Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Я же говорил вам, вы привыкли лазить по деревьям. – Поль ничего не ответил, стал спускаться вниз, перебирая скобы. Добравшись до палубы, он встал перед капитаном. Вокруг стояли люди. На почтительном расстоянии. Опять вспомнились слова мсье Курбэ: – На вас все смотрят, как на редкого зверя в клетке. – Капитан рассеянным взглядом обвел собравшихся, и люди стали расходиться. Капитан теперь серьезно смотрел на Поля. И Поль сказал с вызовом:

– А я с Хатуту! – Капитан молча кивнул, соглашаясь. Наконец, он сказал:

– Я вас понимаю, мсье Дожер. – Капитан взял Поля за локоть, подвел к борту. Они облокотились о борт, глядя на бегущие назад волны.

– Мне доложили, что было на этой конференции, – сказал капитан. – Вас беспокоит судьба Хатуту?

– Да, – признался Поль.

– В мире существуют процессы, на которые невозможно влиять, – сказал капитан. Поль поразмыслил, что это за процессы, и убежденно сказал:

– Человек сильный. Он может на всё влиять. – Капитан, глядя на горизонт, сказал:

– Каждый человек обязательно старится и в конце концов умирает. Это тоже процесс, и даже очень сильный человек не может на него повлиять. – Поль не знал, что на это возразить, а капитан продолжал:

– В человеческом обществе существуют неизбежные процессы. Мой дед был капитаном одного из первых морских паровых судов. На островах Меланезии он отбирал сильных мужчин маори, заманивал их на корабль, спаивал, после чего их приковывали цепями в машинном отделении и заставляли выполнять работу кочегаров. А я во время войны активно выступал против насильной вербовки алжирцев на военные корабли. Таков процесс. Когда-то цивилизованными были только Ближний Восток и юг Европы. Теперь цивилизация во всем мире. Дошла очередь до Океании. – Поль собрался с мыслями, он теперь знал, чем возразить:

– Мадам Туанасье говорит, что самое высокое государственное устройство это коммунизм. Чего же Европа не дошла до этого высокого устройства со своей цивилизацией? А на Хатуту уже коммунизм. Чего же европейцы лезут туда со своей цивилизацией? – Поль подумал, что сечас капитан засмеется, как смеются другие. Но капитан только усмехнулся. Он сказал:

– После войны в моду вошел туризм. Для французского правительства это хорошая доходная статья, от которой оно никогда не откажется. – Поль угрюмо согласился:

– Франция сильная. Она большая. – Капитан серьезно спросил:

– Вы знаете, что такое ООН?

– Знаю. Мне уже объяснили.

– У вас есть шанс отстоять суверенность Хатуту. Знаете какой?

– Какой?

– Вы зять короля Хатуту, ваш сын – будущий король. Ваши свидетели – четверо людей, которые высаживались на острове. У вас есть юридическое право заявить себя представителем королевства в ООН.

К традиционному кофе Поль решил всё же приодеться и обвязал бедра полосой тапы. После морской воды тапа заскорузла и топорщилась. В таких случаях ее полоскали в пресной воде и под солнцем расстилали сушить на кустах. Но здесь нет кустов, а если тапу расстелить на палубе, унесет ветром. Поль примерил головной убор, но после морской воды он съежился, а некоторые кисти тростника поломались. Черные часы Поль решил не надевать, поскольку они были признаком цивилизации. Они лежали на столике, и Поль некоторое время разглядывал их, а потом всё же надел: уж очень они были красивые. В столовой пили кофе. Беседовали. Поль вошел, сел. Конечно, все уже знали о пробежках Поля по палубе и его трюках на рее. Антуан посмотрел на набедренную повязку, а потом на голову Поля и с веселым злорадством сказал:

– А прическа всё же современная, модная. – Бернар медленно произнес:

– От цивилизации всё равно не уйти. Она цепкая. – Все доброжелательно улыбались. В общем, все люди хорошие, в цивилизованном мире тоже.

В библиотеке, вернув Жозефине прочтенных «Мушкетеров», Поль спросил, что еще интересного есть в литературе.

– Много интересного, – ответила Жозефина, откровенным взглядом окидывая Поля, на котором кроме набедренной тапы больше ничего не было.

– А какой писатель самый интересный? – спросил Поль.

– Дюма-отец, – ответила Жозефина и рассмеялась.

– Так думают все? – невольно улыбаясь спросил Поль.

– Так думают все, – ответила Жозефина, – только не говорят этого вслух.

– Почему не говорят?

– Потому что это считается дурным тоном.

– А какие писатели считаются хорошим тоном? – спросил Поль. Жозефина стала перечислять:

– В девятнадцатом веке – Бальзак, Стендаль, Гюго, Флобер, Гёте, Дикенс, Толстой, Достоевский.

– Дайте, пожалуйста, Бальзака, – попросил Поль.

– У нас нет Бальзака, – и Жозефина развела руками. – Мы его не взяли, потому что он всем надоел еще в школе.

– Тогда Стендаля, – попросил Поль. Жозефина встала на стул, достала с полки очень толстый том. Ноги ее были скривленные в коленях, но когда она вставала на стул, под платьем обрисовались круглые красивые ягодицы. Держа в руках тяжелую книгу, Поль спросил:

– А здесь много романов?

– Избранные. До Марселя вы не успеете прочесть. – И Жозефина посоветовала: – Прочтите «Ванина Ванини». Она короткая и характерная для Стендаля.

На палубе Поль снял с бедер тапу, лег на нее и принялся читать «Ванину Ванини». Солнце было низко, но еще грело. Пароход был всё еще на широте Африки. Незаметно для себя Поль уснул. Его разбудил Мишель.

– Поль, все пошли на ужин. – В руках Мишеля был фотоаппарат. – А я снял вас спящим. В лучах заходящего солнца. – За ужином Бернар предупредил Поля:

– В Марселе вас помимо вашей матери будут встречать репортеры. Они, вероятно, уже знают вас по фотографиям Мишеля. Так что от них вам не уйти.

После ужина Поль оставил том Стендаля в своей каюте, взял ноты с Григом и пошел в кают-компанию. Он надеялся, что туда может прийти медсестра Мари, или даже радистка Мадлен. В кают-компании шла игра в шахматы, и Поль вышел на верхнюю палубу. Была пасмурная ночь. Поль остановился у перил. Бегущие назад волны, освещенные огнями парохода, а чуть дальше – черная темень. На палубе показалась пара. Мужчина и женщина. Когда они проходили под лампой, Поль узнал их. Это были Антуан и Мари. Вспомнились слова Мари о том, что Антуан может серьезно влюбляться, и это означало, что – а вот Поль не может. И он быстро пошел в другую сторону. Ну и пусть серьезно влюбляются. А он с Хатуту. Стало прохладно, и Поль побежал по палубе. Обежав вокруг обоих бортов, он перешел на шаг. Начался дождь. Ноты под дождем могли промокнуть, и Поль спустился вниз. В кают-компании уже никого не было. Поль включил свет, сел к пианино, раскрыл ноты. Дверь он оставил открытой, чтобы слышать шаги. Если это будет мужчина, надо сразу уйти. Поль некоторое время прислушивался. Послышались шаги. Это были женские шаги: цоканье высоких каблуков. Поль тотчас заиграл Норвежский танец Грига. К его разочарованию в кают-компанию вошла Виолетт – некрасивая развязная девушка-стюардесса, которая в столовой выполняла работу официантки, и которая навязала ему свое знакомство, когда перед высадкой в Панаме он разговаривал с девушками. Однако Поль давно заметил, что несмотря на ее некрасивое лицо с утиным носом, она обладала удивительно красивой фигурой и легкой, воздушной походкой. Когда, окончив танец Грига, Поль посмотрел на нее, она отставила в сторону выгнутую ногу, слегка запрокинула лицо, чтобы не выделялся ее нос, и проговорила насмешливо: