Люди по эту сторону - Расселл Д. Джонс

Во вторую ночь пути Асита был молчаливее. Лишь спросил у Махи, есть ли у неё дети?

Торговка хотела было оттянуть воротник свитера, чтобы он увидел её голую шею… Опять забыла, что он не умеет читать метки! Без татуировок получалась странная жизнь: надо спрашивать обо всём – даже о том, о чём трудно отвечать.

– Нет.

– А братья или сёстры? – не отставал юнец.

Маха не стала уточнять, каких сестёр и братьев он имел в виду – по крови или по родству? Но по крови она сама не знала точно – другое дело, те, кто рос вместе с ней, с кем у неё были общие опекуны и один дом.

– Сестра и два брата, – ответила она, и он завистливо присвистнул.

Река была уже близко, ветер доносил её особый прохладный запах, когда Асита вдруг кинулся ей на шею и крепко обнял. Маха остановилась, ослик привычно ткнулся ей в спину.

– Я никогда вас не забуду, – прошептал паренёк.

Она уже привыкла слушать одновременно мертвенный голос и чувства в незнакомых словах.

– Я тебя тоже, – ответила Маха, гладя парнишку по плечу. – Ну, двинули. Уже скоро.

Его ждали – недомеченные в серебристых костюмах и большой белый фургон без колёс.

Едва завидев своих, Асита бросился к ним сквозь траву, забыв о змеях и своём страхе. Ему навстречу направился рослый недомеченный – сначала шагом, но быстро перешёл на бег. Когда он откинул лицевой щиток, стало видно тёмную кожу и обычное лицо, только что без татуировок.

«Дядя», – поняла Маха. Она осталась на дороге, чтобы сохранить расстояние между собой и чужаками. Не сразу осознала, что происходит… Лишь когда Асита обнял упавшего на колени дядю, поняла, что нигде не видит жукокрылов.

Она ожидала их, представляла, как они будут выглядеть, даже перечитала описание из своего Журнала Странностей… Но стражей не было. Одни люди.

Асита оторвался от дяди, обернулся, помахал ей и что-то прокричал. Дядя встал на ноги – и внезапно низко поклонился Махе. Она кивнула в ответ, прижав ладонь к груди. И дождалась, пока паренька уведут в фургон. Стояла и смотрела ему вслед. Он то и дело оборачивался и махал ей, и она махала в ответ.

Когда погрузились остальные недомеченные, фургон поднялся и полетел прочь. Двигался он по направлению к югу.

«Вот и всё», – подумала Маха. Ей было немного грустно – она уже успела привязаться к Асите. А теперь вряд ли увидит его снова.

«Вернётся ли он сюда, чтобы навестить деревья своих родителей?» Маха решила, что, вероятнее всего, да. И будет не один.

«Может, что-нибудь напишет мне». А вот это было совсем невероятно!

Но намного сильнее её огорчала предстоящая задержка. Сначала рассказывать всё старейшинам, потом ждать, как напишут черновик, и ещё проверять, не напутали ли чего… Она так рисковала, чтобы оторваться от Зейзи, а теперь придётся опять терять время!

Возможно, где-то весть о случившемся у Солнечных Брызг была принята без радости, а то и вовсе со страхом – чего теперь ждать от чужаков!.. Но не в Речной Бороде. Здесь про битву на южном перевале каждый день читали вслух в театре. Вместе с описанием событий у Белой Горы. И трудно было решить, чему аплодировали громче!

Я тоже хлопал, мысленно прикидывая, в каких местах подредактировали обе истории. Из Белой Горы убрали леопарда и забытую чужаками вещь. Когда в порту зачитывали новость, это упоминалось, я своими ушами слышал. Потом пересказывал своим школьникам. И мы до вечера обсуждали каждую деталь – поэтому я и запомнил. А на публичных чтениях удивился про себя, заметив пропуски.

На следующий день после посещения театра я отправился в библиотеку: чтобы посмотреть, что записано в Журнале Странностей. А там очередь на полдня, ведь всего три копии лежат. Обещали сделать больше, но это когда ещё!

Повезло – один журнал как раз выдали моему знакомцу из Туманных Вздыбей. Как говорят в Бороде: «Закон перекрёстка: с кем-нибудь да повстречаешься». Парень за лекарствами приехал. Но сам-то он не торговец, поэтому заглянул проверить обновления. Узнал меня – и разрешил полистать.

Оказалось, что в Журнале эта информация тоже была не вся!

Об убийстве леопарда рассказали со всеми подробностями. Понятно, почему промолчали об этом в театре: нет ничего приятного в том, чтобы слушать про гибель зверя, тем более ручного. Точно так же, как в истории про перевал говорили, что в чужака попал луч и потом человека забрали свои, но что с ним случилось – пожалуйте в библиотеку!

Это были разумные правки, объяснимые. А вот вещь, забытую недомеченными, не упоминали вовсе. Нигде.

Прослышав об этом, Инкрис опять собралась в совет деревни: требовать справедливости. Её-то рассказ зафиксировали слово в слово, а здесь схитрили. Мол, она придумала Журнал Странностей, чтобы всё записывать, а какие-то старейшины смеют менять правила!

Я её не удерживал. Пусть идёт – ей там покажут, кто она, что может требовать и у кого. И она, конечно, никуда не пошла. Потому что даже Ганн не испугался её угроз, а я тем более.

После того случая я окончательно понял: надо двигаться дальше.

Защитника из меня не вышло – я не учился на смотрителя или охотника, не умел стрелять из лука, да и зрение у меня не идеальное. А в Речной Бороде лучшая охрана. Здесь построили двенадцать караульных башен – по всей территории! И уже сделали наконечники для стрел с кислотой из Солнечных Брызг. Вернее, из наших Солёных Колодцев, в Брызгах её приспособили для стрельбы.

А я не могу защитить Инкрис – ни от жукокрылов с их лучами, ни от её собственной опрометчивости. Пусть она хоть тысячу раз клянётся, что «больше такого не будет»! Случится что-нибудь эдакое, как в прошлый раз, и она опять помчится, сама не зная, куда и зачем.

Как говаривала бабушка: «Помочь можно только тому, кто сам хочет, чтоб ему помогли». В Речной Бороде для Инкрис и остальных сделано всё возможное. А я засиделся.

Вообще надо было уходить раньше. Как отдал вестнице Лене обещанную бумагу, так и отплывать. Глупо получалось: она закончила южную часть Большого Маршрута – почти полмира! А я не продвинулся дальше Речной Бороды. Просто позор: так хотел странствовать, что готов был ползти с поломанной ногой. А теперь пустил корни…

На прощанье я не вытерпел – и сходил на возобновлённое представление. Правда, теперь оно называлось не «Чужак у ворот», а «Жук у ворот». Переписали его не особо: первая часть была как в первый раз – утро в курятнике, смешное и без слов. Потом добавились новые куклы – мучнистый Лишний приходил в компании с огромной чёрной марионеткой в виде вставшего на задние лапы жука.

После беседы со старейшиной наступала очередь для новой пантомимы. В жука потешно стреляли из луков, он рассыпался на части, а недомеченный поднимался к потолку театра в белом мешке.