Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - Марк Олшейкер

За судом и приговором последовал медицинский аудит, в течение двух лет проводившийся комиссией под председательством судьи Высокого суда Дженет Смит. Комиссия пришла к выводу, что на протяжении 24-летнего периода времени Шипман умертвил не менее 236 пациентов. Это сделало его абсолютным лидером по числу жертв среди британских серийных убийц. Примерно 80 % от общего числа его жертв пришлось на женщин. При том что су­дья Смит заявила о многих других смертях, по которым комиссии просто не хватило неопровержимых доказа­тельств, Гарольд с вызывающей наглостью продолжал настаивать на своей полной невинов- ности.

За день до своего 58-летия Шипман повесился в камере тюрьмы строгого режима, привязав простыню к решет­ке на окне.

Шипман и Харви сполна воспользовались возможностями существующей системы, но для того, чтобы преступ­ления сходили с рук, одного только знания возможностей недостаточно. Нужно понимать, как вести себя в рамках системы.

Как сказал мне Харви: «Всегда будь мил и приветлив - это главное. Будь дружелюбен, но не подозрительно дружелюбен. Всегда будь приветлив, потому что и народ по большей части приветлив к тебе». Это смахивало на Теда Банди - очаровательный с виду маньяк, жаждущий реализовать свои кровавые фантазии.

Как отмечалось выше, серийного убийцу можно посадить за решетку, но это не помешает ему вновь и вновь мысленно возвращаться к наиболее ярким моментам своих преступлений. Я спросил у Харви, о чем он думает в своей одиночке по ночам. Возможно, из полуночной тьмы его души всплывают воспоминания о каких-то самых до­рогих его сердцу убийствах? Его ответ удивил меня.

- Строительством занимаюсь, вот сейчас это бревенчатый дом. Я купил себе такой иллюстрированный жур­нал и строю дом на две... Нет, три. Ох, простите, четыре спальни. Но у меня получаются только три санузла.

- То есть мысленно строите дом?

- Ну да, нуда. Иногда кое-что записываю. Значит, мы [Кто это «мы»? Он и Дункан?] это строим, а на следую­щий год, может, будем строить что-то еще. Типа церковь или что-то вроде.

Услышав подобное от любого другого заключенного уголовника, я бы счел это лицемерием. Но в устах челове­ка, настолько обыденно относящегося к убийству, это прозвучало вполне правдоподобно. В отличие от, скажем, Денниса Рейдера, большую часть времени предававшегося фантазиям о пытках и убийствах, Харви просто зани­мался своими делами. А если в круг этих дел входило убийство, то это было ему бесспорно приятно, но поводом для постоянных размышлений явно не служило. Если появлялась возможность убить, он ее использовал, а полное понимание окружающей обстановки и коллег по работе позволяло ему делать это уверенно и спокойно.

Тем не менее я не был готов поверить в то, что Харви вообще никогда не думает или не фантазирует на эту те­му, и попробовал другой подход. Допустим, сейчас Дональд действительно фантазирует о постройке зданий, но, может быть, фантазии об убийстве беспомощных людей преследовали его с детства или с момента начала работы в медучреждениях?

Он упорно настаивал на гораздо более «приземленном» характере своих преступлений: «Да нет, ничего подоб­ного. Это как с Карлом и всеми прочими: я типа не мирюсь со всем происходящим. Уж такой я человек: "Не нрав­люсь - пока-пока, скатертью дорожка"».

Харви не уточнил, что значило это «пока-пока»: «был рад знакомству» или «прощайся с жизнью». Но его крими­нальный опыт не оставлял сомнений в том, что в статистику смертности мог попасть кто угодно из числа доставив­ших ему огорчение.

По словам Дональда, в тюрьме он вел себя точно также: был приветлив со всеми, всегда здоровался и ответ­ственно подходил к своим обязанностям по сбору грязного белья и уборке служебных помещений. В ответ на мое замечание о том, что его содержат под усиленным надзором отдельно от общего контингента, сказал, что так реши­ла администрация, а он нормально уживался с остальными заключенными.

Харви был настолько же практичен, как Джозеф Кондро. Тот сообразил, что входить в доверие к знакомым про­ще и что останется безнаказанным, если полиция не найдет тело жертвы. В свою очередь, по опыт/ работы в мор­ге и участия в аутопсиях Дональд знал не только о действии и остаточных эффектах лекарственных средств, но и о том, что в зависимости от очевидной причины смерти вскрытия проводятся по тем или иным правилам, часто не дающим возможности обратить внимание на наличие следов преступления.

- Вот смотрите, какой способ [убийства]: есть у тебя пациент с больным сердцем, берешь у него спинномозго­вую жидкость и откачиваешь столько, чтобы вызвать у него инфаркт. Одну женщину лечили от пневмонии, так я вы­звал у нее слизистую пробку, и она вроде как задохнулась насмерть собственной мокротой.

Если пациент с сердечной недостаточностью умирает от острого приступа, патологоанатому вряд ли придет в голову проверять спинномозговую жидкость. А больная пневмонией очевидно от нее и умерла, так что ничего подо­зрительного. Кроме того, Харви знал, что в подавляющем большинстве случаев вскрытия умерших в больницах не проводятся, если для этого нет каких-то особых показаний.

Я задал Дональду вопрос:

- Возвращаясь к пациенту Пауэллу, из-за которого вы здесь, есть ли что-то, что вы сделали бы иначе, будь у вас такая возможность?

- Ну, я бы сроду не ввел ему цианид, лучше было его гастростомическую трубку продуть как следует. Вообще- то не стоит критиковать себя задним числом. Я уже больше и не пытаюсь это делать.

И, разумеется, он был не виноват в самых отвратительных способах убийства. «Это больничная служба без­опасности плохо сработала», позволив Харви разобраться с пациентом, ударившим его по голове железным суд­ном. Этот пациент скончался от перитонита, потому что Дональд через катетер ввел ему в кишечник стальную про­волоку.

Подобное отношение не удивляет. Как-то один насильник сказал мне, что при виде сидящей у барной стойки женщины в короткой юбке и явно без трусиков сразу понял, что она жаждет быть изнасилованной. Ну а он просто пошел навстречу.

Я сказал Харви, что то, чем он занимается, называется проецированием. Дональд допускал, что «поступил плохо», но пытался объяснить это своим восемнадцатилетним возрастом и тем, что ему не объяснили, как дей­ствовать в таких ситуациях. В конечном итоге он хотел перевалить часть ответственности на больницу:

-Да нет, в части смерти они ни при чем. Они виноваты, что не обеспечили его безопасность: сами связали, а я обихаживай его. Я же его не связывал, его до того уже связали.

А помните, как он согласился принять участие в учебном фильме по обеспечению безопасности в больницах? Так вот, когда я спросил его, чем Харви хотел бы заниматься, если в преклонном возрасте все же выйдет из тюрь­мы по УДО, Дональд сказал:

- Ну, раз уж вы любите разговаривать с серийными убийцами и душегубами, то я бы, наверное, поработал вме­сте с вами. У нас неплохо получится, если профайлеры до чего-то не додумаются, то я додумаюсь точно.

Несмотря на все старания, с этим персонажем я никак не мог выйти на эмоциональный уровень, где он мог бы сломаться и продемонстрировать свои действительно слабые места. Похоже, его защитный механизм и состоял в том, чтобы постоянно увиливать от ответов.