Живые тридцать сребреников - Петр Ингвин

Батюшка Виктор успокаивал ее:

— На все воля Господа, все будет так, как должно быть.

— А как будет? — спрашивала Мира.

— Я «вижу» разные сценарии, каждый из них чем-то хорош, а чем-то плох. Хочу предупредить: если случится что-то, с твоей точки зрения, нехорошее или неправильное, посмотри на это и с других сторон. И, главное, не суди. Оружие христианина — смирение и прощение.

— Такое напутствие больше пугает, чем успокаивает.

— Я хочу донести, что не все случается по нашему желанию. Материальная жизнь заманчива, но она конечна. Я бы, например, не хотел купить продолжение лет обманом о «чудесном воскресении» и славой нового мессии. Мне больше по душе нынешнее положение отшельника — у меня появилось время подумать, как я жил, и покаяться.

— Я хочу помочь хоть в чем-то.

— Ты защищаешь меня от мира, приносишь еду. Это больше, чем я мог надеяться.

— Может быть, принести холсты и краски?

Идея батюшке Виктору понравилась. Возможно, его предназначение, ради которого с опасностью для ближних продлена его жизнь — написать новую икону. Вдруг она тоже заплачет или явит другое чудо? Неисповедимы пути Господни.

Кроме художественных инструментов батюшка Виктор попросил привезти ему коммуникатор (выключенный, просто чтобы был на экстренный случай) и заряженный пистолет.

Пистолет?! Мира категорически возражала. Вариант его применения допускался единственный, выстрелить в другого человека священник не сможет. Но он так же не способен и на самоубийство. Зачем же? Неужели все же способен?

Мира не соглашалась, батюшка Виктор объяснял:

— Все равно будет то, что должно быть. Я не могу отречься и не могу повести миллионы на смерть.

— Как и убить себя, — упорствовала Мира.

— Христос тоже мог не идти на крест, но пошел.

Пистолет привез Николай, и вопрос закрылся.

Мира не знала, что батюшка Виктор подарил картины Сергею. Теперь они украшали стены их нового дома. Вернее, стены во всем многообразии фантазии художника украшала Мира. Как модель, один раз позировавшая и много раз вдохновлявшая творца своим существованием, она краснела от вида некоторых. Их писал не священник, а ищущий правды молодой бунтарь — каждая черточка изображения героини, каждое движение и даже бившиеся в глазах мысли сквозили животным магнетизмом, привораживали и, помимо передачи основного посыла, навевали думы о греховном. Бедняга Вик, оставшийся без пары и затем сознательно отвергший партнерство, этими полотнами признавался в любви и выказывал горевшую в нем страсть. Если бы Сергей собрался показывать картины на публику, Мира сожгла бы их. То, что видел муж, отныне мог видеть еще только Бог.

Лучше бы этим картинам остаться в камере хранения. Мира предлагала это не раз, но Сергей отказывался, он обожал их. Они примирили его с былым соперником, их несомненная гениальность заставляла благоговеть, а выразительность чувств — жаждать в живом виде ту, что смотрела со стен.

Муж и жена — одно, что-то скрывать друг от друга было невыносимо. Мира мучилась, и ее спасало единственное: мысли Сергея двигались в правильном направлении. Он сам напомнил про крещение. На следующий же день она договорилась с батюшкой Лукой, и обряд состоялся.

В выступавшей в роли церкви комнатке батюшки Луки, неподалеку от известного только Мире и Николаю места, где прятался от систем наблюдения батюшка Виктор, Сергей родился как христианин. В духовном плане он и был словно только что родившийся — в понимании истины напоминал младенца. Это ничего, любой путь начинается с первого шага. Важно идти в правильном направлении, и тогда остальное приложится. Мира была счастлива.

На очереди было венчание, и скрывать от Сергея главный секрет Мира уже не могла. Когда они вернулись с крещения, она проверила, чтобы наклейки-коммуникаторы были выключены, и, не в силах поднять глаза от пола, заговорила:

— Я не могла сказать раньше, это терзало мне душу. Надеюсь, ты поймешь и простишь. — Она набрала полную грудь воздуха. — Батюшка Виктор жив. Он здесь, в Столице, на несколько этажей ниже нас.

Поднять взгляд было неимоверно трудно, но Мира все же посмотрела Сергею в лицо.

Его взгляд остекленел.

— Кто еще знает? — ровным голосом спросил Сергей.

— Я, ты, мой папа и Николай.

— А родители Вика?

Сергей постоянно говорил «Вик» вместо «батюшка Виктор». Мира не поправляла, это должно прийти само, тогда получится от души.

— Они его похоронили. Не нужно давать им надежду раньше времени, никто не знает, сколько продлится и хорошо ли закончится наша авантюра. Родителям лучше позже обрадоваться возвращению сына, чем хоронить его дважды.

— Как вы обманули систему? — так же ровно и спокойно спросил Сергей.

— Погрузили батюшку в анабиоз, смерть подстроили. Дисплеев инфомира здесь нет, а на поверхность, где могут разглядеть из космоса, батюшка Виктор не выходит. Сергей, ему нужна твоя помощь.

В глазах Сергея что-то промелькнуло — быстрое, непонятное.

— Это его просьба?

— Нет, моя.

— Что от меня требуется?

— Я прошу разрешения использовать твою внешность. Не так, как Амелия копировала меня, а повторить полностью.

— Тех, кого нет в базе данных, система распознавания выявляет сразу.

Мира кивнула:

— Это все знают, но не всем известно, что систему можно обмануть. Батюшка Виктор числится мертвым, и стоит ему выйти или воспользоваться связью… Но в программе оказалась случайная или чья-то намеренная недоработка: в борьбе с возможными двойниками их обнаружение настроено на два одинаковых лица, а это произойдет, лишь если они появятся в поле зрения одновременно — пусть даже на разных планетах в разных концах Галактики. Слабость системы оказалась в слепом доверии, с которым правительство положилось на могущество электроники. Если знать, в какое время один из двойников, например, спит дома, без дисплеев, с выключенным на ночь ручным коммуникатором…

Сергей перебил:

— Я правильно понял: пока «оригинал» находится в помещении с отключенными камерами, о существовании «клона» система не подозревает, и он может появляться где угодно и делать что угодно?

Мира кивнула:

— Николай сразу предложил себя, но он — лицо публичное, постоянно на виду. Работа не позволяет ему отключать связь даже на час, и неожиданные ночные вызовы для него — в порядке вещей. Моя внешность тоже не подходит, перевоплощение в женщину батюшка Виктор отверг сразу.

— Боди-мод — это не утренняя зарядка, модификацию проводят под медицинским контролем.

— Я сделаю все сама по маминым рекомендациям. Ты поможешь нам?

Никогда прежде Мира не смотрела на Сергея с такой надеждой и верой.