Александр Кучин. Русский у Амундсена - Людмила Симакова

(Далее страница утрачена – прим. авт.)

…что я ему не писал писем отдельно, но мне было писать нечего, а когда я узнал, что он поступил капитаном в экспедицию Русанова на Шпицберген, и что им совместно с Русановым куплено маленькое судно «Геркулес», и что они намереваются на таком судне рисковать идти в Карское море. Я писал сыну письмо с Русановым, который отправлялся из Архангельска в Александровск[271], куда пришёл и Саша, что не советую пускаться в такое опасное плавание и, как бы предвидя, что-то ужасное, я упрашивал даже самого Русанова оставить попытку идти в Карское море и не ходить на таком маленьком судёнышке, которому название дано совсем не по величине. Прошла зима, и мы не получили никаких вестей. В навигацию 1913 года я плавал на «Андромеде» сначала на зверином промысле, а потом по Мурману ловил и продавал промышленникам наживку, и всё лето с нетерпением ждал вестей от сына, но вести не приходили. Дома летом случился пожар. Сгорело около 40 построек, у нас сгорело много досок и брёвен, но дом спасся, хотя немного и обгорела обшивка и полопали в рамах стёкла. Опять наступила зима. Тяжёлая тоска и неизвестность томили нас, мы с матерью тайком один от другого плакали. Не выдавая, однако, своей грусти. В январе 1914 года Фрося выходила замуж, но для нас свадьба была невесёлая, воспоминания о сыне и неизвестность тяготили страшным образом, т.б. что оставшийся наш маленький сын был ненормальный. На навигацию я нанялся капитаном к мудьюгскому крестьянину Николаю Антуфьеву на пароход «Антоний». Из дому я выехал 12-го марта, а 15-го был уже в Архангельске. На Пасху приезжала из Архангельска Анюта. После Пасхи я уехал на пароходе, который стоял у завода Экономия в Маймаксе, мы стали приготовляться к навигации, но весна стояла холодная и р. Двина вскрылась только 2-го мая. Утром 4-го Мая мы вздумали выходить с места зимовки к Удельному заводу, но вследствие ошибки машиниста, который вместо заднего хода дал вперёд, попали на мель. А так как вода шла сильно на убыль, то стащить пароход не было никакой надежды и пришлось окопать посредством черпалки Пеца, которая работала 150 руб. в сутки 14 раб. часов. Случай этот на меня сильно подействовал, и я в один день поседел и похудел, но после вскоре оправился. В половине мая приехала жена, и благодаря её заботам я поправился совсем. При ней мы сняли пароход с мели и ушли к Удельному заводу грузиться досками. В четверг 29 мая она поехала домой, и после её мне долго было скучно. Когда пароход отошёл от пристани, уходя в Онегу, я долго стоял на пристани после его ухода, он увёз моего друга – товарища моей жизни, веть мы мало так жили так, как жили в эту весну. Я всегда приезжал домой поздно осенью и уезжал ранней весной, но в этот короткий период пребывания моего дома я не был счастлив, моя жена не злая от природы, но постоянно утомлявшаяся домашним хозяйством, становилась временами не сносной; несмотря на все мои увещевания как можно больше ходить на воздухе, она никуда не выходила и как я говорил и советовал ей – она делала мне всё наперекор и это страшно раздражало и тяготило меня. Бывали случаи, я рад был уехать из дому прочь и больше не возвращаться, но было довольно ея ласкового слова и я забывал всё.

В первых числах июня я отправился с досками в Норвегию. Путь был прекрасный, и я в 3 ½ суток прибыл в Гаммерферст, а оттуда в Тромсо. Постояв там неделю, я опять ушел в Гаммерферст. Улов рыбы был мал и цена небывалая, сайду покупали 15–16 эре[272] кг. В первых числах Июля я опять был в Тромсо. Скоро пройдёт июль, а от Саши всё нет никаких вестей, так тяжело и грустно. Пришли на поиски их суда «Герда» и «Эклипс», на первом я был и вынес самое скверное впечатление. «Герда» мне не понравилась, т. б. ея начальство. Я сразу потерял надежду на это судно, так и случилось впоследствии. Стоя в Турсвоге, 20 Июля мы услышали, что между Россией и Германией вспыхнула война, которая затем превратилась в ужасное Европейское побоище. К нам примкнули Французы, Англичане, Сербы и Черногорцы, а к Германии – Австрия, Турция и Румыния. Из России целый месяц не пропускали ни телеграмм, ни писем, и мы читали только ложные Берлинские телеграммы. Поэтому верили всем нелепым слухам и не знали, что делать. Идти ли домой или остаться в Норвегии. Нам сообщали, что Германская эскадра блокирует в Белом море и что Александровск уже занят немцами. Но через месяц выяснилось, что ни того ни другого не бывало и поморские суда начали отправляться в путь в Архангельск. Я вышел из Гаммерфеста 7 сент. и прибыл в Архангельск 11-го благополучно. Здесь стояли до 20 октября. 20-го я отправился в Кию за навагой, вследствие льда в р. Двине мы насилу выбрались только 22 октября и только благодаря буксирного парохода, который выводил заграничные пароходы. Я увидел, что сила нашего «Антония» слаба, сопротивляться со льдом он не может, но отступать некогда. 23-го окт. стали в 3-х Островах и стояли тут до 28-го, в этот день моего ангела дул такой крепкий шторм от S-да, что вечером в 3 ч. мы вышли в море, а утром 29-го пришли в Иокангские Острова и стали на якорь. Здесь стояли трое суток, стоянка была хорошая и спокойная. Вечером 1-го мы отправились в Кию, дул тихий западный ветерок, ночь была очень ясная и светлая.

В 7 ч. 30 м. утра мы увидели берега Кии; берега эти очень приметны, только низки с маленькими и большими сопками. На правом берегу устья реки имеются створы для входа, а на левом берегу или, как кажется, в середине губы есть приметные четыре сопки: одна из них высокая остроконечная, а другие ниже. Около сопок стоит Амбар для рыбачьих сетей. Это хорошее приметное место. В р. Кие быстро ходит приливное и отливное течение. Стоянка в реке опасна, особенно когда дуют SW ветры со снегом. Льду и шугу носит полную реку и не держат никакие якоря, грунт в реке – песок и мелкий камень, берега же все песчаные и крутые, подъем воды в сизигии[273] 13 фут, а когда дуют SW, то и 14. Придя в р. Кию, мы отшвартовались на осушной, но через день нас закинуло на мель, так что думали, не снимет. Дня через два нас всё-таки сняло. Морозов нет. А время двигается. Наконец 8 ноября нас опять выкинуло на берег в бухте пониже избушки и забило льдом, насилу стащились с помощью промышленников, которым было уплачено около 100 рублей. 13-го ноября был первый мороз в 13°. Начали принимать навагу. Приняли около 2000 пуд. Но с полудня отеплило, терм. показывал – 3°. 8-го Ноября промышленники спасли 5 человек команды с рижского парохода «Орменда», который шёл с углём из Англии в Архангельск и попал 29 Окт. на Орловские кошки[274]. После первого удара пароход переломился, и кормовую часть с провизией отнесло, а на носовой осталась команда с капитаном. Штурман и 3 матроса ехали к берегу на шлюпке, а так как около берегу было много льду, то шлюпку они оставили, направились к берегу, попадали голодные и в лёгкой одежде 8 дней. Из шлюпки спаслось только двое: штурман и матрос. Ноги у них обморожены, руки изранены и обморожены. Через день нашли ещё троих. Эти смельчаки приплыли в ящике, обитом брезентом, их занесло недалеко от Кии. В ящике остался тимерман[275], работавший ящик, а трое вышли по льду, один из них был почти босиком. Я ходил смотреть этих несчастных, помог им выбраться из Кии, уведомив властей, и через деревню Несь дал знать в Архангельск о гибели парохода, чтобы приняли меры к спасению людей, оставшихся на пароходе. Удастся ли им спастись? Не знаю. Стоять здесь ужасная скука, т. б. что постоянно ждёшь, вот-вот бросится лёд и выбросит на берег; дома теперь ждут, а я как в тисках.