Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

— Достать? — весело спросила она. Тума затихла,склонила голову набок и вывалила язык.

— Давай так: я достаю тебе твою игрушку, а тыоставляешь меня в покое. Ровно на три с половиной часа. Устраивает тебя такойрасклад?

Тума коротко залаяла: устраивает.

Наталья протянула руку за мячом, и тотчас же ее руканаткнулась на какой-то предмет. Пройдясь кончиками пальцев по внешним границампредмета, она почти безошибочно определила: чемодан. Или портфель. Или сумка.Интересно, что он тут делает? Ведь все баулы Дарьи Литвиновой стоят там, где ими положено стоять: в большом отделении шкафа.

Спустя минуту «дипломат» (а это действительно оказалсящегольской мужской «дипломат» из свиной кожи) был извлечен на свет божий. Егопоявление произвело странное впечатление на доберманиху: собака завертеласьволчком и тихонько завыла. Но даже более чем неадекватная реакция собаки неостановила Наталью. Сгорая от нетерпения, она щелкнула замками и откинула верх.

«Дипломат» был почти пуст, если не считать…

Окровавленной, скомканной мужской рубашки с одинокоболтающейся запонкой.

11 февраля

Леля

К встрече с Виолеттой Гатти, директором модельного агентства«Калипсо», нужно было основательно подготовиться. Тем более что собранные СанейГусаловым и двумя молодыми оперативниками данные, касающиеся Гатти и ееагентства, впечатляли.

Так же, как и сама Гатти.

Совсем недавно ей исполнилось сорок пять, из них последниесемь лет она работала в модельном бизнесе. Именно Виолетта Гатти диктовалаусловия игры на рынке фотомоделей, именно под ее крыло страстно мечтали попастьи честолюбивые старлетки из провинции, и опытные манекенщицы с хорошимиперспективами на Западе. «Калипсо» была последней — и высшей — инстанцией,перевалочным пунктом, хорошо подготовленным плацдармом для штурма самыхизвестных модельных домов. С «Калипсо» сотрудничали продвинутые фотографы,клипмейкеры и эстрадные исполнители. Девочки из «Калипсо» блистали на подиумахМосквы и Питера, стремительно матерели и столь же стремительно становилисьлицами торговых марок, фирм и журналов. И уезжали в Европу: Гатти не быладеспотична и всегда работала в режиме наибольшего благоприятствования своим моделям.Ее авторитет был непререкаем. Стоило ей выхватить ничем не примечательнуюдевушку из толпы и вплотную заняться ею, как через месяц, максимум полтора этадевушка становилась открытием любого показа. Вкус Гатти был безупречен, крометого, она обладала уникальной способностью очищать любое понравившееся ей лицоот шелухи повседневности и делать его первозданно прекрасным.

Существовала и еще одна черта, за которую директора«Калипсо» обожали ее манекенщицы: она не боялась быть экстравагантной. ИменноГатти впервые пригласила в свое агентство Регину Бадер, девушку с чудовищнымшрамом на правой щеке. Гатти работала с Бадер несколько месяцев — она училабудущую супермодель не стыдиться своего уродства, наоборот, сделать его частьюимиджа. Результат превзошел все ожидания: спустя год Регина стала самойвысокооплачиваемой моделью «Калипсо», затем подписала выгодный контракт воФранции. А месяц назад крупная косметическая фирма сделала ее своим «лицом».

Об этом Леля прочел в интервью самой Бадер одному из модныхжурналов. О Гатти модель говорила в превосходных степенях и называла «крестнойматерью». Впрочем, интервью так и называлось: "ВСЕМ В СВОЕЙ ЖИЗНИ ЯОБЯЗАНА «КАЛИПСО».

Были и другие интервью, заметки и развернутые статьи, менеепанегирические, но смысл их сводился к одному: конкурентов у Виолетты Гатти иее «Калипсо» нет.

Самым удивительным было то, что предыдущая жизнь Гаттиотнюдь не предполагала такой крутой вираж и такое стремительное восхождение. Вюности она серьезно занималась восточными единоборствами, закончила Институтфизкультуры имени Лесгафта, некоторое время работала тренером, а в серединевосьмидесятых бросила работу по специальности и устроилась официанткой на одиниз паромов, курсирующих между тогдашним Ленинградом и столицами Северной Европы.

После этого Гатти странным образом всплыла в агентстве«Интурист». Именно от «Интуриста» она возила группы в Италию, Францию и страныБенилюкса. Леля не исключал, что частые посещения цивилизованной Европы, длякоторой слово «манекенщица» никогда не было матерным, и натолкнули ВиолеттуГатти на мысль о собственном агентстве.

Она начала чуть раньше, чем начали остальные: на полгода,может быть — на год. Но этот временной люфт дал ей неоспоримые преимущества —лучшие девушки были у нее. У нее они и остались.

Репутация Гатти была безупречна. Ни единого черногопятнышка, прямо святая Екатерина Сиенская с крестом и лилией, да и только.Общую благостную картину портил лишь один прошлогодний инцидент. Одна изманекенщиц Гатти — Марина Бушнева — была задержана пулковской таможней припопытке провоза героина. Впрочем, масса изъятого наркотика была незначительной,а сама девушка призналась, что вот уже год сидит на игле.

Гатти наняла лучших адвокатов, которые построили защиту натом, что девушка только принимала зелье и совсем не собиралась его продавать.От тюрьмы Марину Бушневу отмазали, но из агентства она исчезла. И не появиласьни в одном другом, хотя прошла курс лечения от наркомании.

Гатти умела быть жестокой, если дело касалось ее репутации.

Впрочем, отнюдь не репутация директора «Калипсо» волновалаЛелю. Почему роскошная стерва Ксения Никольская намекнула ему на Гатти? И какоеотношение имеет Радзивилл к агентству «Калипсо»? Впрочем, с Никольской все былоболее или менее ясно: некоторое время она проработала у Гатти, но ушла из«Калипсо» с большим скандалом. Справедливости ради нужно отметить, чтоНикольская была единственной, кто ушел. Подоплеку скандала обе враждующиестороны держали в тайне, что давало простор для самых разных версий — отбанальной дележки мужчины до отнюдь не банальной дележки денег.

И все же имена Гатти и Радзивилла пересеклись.Один-единственный раз. В 1994 году оба они были в жюри одного из многочисленныхконкурсов красоты.

С этого можно было начинать.

Но перед тем, как отправиться в «Калипсо», Леля еще разрешил поговорить с Никольской. Тем более что девушка была не так проста, какхотела казаться: несколько лет назад она училась в Московскомфизико-техническом институте и ушла только с третьего курса. А по утверждениюСани Гусалова, МФТИ был одним из самых серьезных институтов в стране.

Когда Гусалов вывалил Леле сведения, касающиеся вздорноймодели, стойкая недоверчивая симпатия к Никольской переросла в такое же стойкоенедоверчивое уважение. Он уже слышал о том, как влияет Московский физико-техническийна нетвердые юношеские умы: сын Лелиного приятеля по юрфаку, имевшийнеосторожность влезть в эту математическую мышеловку, благополучно сошел с умав самом конце второго курса. Вместе с еще пятью такими же счастливчиками содного потока.