Северная граница - Владимир Мясоедов

— О, Олег пришел! — С полной вселенской доброты улыбкой обрадовался знакомому лицу младший магистр, очевидно пребывающий в таком состоянии, когда явившаяся белочка пытается вызвать санитаров. — Садись, вы…выльем…Не, не выльем… Выпьем!

— Я не… — Слова застряли в глотке у Олега, поскольку неявные неприятные предчувствия наконец-то смогли сложиться в нечто цельное, и оракул-самоучка осознал, что пить он сегодня будет. Добровольно или не очень. И не только пить, и не только сегодня. С головой ухнувшего в загул младшего магистра можно было остановить только убив. И то подействовать столь радикальное средство могло не сразу. Оставалось лишь порадоваться, что с собой у капитана «Тигрицы» свита достаточных размеров, чтобы хотя бы частично оттянуть на себя внимание Мстислава, да крайней занятости архимагистра Саввы. А не то бы древний волхв обязательно присоединился к своему ученику, переживающему очень непростой период своей жизни и показал тут всем, как надо напиваться с горя и во хмелю громить кабаки, бордели, вражеские армии и не вовремя подвернувшихся под руку союзников.

— Садись, — повторил младший магистр, сурово хмуря брови и вновь отхлебывая из летающей амфоры то ли какое-то очень уж экзотическое вино, то ли продукт перегонки нефти. Дар оракула подсказывал Олегу, что молодому волхву сейчас можно подсунуть хоть подкрашенную водичку, хоть концентрированный уксус. Он настолько качественно успел назюзюкаться, что даже и серную кислоту проглотит не моргнув глазом, и не заподозрив подвоха. — Меня, и-ик! Отшвырнули, то есть это…Бросили меня, пааанимаишь? Я тута, значит воюю, живота своего за отчизну не щадю, а эти суки в Москве…На бракосочетании…С каким-то богатым козлом, у которого дворец в Китай-городе…

Силы, подчиненные архимагистру Савве, по большей части покинули место своей предыдущей дислокации и теперь скорым маршам двигались вглубь страны, чтобы через некоторое время повернуть на запад и по широкой дуге выйти к Киеву. Укрепления Ростова-на-Дону со времен последний битвы с османами были восстановлены пусть и не до первоначального состояния, но достаточно, чтобы их могли удержать силы местного ополчения с небольшой помощью солдат, выполняющих приказы Хозяйки Медной Горы. Войска бывшей Бабы-Яги растянулись тонким слоем по той части Черноморского побережья, с которой удалось выбросить оккупантов. Отразить высадку полноценной армии или устраивать загонную охоту на отдельных каперов они бы не смогли, но чтобы не давать безобразничать небольшим эскадрам, этого должно было хватить. А вот если султан со своими английскими товарищами все-таки возьмет мать городов русских и двинется дальше, разоряя пока еще избегшую нашествия вражеских войск часть Украины, то перед державой замаячат перспективы серьезного продовольственно-экономического кризиса. Сельское хозяйство традиционно показывало максимальную эффективность там, где тепло и регулярно льют дожди, но для крестьян, занимающихся выращиванием продовольственных и технических культур, определенно настали не лучшие времена. Те, кто просто бросил свои поля и скотину без присмотра, спасаясь с пожитками в руках от вражеских армий, одно время контролировавших чуть ли не всю житницу России, еще могли считаться счастливчиками. Поскольку остальные либо умерли, либо покинули родину, будучи набиты в трюмы работорговцев как живая сельдь. Дома и сады превращались в головешки, избежавшие разорения пожитки летели в костер. Восток был разорен войной с Японией, запад пока не до конца восстановился от последствий драки с Австро-Венгрией и Польшей, и даже север понес ощутимые потери, поскольку английские каперы весьма активно охотились на тамошних рыболовов, когда не могли найти для себя лучшей добычи. В общем, с тем чтобы пахать и сеять практически везде имелись серьезные проблемы, а на одних старых запасах сложно долго протянуть. Голодные бунты сами по себе вряд ли бы смогли добить державу, если врагов удастся отвадить подальше от границ, то магистры легко подавят волнения любого количества крестьян. Однако подкосить потенциал России недостаток продовольствия сумел бы основательно, и тогда в следующем раунде сверхдержава с заметно уменьшившимся в количестве населением, оскудевший вследстии недостатка работников промышленностью и злыми до чертиков на своих же командиров солдатами, способными припомнить офицерам десятки кровных обид, запросто могла слететь с доски большой политики, чтобы никогда больше не вернутся обратно. Подобно тому, как это когда-то сделали Персия, Рим, Эллада, Золотая Орда, Франция, Португалия…

— Это кто? — С огромным подозрением уточнил Олег, рассматривая то, что ему вручили. Верить своим глазам чародею не хотелось, однако и соглашаться со столь серьезно не устраивающей его реальностью капитан «Тигрицы» не собирался. На миг его пощутило жуткое подозрение, что он все еще находится в пентахусе борделя и пьет вместе с Мстиславом, Стефаном, Святославом и всеми, кто не успел вовремя убежать. Загул младшего магистра, изо всех сил пытавшегося заглушить боль от разбитого сердца вином и проститутками, длился четверо с половиной суток, по истечении которых карманы волхва изрядно оскудели, «Порочный путь» нуждался в капитальном ремонте и пополнении персонала, поскольку часть девушек внезапно оказались вполне себе неплохо обеспеченными особами больше не собирающимися утруждать себя столь нелегким трудом, а Олег еще трое суток страдал галлюцинациями. И отнюдь не легкими. Правда, главным виновником его бедственного состояния тогда являлся не столько Мстислав, сколько все-таки явившийся утешить ученика архимагистр, принесший с собою сорокалитровую флягу биологического оружия, маскирующегося под грибную брагу по личному рецепту самого Саввы…Способное пронять одаренного седьмого ранга пойло всех остальных надежно отправляло в страну похабно ржущих розовых пони. Причем некоторые, судя по сияющей от внутренней силы золотой подкове, обнаружившейся в декольте одной из жриц продажной любви после окончания банкета, умудрились вернуться оттуда со вполне себе материальными сувенирами. Или просто свистнули у пьяных казаков какую-то фамильную реликвию. Хотя сами казаки и клялись, будто ничего подобного у них при себя никогда не было.

— Дык, это же ты сам, — подтвердил его самые худшие опасения Святослав, в голосе которого слышалась то ли насмешка, то ли гордость, то ли все это сразу. — Да ты, ты, даже, стал быть, не сумлевайся! И как тебе, ну, енто?

— Очешуительно, — только и смог ответить на это Олег, крутя в руках маленький идол, изображающий его самого. Только со змеиным хвостом вместо ног, высунутым раздвоенным языком и вертикальным зрачком в единственном оке, но, тем не менее, черты лица и пересекающая правый глаз повязка были весьма узнаваемы. Да и одежда маленькой куколки довольно тщательно повторяла облик чародея до того, как он лишился своего привычного доспеха. Маленькие топоры и револьвер тоже находились на своем законном месте. — И что я делаю в такой компании?

— Ну, очевидно принимаешь молитвы наравне с другими, чего же еще? — Пожал плечами Стефан, с интересом рассматривая маленькое святилище, которое часть членов экипажа устроила в одной из кают, отведенной трем шаманам-ящеролюдам. О том, что некоторые члены его команды более верующие, чем остальные, Олег конечно же знал. В данном мире полные атеисты вообще встречались довольно редко, поскольку боги на достаточно регулярной основе давали своим последователям силу или защищали тех от чего-то реально существующего и очень даже жаждущего разнообразить свое меню человеческими телами и душами. А поскольку экипаж эрзац-крейсера был собран с бору по сосенке и включал в себя обитателей России, Китая, США и Мексики, то в одном помещении на стене могли висеть православная икона, католическое распятие, страхолюдная маска изображающая кого-то из покровителей вуду и посвященный предкам ритуальный томагавк. Капитан «Тигрицы» ни капли не возражал, если его подчиненные в свободное от работы время пытаются пообщаться с высшими силами при использовании святых символов исповедуемой ими религии, если только пытающиеся доораться до небес личности не мешают своими молитвами остальным и не устраивают с окружающими разборок во имя веры. Хотя наиболее активных деятелей все-таки на замету брал, а то мало ли чего… — Впрочем, ты тут далеко не единственный, кто не имеет отношения к богам. Вон та статуэтка — это Конфуций. Рядом с ним бюст Ломоносова стоит. Да и император наш, чей портрет висит на противположенной стенке, на лавры бога не претендует. Пока, во всяком случае.