Доктор Джонс против Третьего рейха - Александр Тюрин

— Разбили плиту, чтобы никому не было обидно, — понимающе покивал Джонс. — А третий?

— Тот, который исповедовался монаху, умер от старости в городе Ангер.

— Не Ангер, а Анже, если быть точным. Город французский, значит, Анже… — профессор все еще просматривал листы манускрипта. — А где оригинал документа?

— Вероятно, в Чикаго, у господина Бьюкенена, — пожала плечиками женщина.

— Почему же он мне его не показал! — вспыхнул Индиана. Он становился горяч — если дело касалось археологии.

— Вероятно, потому, что вы поначалу не захотели принять участие в проекте? — она снова дрогнула нежными плечами.

Индиана поднял голову и посмотрел на нее. Некоторое время коллеги молча смотрели друг на друга.

— Да, я совершил ошибку, — согласился профессор. — Если бы я тогда не отказался, то познакомился бы с вами гораздо раньше… Итак, мой отец нашел манускрипт и вприпрыжку побежал к Джею?

— О, нет. Сначала он поехал в Ангер… то есть в Анже. К развалинам монастыря. И нашел там плиту…

— Он нашел плиту? — чуть не подпрыгнул Индиана. — Где… — он стал лихорадочно ворошить фотографии. — Где тут у нас плита!

— Пожалуйста, — Эльза аккуратно вложила кусок картона в его суетящиеся пальцы.

Действительно — часть каменной плиты с высеченным на ней крестом. Высечен также и текст — латынь, разумеется.

— «… и путь твой продолжится по Спине Черепахи, сквозь Зубы Дракона, к ущелью Рога, к Храму, где бьет источник Господень, источник вечной жизни, коснуться которого лишь ты, слуга Его, сможешь», — перевел доктор Джонс, водя по фотографии пальцем. Затем поднял голову и встретился с внимательным взглядом Эльзы.

— Источник вечной жизни, Инди, — прошептала она. — Вы сами только что сказали. Вечная жизнь даруется каждому, кто выпьет из Чаши.

— Сказочка… — прошептал в ответ доктор Джонс. Он тут же встряхнулся и сказал нарочито громко: — А вы мечтательница, Эльза.

— Вечная жизнь — мечта любого нормального человека, — твердо улыбнулась она ему. — Ваш отец, Инди, не был исключением. Вот вам и объяснение, зачем он ввязался в эту, как вы выразились, авантюру. Учитывая, что здесь детально описывается место, где находится чаша…

— Чепуха, — решительно сказал Индиана. — Отличительная черта легенд подобного рода — полный туман во всем, что касается конкретных координат. Спина Черепахи — это, судя по всему, какое-то горное плато, потому что Зубы Дракона — какие-то горы. Какие? Плато, горы, ущелья… Несерьезно.

— Плита доказала, что манускрипт — не выдумка, — терпеливо возразила женщина. — Кроме того, в ней не хватает верхней части.

— Я понимаю. Есть окончание, но нет начала. Кстати, где сама находка?

— Здесь, в Венеции. Генри Джонс хотел сложить обе части воедино, и мы решили пока не увозить ее.

— Итак, — подытожил Индиана, — мой отец искал в Венеции недостающую часть плиты. Почему именно в Венеции?

Эльза вдруг смутилась. Рассеянно посмотрела в окно, побарабанила пальцами по столу и неохотно призналась:

— Видите ли, Инди, ваш отец не посвящал меня в детали. Я ведь только числилась ассистентом, а на самом деле была кем-то вроде администратора. Так что бесполезно спрашивать меня, например, что он искал в библиотеке, зачем ему понадобился древний план города, и так далее…

— Не волнуйтесь, Эльза, я все выясню, — в который раз пообещал профессор и накрыл ее ладонь своей. — Моему отцу, как видно, втемяшилось, что он может завершить поиски, которые длятся вот уже почти две тысячи лет. Старый дурак… Ладно, придется и нам искать Грааль. Если, конечно, небо не сомкнется с землей…

Снаружи вдруг грохнуло. Он вскочил, автоматически сунув руку под пиджак. Прыгнул, пригибаясь, к окну. Эльза осталась сидеть, спокойная.

— Здесь тоже?! — прошипел археолог.

Он увидел канал. Разбегающихся людей — падающих, наступающих друг на друга. И горящий полицейский катер, исторгающий из промасленных глубин багрово-черные сгустки огня. По палубе катера катались, визжа по-поросячьи, два горящих тела в красивых синих формах. Впрочем, тела нашли наиболее эффективный способ снять с себя хоть немного нестерпимого жара — попрыгали в воду, прямо в холодный декабрьский канал. Другие фигуры в синем, здоровые, упругие, целеустремленные, с автоматическими укороченными винтовками в руках, слаженно рассыпались по обоим берегам, радуя глаз профессиональными экономными движениями.

По кокетливо выгнувшемуся мостику бежали двое оборванцев. Впрочем, интерес вызывали отнюдь не их бедные костюмы, которые, скорее всего, являлись маскарадом, а «беретты», болтающиеся за спинами. В руках одного было даже грозное противотанковое ружье — похоже, именно из этого оружия и подпалили полицейский катер. Очевидно, карабинеры блокировали канал, имея целью познакомиться с этими людьми поближе.

— Что у вас тут происходит? — спросил Джонс, успокаиваясь. — Будто в Чикаго попали, честное слово.

— В газетах пишут, что эфиопы никак не могут смириться с поражением в войне, — объяснила Эльза, позевывая. — Нанимают боевиков, чтобы отомстить или чтобы запугать, не помню.

— Газеты… — презрительно скривился археолог. — Сладкоголосая фашистская пресса. Не люблю я «официальные мнения», исходящие от мелких тиранов. А вы, милая Эльза?

— А мне все равно, — сказала женщина и тоже встала.

Когда неподалеку лопнули пулеметные очереди, она всё-таки вздрогнула.

Индиана устало вздохнул:

— Тихая провинциальная Венеция…

Рассказывать о Венеции еще более глупо, чем о пути из Босфора в Адриатику. В этом полуреальном городе, которого не может быть, любой побывал хоть раз в жизни, не правда ли? Город, как материализовавшийся сон, будто сошедший с шизофренических картин Босха, веками насмехался над здравым смыслом и законами природы. Врут завистники, живущие в других странах: мол, где-то есть Северная Венеция, стоящая на далекой реке Неве, где-то есть голландская Венеция на реке Амстел… Врут! Венеция — одна.

Гондольер, неторопливо работая шестом, говорил по-немецки:

— То, что вы видите, синьоры, когда-нибудь уйдет под воду, и с этим нужно смириться. Но останутся три принципа, три девиза, на которых вырос этот город. Культура, как познание мира — первый. Сосуществование всех наций — второй. Мир без насилия — третий…

— Бога ради, помолчите, — попросил доктор Джонс, — и так тошно. Мы не заказывали экскурсию.

Он посмотрел на сопровождавшую его Эльзу и через мгновение ему перестало быть тошно. Зря он отказался от заманчивого и, разумеется, совершенно невинного предложения, сделанного ему доктором Шнайдер. Одна из трех комнат в ее квартире пустует. Почему бы вам не пожить здесь, спросила она, зачем связываться с отелем? Он выбрал отель. Он честно сказал Эльзе: я боюсь у вас оставаться. Она вся прямо так и вскинулась: вы меня боитесь, Инди, но почему? Тогда пришлось объяснить: не за себя он боится, а за нее, потому что соседство с научными руководителями вроде профессора Джонса слишком опасно, — проверено не раз. Она мило посмеялась. Удивительная женщина. И вот теперь его везут в отель «Грандиозо», бывший до двадцать девятого года «Грациозо». Эльза посоветовала — место не из дорогих. Там же, кстати, жил и Генри Джонс.