Брюнетка в черном джипе - Алиса Лисовская

— Если бы все было так просто…

Ольга замялась, изо всех сил сдерживаясь, потом, все-таки не сумев — любопытство пересилило — заговорщическим шепотом начала:

— Андрей Леонидович…

— Вам не кажется, что приходить на работу с опозданием и потом еще полчаса торчать в курилке, — это уже просто верх неприличия?! — раздался сухой голос Софьи Ивановны. — Ирина, если вы все же выкроите минутку, — саркастически продолжила она, — не зайдете ли вы ко мне?

— Хорошо, — кивнула Ирина, глядя на съежившуюся, почти уменьшившуюся в размерах Ольгу.

Софья Ивановна, воинственно блеснув очками, величественно удалилась. Ольга с Ириной вернулись в бухгалтерию, где Ольга сразу же спрятала пунцовое лицо в ворохе бумаг, бросив перед этим быстрый, виноватый взгляд на Ирину: «Я же тебе говорила…»

Ирина достала чистый лист бумаги и, несколько секунд подумав, вывела четким, ровным, красивым почерком: «Прошу уволить меня по собственному желанию…»

Держа перед собой этот лист, она вошла в кабинет Софьи Ивановны.

— Я хотела сделать вам предупреждение, — начала Софья Ивановна, но Ирина, не обращая внимания на сказанное, положила заявление перед ней на стол.

— Что это? — Софья Ивановна быстро пробежала взглядом написанное.

— Вам больше не нужно будет бороться со мной за Андрея, — сказала Ирина. — Вы победили. Я ухожу. Единственное, что я хотела бы сказать вам напоследок — я просто хочу, чтобы вы это знали, — я люблю его. И против этого вы бессильны.

Ирина вышла из кабинета, оставив Софью Ивановну в полном оцепенении, подошла к своему столу и стала складывать вещи, почему-то вспомнив, как недавно точно так же уходила от Валентины Юрьевны, но тогда все было совсем по-другому, тогда она уходила без сожаления, тогда она уходила победительницей, не то что сейчас…

В бухгалтерию влетела слегка запыхавшаяся Леночка, наряд которой полыхал всеми оттенками желто-красного, отчего она казалась похожей на маленький колеблющийся огонек факела.

— Пришел Андрей Леонидович! — с легким придыханием в голосе сообщила она. — Ой, девочки, он бледный весь, и рука в гипсе!

Перед глазами Ирины все поплыло, и она, пошатнувшись, вцепилась в стол.

— Мне так его стало жалко, — продолжала причитать Леночка. — По-моему, он даже похудел! Вот они, наши больницы, что с людьми делают! Под глазами круги, измученный весь, просто кошмар! Ира, он тебя к себе вызывает, прямо сейчас! Рука в гипсе, и ходит не так, как всегда, — может быть, и с ногами что-то! Ужас, просто ужас! Ира, ты чего сидишь-то?! Он меня за тобой послал!

— Я сейчас, — одними губами сказала Ирина. — Сейчас…

— Ир, тебе плохо? — поднялась Ольга.

— Нет-нет, все в порядке. — Ирина собралась с силами и оттолкнулась от стола, лишая себя последней опоры и поддержки. — Я уже иду.

Она вышла из бухгалтерии, оставив все еще продолжавшую причитать Леночку, и пошла по коридору, мучительно собирая остатки сил и мужества.

Андрей ждал ее, стоя посреди кабинета.

— Вы меня вызывали? — с трудом унимая предательскую дрожь в голосе, спросила она. От нее не укрылись его бледность, усталость, ждущий и зовущий взгляд… Ирина изо всех сил сдерживала себя, чтобы не броситься к нему на шею и не зарыдать в голос.

— Ира… — Андрей словно не верил своим глазам. — Я так по тебе соскучился…

Ирина остановилась у двери, готовая в любой момент, когда уже будет не в состоянии сопротивляться самой себе, просто сбежать.

— Вы меня вызывали? — повторила она, голос ее дрогнул, и она закашлялась, еле сдерживая подступившие слезы.

— Ира, что с тобой? — Андрей, ничего не понимая, в два шага оказался рядом, коснулся ее плеча.

Ирина отшатнулась, чувствуя, что еще мгновение — и она бросится к нему в объятия.

«Я должна это сделать! Я должна это сделать ради него! Господи, да помоги же мне! Дай мне сил! Я не могу больше!» Холеное лицо Ивана Алексеевича встало перед ее глазами, в ушах снова прозвучало: «…мне не хочется принимать крайние меры… Достаточно одного звонка…» Ирина последним усилием воли собралась и представила между собой и Андреем стальную, непробиваемую стену.

— Андрей, я уезжаю. — Голос ее звучал ровно, и только она одна знала, как все внутри ее бушует и кричит.

Андрей вздрогнул. Подозрения, которые он так отчаянно в себе давил, вспыхнули с новой силой. Неужели Игорь действительно не обманывал? Неужели он сказал правду, и то, что для Андрея важнее жизни, для Ирины всего лишь эпизод, не больше? Неужели для нее ничего не значили их встречи, их поцелуи, их любовь? Значит, для нее ничего не было? Желание отомстить и вернуть мужа? Если это действительно так, то ей это удалось… Неужели все женщины одинаковы и Ирина ничем не отличается от Марго? Господи, как не хочется в это верить…

— Ира, ты понимаешь, что говоришь? Я был не прав, я грубо разговаривал с тобой в последний раз, прости меня, я не хотел тебя обидеть, просто в тот момент мне было очень плохо, я не совсем понимал, что делаю, это вовсе не повод…

— Андрей, дело не в этом, — перебила его Ирина, решив как можно скорее закончить мучительную сцену. «Святая ложь, — горько усмехнулась она про себя. — Я всю оставшуюся жизнь буду об этом жалеть…» — Я, вернулась к мужу. Мы с ним уезжаем в Голландию. Я только что отдала заявление об уходе с работы Софье Ивановне.

Андрея будто ударили. Лицо его посерело, глаза потемнели. Он повернул лицо Ирины к себе и впился в него взглядом:

— Это правда?

Ирина никому и никогда не пожелала бы оказаться на ее месте. Только она знала, чего ей это стоило. Она выдержала взгляд.

— Да.

Рука Андрея опустилась, он отвернулся и застыл у окна:

— Уходи.

Ирина бросила прощальный взгляд на его застывшую фигуру и выбежала из кабинета. Внутри ее кричала любовь. Кричала и плакала…

Она брела по городу в неизвестном направлении и то плакала, то уговаривала себя, что поступила именно так, как было нужно, то снова начинала плакать… Она брела по городу, и он казался ей огромным каменным монстром, который поглощает людей, заставляя их поступать так, как хочется ему, который диктует свои законы, который убивает… Она брела по городу и ненавидела людей за то, что они следуют правилам навязанной им игры, за то, что не умеют сопротивляться… И если все в жизни подчинено нелепой схеме, тогда зачем любовь, слезы, радость от первого распустившегося цветка, первый крик новорожденного, счастливая улыбка матери, звенящие баллады трубадуров и красота восходов и закатов — зачем?..

— Позолоти ручку, дорогая, — раздался скрипучий голос. — Позолоти, всю правду расскажу!

Ирина подняла глаза и увидела прямо перед собой одутловатое, страшное лицо цыганки.

«Это моя жизнь, — вдруг совершенно ясно поняла она. — В лохмотьях и кольцах, вечно блуждающая и ничего не находящая, вечно нищая и в то же время богатая, вечно гадающая и не знающая ничего наперед, вечно чего-то ждущая…»