Сказки темного города. Ворон - Наталиса Ларий

Когда он направился в холл, а затем на второй этаж, в крыло, в котором находилась комната Мэльвины, я быстро пошла к себе. Оказавшись в комнате, немедленно стащила с себя платье и встала перед зеркалом, пытаясь понять, неужели все, что сказала Рафаль – правда. Когда мой взгляд наткнулся на едва заметно белые венозные сетки – пару на шее, одну на руке и две на бедре, я поняла, что это не сон и я правда ношу ребенка Сайфера. Мало того, я еще и сама начинаю принимать обращение и что более я не сильфида как таковая, а коракс. Игры судьбы. Прав был Сайфер, когда сказал, что за подлость судьба так свяжет с тем, кого ты пытаешься обмануть, что ты вовек не развяжешь тот гордиев узел, который затянет она, не приемлющая лжи и коварства в сущности сильфиды. Хотя, может не в этом было дело, а в том, что проклятье просто оставило белых кораксов благодаря тяжкому труду Сайфера по максимальному сохранению жизней на войне. Поэтому и даровало ему провидение ребенка. Нашего ребенка. Ребенка, который спас и Мэльвину, и меня в этот ужасный вечер. Мой малыш. Положив руку на живот, я закрыла глаза и заревела. Когда же открыла их, то увидела в отражении зеркала стоявшего в дверном проеме Сайфера. Съежившись, я замерла, не представляя себе, что последует дальше. Сайфер, помедлив с минуту, прошел в комнату и сел на край кровати. Я же повернулась к нему и, подойдя ближе, опустилась перед ним на колени. Склонив голову, я положила ее ему на колени и прошептала:

– Мне нет оправдания, как и прощения с вашей стороны. Но я правда никогда бы не причинила вреда ни вам, ни Мэльвине. Моя ошибка, страшная ошибка в том, что я слепо исполняла приказ. Но я и подумать не могла, что мною будут так манипулировать. Что скроют то, что на самом деле нужно убить девочку, если выяснится, что именно она сохраняет в себе силу. Ни за что на свете, Сайфер, я бы не нанесла вреда ребенку. Клянусь вам. Как и тем детям, которые погибли этой ночью. Я знаю военные законы. Лазутчиков не оставляют в живых. И я знаю, что длину моей жизнь вы отмерять будете тем временем, которое будет отведено мне для вынашивания малыша. Но я вас очень прошу, если можете, сжальтесь. Не губите. Я буду тенью. Никогда в жизни не подойду к вам и к ребенку ближе, чем на сотню метров. Просто хочу жить и видеть, как он растет. И может когда-то, по истечении нескольких лет, мой поступок сгладится в ваших глазах, и вы решите сказать ему, что его мама жива, что она любит его и очень хочет быть с ним рядом. Пожалуйста, – подняв глаза, я сквозь слезы посмотрела на Сайфера.

Коракс молча смотрел на меня пару минут, затем спросил строго:

– Почему в лазутчиках?

Я растерянно захлопала ресницами и рассказала о том, в каком положении оказались мать и братья после гибели отца.

– Как узнала о детях? – последовал следующий строгий вопрос.

– Сначала прочитала на листке бумаги в кабинете Джоша, когда Бэсс повела меня знакомить с ним, а потом камень. Всевидящее око. Когда вы спали, я смогла прочесть нужную информацию в вашей голове. Должна была, правда, узнать, что за предмет хранит в себе силу полета военных кораксов, но, когда узнала, что есть дети, которые, возможно, погибнут…иное меня уже мало интересовало.

– Поэтому и легла под меня? – процедил он сквозь зубы.

– Отчасти да, – сглотнув комок в горле прошептала я, не в силах выдерживать его убийственный взгляд. – Должна была Эзра, но вы ее вышвырнули тогда. А у нее маленькая дочка. Рамона и Хант держали ее на крючке с помощью ребенка. Если бы она не выполнила задание, ее бы запроторили обратно в тюрьму и ее малышка осталась бы в доме для обездоленных. Я решила сделать все сама, чтобы у нас не осталось невыполненных заданий. Только так она бы обрела свободу и свою дочь.

– Что будет с твоей семьей, если ты не вернешься?

Чувствуя, как задрожали мои губы, я проговорила срывающимся голосом:

– Не знаю. Они ни в чем не виноваты, но я не уверена, что их оставят в живых, если Рамона и Хант узнают, что я не погибла здесь, и что ношу вашего малыша. Родные предательницы, а именно таковой меня огласят…вы сами знаете, что бывает с ними.

– Эзра, эта рыжеволосая дьяволица, если я пообещаю привезти ее ребенка сюда, она сделает для кораксов то, что я попрошу? – сощурил он глаза.

– Вы сохраните ей жизнь? – дрожащим от волнения голосом спросила я.

– Еще не решил, но если она согласится на мои условия, я дам ей то, ради чего она сюда явилась. Только в этот раз ей придется поработать на Либерон.

– Не могу говорить за нее, но думаю, что она ради дочери на все пойдет.

– Вот и хорошо, – ответил Сайфер. – Значит не придется потрошить ее на площади.

– А что…со мной? – дрогнувшим голосом спросила я.

Сайфер нахмурил брови, затем легонько скользнул пальцами по моей мокрой щеке и сказал:

– Роди мне сына, Марлин, потом я скажу свое решение. А до тех пор…попытаешься сбежать – я даже раздумывать тогда не стану, едва только закончатся роды, враз жизни лишу. А в остальном – живи так же, как и прежде. Ограничивать тебя ни в чем не стану. Одно но…ко мне подходи и обращайся лишь по чрезвычайно важному делу и не более того. Все бытовые вопросы или денежные – только через Рафаль. И старайся не попадаться мне на глаза пока я и не уеду на войну. Мэльвина же…я бы не хотел, чтобы вы общались, но эта девчонка прониклась к тебе симпатией и мне бы не хотелось объяснять ей, почему я против этого. Но не думаю, что ты причинишь ей вред. Сама знаешь, что за тобой теперь глаз да глаз будет, так что. В общем, хочешь жить, Марлин, думай впредь, что делать за моей спиной, а что нет.

– Обещаю, – враз заревела я, ухватив Сайфера за руки. – Все сделаю, дабы вы поняли, что я не подлая убийца.

– Я это и так знаю. Почему и не запер тебя в камере где-то, где ты бы доносила моего ребенка, а потом была бы удавлена. Я вижу тебя насквозь, девочка. Почему и не смог тогда поверить, что создание, в глазах которого столько чистоты может быть подлой гадюкой. Мое упущение только в том, что я не учел тот факт, что и тебя могут обмануть и коварно подвести к убийству. Да и, кроме того, ты сейчас не оставила Мэльвину умирать и не сбежала, хотя прекрасно понимала, что с тобой будет, едва только вернусь я. А это уже кое о чем да говорит. Так что сосредоточься на вынашивании нашего малыша, а потом посмотрим, что будет с твоей судьбой далее.

Когда он договорил, я склонила голову и прижалась губами к его ладоням, которые держала трясущимися руками, поскольку прекрасно понимала, что Сайфер отныне для меня в моей жизни – и палач, и судья, и едва ли не господь. Что только от его решения зависит то, что будет дальше…и будет ли оно вообще это самое «дальше».

Когда я отпустила его ладони, Сайфер поднялся на ноги и направился к выходу. Уже в дверях он повернулся и сказал:

– Дети живы, Марлин. Те четыреста ребят, которых хотели сжечь заживо.

Чувствуя, как у меня во рту пересохло, я прошептала изумленно:

– Живы? Но как?

– Когда подчиненные Дамиана перехватили Эзру, он уже тогда понял, что и ты в этом всем замешана. Поговорив с Джошем, он, не выдавая своих подозрений, узнал подробности твоего присутствия в кабинете и то, какие документы рассматривал тогда Джош. Дамиан смог вовремя вывезти детей в свое отдаленное поместье и дал лазутчикам устроить пожар, в котором якобы потом погибли дети. Мне очень жаль, что мне пришлось соврать и ты пережила такой ужас. Но нам просто необходимо было вывести на чистую воду тех, кто был в этом замешан, а для этого пришлось соврать даже тебе.