Ворон и роза - Сьюзен Виггз

— Тут ты прав, — скривившись от отвращения, Шарон отбросил пустую фляжку в сторону. — Отрава это итальянское вино. Не годится даже свиньям.

— Люди Кински подадут нам завтрак, эх? — донесся из тени низкий мелодичный голос Эмануэля. Он крутил в пальцах выданный ему пистолет. — Считаю, что нам лучше сбежать.

Среди скрывающихся в темноте мужчин повисла напряженная тишина. В другое время идея Эмануэля могла бы соблазнить Дэниела. Но теперь ему нужно было думать о Лорелее. Что будет с ней, если он просто исчезнет? В руках первого консула она будет такой же беспомощной, как роза на штормовом ветру. Дэниел был уверен в том, что Бонапарт знает, кто она такая.

— Я не могу вас заставить остаться силой, — сказал Дэниел. — Но будьте осторожны. Приговор Бонапарта за дезертирство — только смерть. Кроме того, у меня чешутся руки истратить то золото, которое он заплатит нам, если все пройдет удачно.

— Я… я… я… — начал Мишель. — Я…

— Боишься? — подшутил Шарон.

— Я… Я остаюсь. Я иду с вами, месье.

Дэниел почувствовал досаду. Он почти желал, чтобы парень выбрал дезертирство.

— Спасибо.

— Черт, я не очень-то хорошо бегаю, — сказал Шарон.

— Мне не было бы стыдно бросить все это, — сказал Эмануэль. — Но человек долго сможет прожить в свое удовольствие на пятьдесят тысяч франков.

— Идиот, — усмехнулся Шарон. — Он пообещал нам такую сумму, потому что уверен, что ему не придется ее платить.

— Я и раньше играл в рискованные игры, — проговорил Эмануэль. — Иногда я выигрывал, иногда проигрывал.

Дэниел передал Шарону часы:

— Поднимитесь с Тоусентом на гору и засеките по времени смену часовых.

Французы ползком скрылись в ночи.

— Эх, золото, — сказал Эмануэль, иронично скривив губы. — Оно приносит мне несчастье.

— Пора тебе рассказать мне об этом, мой друг.

Островитянин посмотрел на Дэниела из-под полуприкрытых век:

— Я думал, что ты никогда уже не спросишь.

— Откуда ты узнал, что эта информация заинтересует меня?

Эмануэль прищелкнул языком:

— Один взгляд на твое лицо, и я уже все понял.

Дэниел стиснул зубы. Эмануэль был не первым, кто заметил это.

— Я выполнил свою часть сделки — дал тебе шанс получить свободу. Итак, говори.

Эмануэль уселся поудобнее и скрестил ноги.

— Бонапарт послал вооруженный конвой перевезти золото из Берна в Париж. Почти сразу же за городом мы напали на конвой и украли часть золота, — он усмехнулся в темноте. — Охранники даже и не пытались сопротивляться. Они еще и свои карманы вывернули. Мне нужно было подбросить немного золота в дом Мьюрона в Берне, чтобы в краже обвинили его, — глаза мужчины сверкнули гневом. — Охранники должны были арестовать только его, но они взяли и меня. Будь она проклята, — прошептал Эмануэль, стукнув кулаком о землю. — Эта сучка даже не собиралась выполнять свою часть договора.

— Полагаю, ты имеешь в виду мадам Бонапарт?

Эмануэль расправил свои широкие плечи:

— Кого же еще?

— Где остальная часть украденного золота?

— Тебе придется купить эту тайну у кого-нибудь другого, мой друг. Я не знаю.

Тоусент и Шарон вернулись из разведки.

— Шесть минут, — сказал Шарон, — если они будут придерживаться этого графика.

Дэниел посмотрел вверх. На покрытом рваными облаками небе тускло светила луна. Он взял у Шарона часы. Взглянув на циферблат, произнес:

— Уже пора.

Внизу, на берегу реки, в камышах затаился отряд пехотинцев. Когда взорвется склад с боеприпасами, они штурмом возьмут крепость и обезвредят австрийцев. В плане выполнения задания невозможно было допустить ошибку.

— Пошли.

Вооруженные до зубов, пригнувшись до самой земли, они обошли холм и направились к западной сторожевой башне. Днем французские пушки пробили дыру в стене. Австрийские каменщики заделали брешь, но раствор был еще влажный.

Дэниел привел свою маленькую группу к назначенному месту и приказал аккуратно сложить оружие чуть в стороне от пролома. Сверху, в ночной тишине, были слышны шаги часовых, прохаживающихся по сторожевым площадкам крепости. Их силуэты отчетливо были видны на фоне ночного неба.

Большой черной птицей на сердце Дэниела легла тревога. Он утер ладонью пот, обильно струившийся по вискам. Рубашка на спине намокла и прилипла к телу. Дэниел мгновение стоял, стараясь унять гулко бьющееся сердце.

Сотни раз он смотрел в лицо смерти, выносил боль и мучения, даже не моргнув глазом. Но теперь все изменилось. Ворон боялся за свою жизнь. И это не было трусостью. В тюремной камере в Париже сидел человек, который мог объединить разрозненные партии Швейцарии и добиться справедливого отношения к своей маленькой стране со стороны Бонапарта. В лагере в Аосте ждала одна женщина, которой удалось воскресить в холодном сердце Дэниела забытые чувства: нежность и любовь. С ней он словно заново родился. Жизнь и будущее этих двоих людей зависели от успеха его операции, оттого — выживет он или нет.

Камень за камнем они разобрали небольшой проход, и Дэниел полез внутрь, стараясь держаться в тени крепостных стен и не выходить на залитый серебристым лунным светом двор форта.

В казармах горело несколько огоньков. После тяжелого дня, в течение которого они отражали яростные атаки французов, солдаты отдыхали.

Через открытую дверь в дальнем конце темного здания до Дэниела донеслись стоны и крики боли.

Лазарет, без сомнения, был переполнен ранеными. Чужие страдания так явно напомнили ему о Тюильри, что он содрогнулся. Борясь со своими воспоминаниями, Дэниел постарался сосредоточиться на выполнении задания и принялся изучать внутренние постройки форта. В двадцати ярдах впереди, в центре двора, стояло приземистое квадратное строение с черепичной крышей.

— Вот он, склад боеприпасов, — произнес Дэниел.

Перед складом расхаживал одинокий часовой. Дэниел увидел мерцающий оранжевый огонек сигареты и посмотрел на часы, стараясь по минутам засечь движение часового по маршруту. Недалеко от казарм, на значительном расстоянии друг от друга, Дэниел разглядел еще две темные одинокие фигуры часовых.

Эмануэль достал пистолет.

— Убери эту чертову штуку, — прошипел Дэниел. — Единственное наше преимущество — это неожиданность.

В темноте они пробрались к узкому пролету ступенек, стершихся под тяжелыми солдатскими сапогами, и почувствовали нестерпимо резкий запах.

— Сортир, — Дэниел мотнул головой в сторону деревянных сараев по одну сторону лестницы. Его взгляд неотступно следовал за шагающим часовым. Дэниел был совершенно спокоен. Он завел руку за плечо и вытащил из колчана три стрелы.