Без предела - Юсси Адлер-Ольсен

– Уф, да, наверное… Только – что означает «запал»?

* * *

Атмосфера наверху царила совершенно не такая, как в старые добрые времена правления Маркуса Якобсена. Начальник отдела убийств Ларс Бьёрн пытался создать видимость уюта с помощью нескольких в высшей степени абстрактных картин Аннетты Меррильд и кофейных чашек с разноцветными точками. Однако это ничуть не повлияло на восприятие шефа Карлом. Тот продолжал считать его бараном, к которому лишь ближайшие родственники способны испытывать теплые чувства.

– Кто это, черт возьми? – шепнул Мёрк своей любимой секретарше отдела Лизе, кивая на незнакомое лицо за стойкой.

– Племянница Бьёрна, она временно заменяет фру Сёренсен.

– Неужели грымза отсутствует? – Странно, что он сразу этого не заметил. – А с чего бы?

– Ох, понимаешь ли, переходный возраст… Последнее время ее то и дело бросает в жар, к тому же появилась некоторая истеричность в поведении. Мы договорились называть совокупность этих симптомов «гриппом».

Карл был шокирован. Неужели все это время фру Сёренсен была вполне себе фертильной? Совсем не очевидно…

Лиза указала на дверь в кабинет Бьёрна, откуда вышла пара незнакомых мужчин. Они прошли мимо, о чем-то перешептываясь. Как будто бы о нем.

Он без стука распахнул дверь к Бьёрну.

– Разве мы о чем-то договаривались, Карл Мёрк? Я что-то не припомню, – сказал Бьёрн, когда тот бросил на стол снимок человека с «Фольксвагеном»-«буханкой».

Карл проигнорировал и вопрос, и интонацию начальника.

– Вот фотография мужчины, который предположительно убил молодую женщину на Борнхольме. Я пришел попросить твоего согласия на объявление его в розыск по TV-два в сюжете программы «Стейшн-два».

Начальник отдела обнажил свои раздражающе белые зубы в оскале, представлявшем собой нечто среднее между улыбкой и ухмылкой.

– Спасибо, Карл, хорошо, – сказал он. – Я уже услышал достаточно. Надеюсь, ты толкуешь не о древнем деле девяносто седьмого года, от которого полиция Борнхольма отказалась почти пятнадцать лет назад? Ибо, если так, то тут и речи нет об убийстве – да что там, речь не идет даже о конкретных подозрениях. Так что, Карл, благодарю за визит, встретимся на общем брифинге.

Ага, значит, ябеда Гордон опередил его.

– Я все понял. Видимо, Гордон приходил пожаловаться на сумасшедшую нагрузку? В таком случае я с большой радостью верну его тебе обратно. Только скажи.

– Мёрк, Гордон тут вообще ни при чем. Но ты должен понимать, что в качестве начальника отдела убийств я регулярно общаюсь с коллегами с Борнхольма. Если ты вдруг забыл, напомню, что борнхольмское отделение по-прежнему находится в тесной связи с нами.

Ну вот, в его голосе зазвучал сарказм, прекрасно.

– Благодарю за напоминание. Тогда, раз уж ты так жаждешь быть в курсе всего, не могу не сообщить тебе, что мы обнаружили новые следы в деле, которые твои приятели с Борнхольма в свое время проглядели. А также что я, несмотря на твое мнение, намерен продолжать расследование дела до тех пор, пока виновный в спланированном преступлении или в убийстве по халатности не сядет за решетку.

– Мёрк, опять ты за свое… Могу ответить тебе лишь одно: ты не можешь поставить на уши всю Данию, выясняя, кто же такой был этот мужчина. Человеку с этой дурацкой фотографии никогда не было предъявлено обвинение; да он может оказаться кем угодно. Мы получим тонны бесполезных откликов, сотни человеко-часов будут потрачены впустую… Да и вообще, господин Мёрк, у нас здесь, на третьем этаже, есть куда более серьезные дела.

– Отлично. Вот мы и распределили роли. Просто переправляй все звонки к нам в подвал, в несерьезный отдел «Q», господин начальник. Мы не будем беспокоить сон Спящей красавицы с третьего этажа.

– Благодарю за визит, – Бьёрн махнул Карлу на дверь. – И никакого объявления по телевидению о розыске не будет. Вероятно, ты уже забыл о совсем свежем деле, когда часть утренних изданий провозгласила человека виновным в убийстве, а вскоре после этого была вынуждена взять свои слова обратно… Тебе знакомо такое понятие, как возмещение морального ущерба?

Карл захлопнул за собой дверь с диким грохотом, так что на него уставились все сотрудники, находившиеся в приемной.

– Черт возьми, Карл! – послышалось из-за двери. Хоть какой-то повод для веселья.

– Да уж, Карл, ты всегда был у Бьёрна не в почете, – заметила Лиза довольно громко, так что все на мгновение притихли. – Но теперь о другом. Вы с Моной Ибсен снова вместе?

Мёрк нахмурился. С какой стати она вдруг интересуется?

– Я спрашиваю, потому что сегодня она тебя искала. Заглянула к нам на пять минут, прежде чем побежала на службу в отдел судебных слушаний[15].

– Значит, она вернулась?

– Да, спецкомандировка закончилась в апреле. Затем она уезжала в отпуск на западное побережье, а теперь вот вернулась.

– Хм. Наверное, она спрашивала на всякий случай – а вдруг я сейчас к вам ввалюсь, – предположил Карл.

И все-таки как-то странно. Мёрк вдруг почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

* * *

– Карл, я так и не нашел фотографии этой деревяшки, хотя перерыл бо́льшую часть полок. – Ассад выглядел утомленным. Одна из его кустистых бровей беспомощно нависла над глазом. – Я прекрасно знаю, что надо бы пройтись по материалам еще разок, но мне кажется, я все равно ничего не найду.

– Ассад, ты в порядке? Какой-то изможденный…

– Просто плохо спал ночью. Мне позвонил дядя, у них большие проблемы.

– В Сирии?

Ассад безучастно таращился в пустоту.

– Он сейчас находится в Ливане, но…

– Ассад, я могу что-то сделать?

– Нет, Карл, мы ничего не можем сделать. Уж по крайней мере ты точно.

Мёрк кивнул.

– Если тебе нужно взять пару отгулов, не вопрос, – добавил он.

– Отгулы не помогут, но спасибо тебе. Я думаю, нам надо продолжать расследование и собраться в «штабе». У Розы есть какие-то новости для нас.

Так было всегда. Насколько непосредственным и раскрепощенным бывал Ассад в благоприятные дни, настолько же отстраненным и недосягаемым он становился в моменты, подобные настоящему. Карл даже не догадывался, что в нем происходило. Когда Мёрк затрагивал сирийскую тему, Ассад предпочитал самоустраниться. Но, кажется, все серьезные события, происходившие на территории Сирии, его не особо трогали. Вообще-то он никогда не обсуждал ни Сирию, ни другие ближневосточные темы. Порой одно-единственное неосторожно сказанное слово задевало Ассада за живое, а иной раз то же самое слово отскакивало от него, как мячик.