Крымский ковчег - Александр Прокопович

Обычно Антона выручало чутье. Правда, просыпалось оно всегда в знакомых местах, и, на самом деле, это была скорее реакция на любую новую деталь, отсутствующую в прежней картинке, деталь, которую глаза уже заметили, а мозг все не торопится принять. Не в этот раз. Антон был здесь впервые и при всем желании не заметил бы изменений. Так что никаких предчувствий.

Вдруг температура, и без того державшаяся хорошо за тридцать, скакнула до уровня парилки. Антон в секунду прожарился до наждачной сухости во рту, и тут же что-то долбануло снизу. Так что земля просто ушла из-под ног.

Дома медленно потекли навстречу друг другу, смыкаясь и не оставляя проходов, так что Стрельцов оказался в духовке размером с квартал, а ее дверка только что закрылась.

Если бы Стрельцов мог увидеть, что происходит за пределами двора, он бы узнал, что печка, в которую он попал, это глаз урагана. В нескольких десятках метров от двора дома проваливались под землю и поднимались уже другими, бесследно исчез очередной автобус с туристами, вместо особняка с дракончиками под балконами выросло нечто многоэтажное с невиданными химерами на крыше, будто только что перенесенное из Нью-Йорка, провалилась классическая советская девятиэтажка, уступив место не менее классической пятиэтажке. В скверике, пережившем Романовых и все политбюро, липы на глазах покрылись трещинами, чтобы уже в следующую секунду развалиться, а еще через несколько секунд из праха, которым они стали, вымахало что-то тропическое с лиловыми листьями.

Изя Корчевский не ошибался. На Москву обрушился Сдвиг, и Антон Стрельцов угодил в его эпицентр.

Очень трудно найти в аду прохладное местечко. Большие проблемы с климат-контролем. Антон пытался не умереть, заработав ожоги какой-нибудь уж совсем страшной степени. Берег ноги. Будто был уверен, что ему еще идти и идти. Скрутился на боку на детской деревянной скамеечке. На его счастье, скамейка оказалась некрашеной и без торчащих металлических деталей.

Антон вспомнил, что много читал про смерть от переохлаждения, а вот, чтобы кто-то описал летальный исход от перегрева, не встречал.

Стало трудно дышать – каждый вдох ошпаривал горло, а воздуха не хватало, и хотелось дышать все чаще. Если Стрельцов ничего не путал, то в момент, когда начнет кипеть кровь, он еще будет жив, но уже, скорее всего, перестанет что-либо чувствовать. Это должно было утешать. Змея сползла с плеч, свернулась у него на груди, на мгновение Антону показалось, что она мурчит, ну хоть кому-то должно быть хорошо?

Антон удивился, если бы узнал, что никогда со времени появления новой Москвы – города падших температура здесь так не поднималась. В Москве неслучайно всегда было пасмурно – до этого дня. Ее обитатели, кем бы они ни были на самом деле, не любили прямой солнечный свет и мало симпатизировали жаркой погоде. Не сегодня.

Стрельцов уже почти перестал что-то чувствовать, когда в нескольких метрах от него земля ухнула вниз, как мука сквозь сито. Будь ему хоть каплю получше, Антон попробовал бы если не убежать, так хоть отползти, но его тело могло только одно – гореть и ждать прохлады… И она пришла. Поток черной жижи рванул из провала, заливая все вокруг, чуть было не утопил его самого, покрыл обожженную кожу, потом отхлынул, и в этот момент небо над Антоном потемнело – огромная тень пересекла двор и ушла в землю. Он успел рассмотреть длинное иссиня-черное гибкое тело и плавники – кажется, это были плавники. По величине они сошли бы за приличные крылья, если бы не размеры тела. Для такой туши эти отростки годились только на роль плавников. Подземный кит бесшумно нырнул под землю где-то в глубине двора, а вместе с ним бесследно исчезла и черная жижа.

Небо за несколько минут снова затянулось тучами, от земли вверх потянулись клубы тумана. Не веря себе, Антон понял, что мерзнет. Где-то вдалеке раздался звук мотора – Дворник ехал убираться, Сдвиг кончился.

Если бы Стрельцов не был так занят проблемами терморегуляции, у него возникло бы подозрение, что этот Сдвиг с аномальной жарой заказывали с единственной целью – высушить насмерть настырного ходока, а заодно не допустить очередных осадков, которые в последнее время как-то слишком часто и очевидно совпадали со спасениями Антона.

На этот раз Антону снова повезло. Судя по всему, жара не понравилась не только ему.

Иногда для продвижения по службе достаточно оставаться в живых.

Карьера в армии. Как стать генералом без папы маршала

Таких мест на Среднерусской возвышенности – не десять и не сто. Невдалеке лес и ленивая речушка, то теряющаяся в камышах, то снова находящая в себе силу, чтобы упрямо раздвигать берега. Холмы, в которых непременно кого-то хоронили, наверняка где-то рядом заросшие воронки от бомбежек и такой же привычной частью пейзажа – старая проржавевшая дверь, не ставшая от своей старости менее надежной. Скорее наоборот. Мустафа провозился с замком минут пятнадцать, прежде чем он сдался.

Остальные члены группы терпеливо ждали. Аванс осел на счетах, оставалось работу работать. Пока задание складывалось прогулкой с повышенным комфортом. Инструктаж свелся к тому, чтобы во всем слушать Мустафу и всего бояться. Им подробно рассказали, что можно и что нельзя, было понятно, что информация устарела еще до того, как ею собрались поделиться. Особо повеселил инструктор по защитному снаряжению. Как-то интересно у него получалось, что, вообще, снаряжение есть, только оно до сих пор никому не помогло. Зато пара десятков компаний добросовестно разрабатывают и выдают на гора все новые варианты. И время от времени находятся ходоки, которые пытаются это снаряжение использовать.

С оружием проблемы были те же. То есть все достойное, только толку в Москве от него чуть. Ходоки вообще с одними наладонниками по Москве бродят, правда, у них и вариантов нет – их внутрь Периметра с оружием не пускают.

Зато выдали рации. Дацик, как обычно, сказал вслух то, о чем все думали: рации будто из игрушечного магазина – веселенькие, желтенькие, из какой-то даже на вид ненадежной пластмассы. Что в них может быть такого эксклюзивного, чтобы они смогли держать связь в Москве, где не работают ни спутниковые телефоны, ни приемники, ни передатчики, а проводная связь ведет себя так, будто в комплекте с проводом идет десяток обрывов?

К проржавевшим дверям прибыли на вертолете – высадил их Ка-60 в ста метрах от цели, дабы не натрудили ног своих, пояснил Мустафа. От Кубинки они отлетели всего на десять километров и высадились практически впритык к внешней части Периметра на участке, где не было ни ворот, ни вокзалов. За ржавыми дверями неопределенного цвета было ожидаемо – бетонные ступени, плакаты, посвященные боевым действиям в условиях ядерной войны. Сюрпризом стало подведенное электричество и тусклый свет древних, но через две на третью все еще горевших лампочек накаливания.

– Пятьдесят восемь секунд, – Лис остановился перед плакатом с танком Т-80.

– Сборка-разборка танка? – сострил Дацик, которому плакат тоже понравился. Т-80 был изображен в полете с холма на холм: танк, по замыслу художника, должен был вот-вот проутюжить небольшой и нестрашный гриб ядерного взрыва.