасть, моментально поглотившая ухнувшую в нее лаву. Но недостаточно широкая, чтобы через нее нельзя было перепрыгнуть.

А главное – их путь сократился. Дима видел это, хотя не был уверен, что это заметил кто-то, кроме него.

Он видел, как исчезло полсотни метров их пути, просто схлопнулось, причем так, что края разрыва сошлись ровно, без малейшего намека на шов, на существовавший только что разрыв, на то, что здесь вообще что-то было. Часть пространства просто исчезла, и сократила их путь еще на несколько драгоценных секунд.

Но как бы ни старались маги, и их проводники, многие не успели. Не добежали, рухнули в пропасти, оказались залитыми неожиданными потоками лавы, заваленными обрушивающимися со стен камнями. Мир пещеры рушился, и готов был похоронить любого вместе с собой. Он и создавался только как ловушка для тех, кто посмеет пойти этой дорогой. Они перенеслись. Лавы во втором мире было больше, а твердой поверхности – еще меньше.

Что-то цеплялось за ноги, и Дима невольно опустил взгляд вниз, задержавшись лишь на мгновения, чтобы убедиться, что нет немедленной угрозы, ни для Лютика, ни для мага, ни для него.

За его штаны цеплялись руки, черные, скользкие руки мертвецов вытягивались к ним прямо из грязи, и цепляли за ноги всю армию.

Только сейчас до него дошло, что низкий гудящий звук, которым был насыщен этот мир – это не просто гул, это тысячи, миллионы бормочущих, просящих, о чем-то умоляющих голосов. Тщетные мольбы грешников, которых заставил каяться лишь ад.

Они по прежнему были в подземной пещере, но теперь понятие «подземная» приобретало второе звучание. Они были в аду, созданном для них Мучителем. Гротескном, немного выхолощенном и символьном аду фантазий Данте. Дима не сказал бы точно, какой именно круг им решили показать, да и не стал бы даже об этом задумываться.

Потому что мальчик показал вперед, на точку через пару сотен метров вдоль пещеры, туда, где стоял одинокий каменный обелиск с выбитыми на нем письменами. Место следующего переноса.

Они вязли в море цепляющихся за них рук. Дима увидел, как одна из таких рук не дала воину перепрыгнуть через расщелину, дернув его в последний момент и послужив причиной тому, что воин рухнул вниз, в текущую по дну лаву. А голос, который сопровождал движение руки, застонал еще жалостливее, только что потеряв того, кому он мог пожаловаться, покаяться, попросить о прощении, в тщетной попытке его получить. Рука тут же начала искать новую жертву, того, кому она могла бы поведать свои печали. Вымолить прощение.

– Вот же, мать его, фантазия у ублюдка. – Отчетливо произнес сзади друг их проводника.

И от этих слов, ясных, простых, незамутненных никакой ауры ни силы, ни ужаса, ничего другого, просто обычных слов обычного человека, многим вокруг стало легче. Они пришли в себя, стряхивая дурман этого мира. Отделяя себя от всхлипов кающихся – зова мертвых сирен. Но воины продолжали гибнуть.

Один не смог сразу выдернуть ноги, отодрать от нее державшую ее мертвую руку, потом прислушался, услышал что-то, скорее всего – жалостливую историю грешной жизни, даже наклонился, чтобы слышать лучше. Его зацепило еще сразу несколько рук, и он слушал их стенания, даже не пытаясь вырваться. Очень скоро черные руки утащили воина вглубь, туда, откуда его уже никто не мог достать.

В следующий раз, когда Дима увидел еще одного воина, тоже начавшего к чему-то прислушиваться, он молча толкнул его вперед, сбивая дурман, заставляя двигаться, не позволяя услышать ту историю, что ему хотели рассказать.

Для каждого из них в этом мире найдется своя история, которую стоит послушать. Свой грех, который они могут понять, и душа, способная рассказать о своих страданиях так страстно, что ей захочется помочь.

Но у каждого из них была работа, цель, ради которой они пришли в этот мир. И сейчас эта цель была в сотне метров впереди.

* * *

Миры манили их развратом и похотью. Сладостными песнями мертвых, слушать которые можно было вечно. Миры выжигали их лавой и растворяли в кислоте. Миры этой цепочки выстаивали такие препятствия, даже видя которые, многим уже хотелось развернуться и пойти обратно. Они воевали с мертвыми воинами и даже камнями.

Но, в конце концов, они оказались у цели. В мире, который принадлежал Душителю. В мире, из которого он не мог сбежать, потому что бежать ему было просто некуда.

Дима оглянулся. Проводник, его друг, маг Иван и Лютик. Еще два десятка воинов. Все. Это были все, кто сумел прорваться сквозь все преграды, проскользнуть мимо всех соблазнов, избежать всех ловушек.

Самые стойкие и самые удачливые, каждый из них доказал, что достоин принадлежать к этой армии. Но достаточно ли их было, чтобы сразиться с Душителем?

Лекс

Они, все они, все кто остался, услышали смех Душителя снов. Даже по этому смеху можно было сразу сказать, насколько невменяем был их враг.

В этом смехе не было ни радости предстоящей победы, ни злорадства. Это был смех демона, получившего свою добычу и планирующего с ней расправиться, медленно, жестоко, извращенно. Лекс шагнул на звук, еще не видя хозяина мира.

Но тот не стал даже прятаться. Вышел на свет из дымки, которая хозяйничала в его царстве. Серая блеклая дымка, не двигающаяся, закрывающая весь этот мир от взглядов. Здесь были только те, кто пришел вслед за Лексом, и Душитель. Все остальное было накрыто серой пеленой, и Лекс знал теперь, что в этом мире ничего больше и нет. Вообще ничего. Это был мир – предтеча, праобраз, из которого можно было лепить все, что угодно. Но Душитель не стал этого делать, оставив лишь дымку, пепельную серость скрывающую все. Это был мир полного забвения.

И смех у Душителя был такой же – равнодушный и извращенный одновременно. Словно ему было скучно, и он знал, что даже предстоящая расправа не способна будет эту скуку разогнать. Потому что все, что будет, также канет в эту дымку, и забудется, очень скоро и навсегда.

– Ты мог умереть легко, по моим понятиям легко, – Душитель и смеялся, и говорил одновременно. – Но ты выбрал тяжелый путь. Теперь я буду мучить тебя долго, тебя и всех тех, кто больше никогда не проснется. Как-то маловато ты привел на мою бойню, ведущий стадо. Но я найду применение каждому сну. Сегодня – день праздника в этом мире. Сегодня он обогатится всеми этими душами.

Лекс видел, как отшатнулся назад Михаил, вполне и сразу поверив в угрозу. Он видел, как исчез один из воинов, всего один, сбегая в реальность от готовящейся расправы.

Но он ждал, когда Душитель окончательно выйдет на свет, подойдет поближе.

И лишь тогда, когда до его врага осталось лишь полсотни метров, а то и меньше, он впервые заговорил, отвечая наступающему Душителю: