Анж Питу - Александр Дюма

– Нет, Себастьен, иначе у меня будет неспокойно на душе. Расскажи мне о своем горе.

– По правде говоря, я не смею.

– Чего же ты боишься?

– Боюсь показаться вам одержимым, а еще боюсь огорчить вас своим рассказом.

– Ты больше огорчишь меня, если не откроешь мне своей тайны.

– Вы прекрасно знаете, отец, что у меня нет тайн от вас.

– В таком случае начинай свой рассказ.

– Честное слово, я не смею.

– Себастьен, ты ведь хочешь, чтобы тебя считали мужчиной?

– В этом все дело.

– Тогда наберись смелости!

– Ну, хорошо! Отец, источник моего горя – сон.

– Сон, который тебя пугает?

– И да, и нет; когда я вижу этот сон, мне не страшно, я просто переношусь в какой-то другой мир.

– Что ты хочешь сказать?

– Еще когда я был совсем мал, меня посещали эти видения. Вы ведь знаете, мне два или три раза случалось заблудиться в густом лесу, окружающем деревню, где я вырос.

– Да, я слышал об этом.

– Так вот, я заблудился, потому что шел следом за призраком.

– За призраком? – переспросил Жильбер, глядя на сына с изумлением, смешанным с ужасом.

– Понимаете, отец, вот что происходило: я играл с другими детьми, и, пока я не выходил за околицу деревни, пока я не оставался один, я никого не видел; но стоило мне выйти за околицу, как я начинал слышать подле себя что-то вроде шороха шелка; я протягивал руки, но не мог ухватить ничего, кроме воздуха; однако чем дальше я уходил, тем лучше различал призрак. Сначала это было дымчатое облако, затем дымка сгущалась и принимала форму человеческого тела. Это была женщина, она не столько шла, сколько скользила по воздуху, и чем темнее были уголки леса, куда она углублялась, тем явственнее становились очертания ее фигуры. Неведомая, странная, неодолимая сила влекла меня к этой женщине. Я шел за ней следом, вытянув руки и, подобно ей, не произнося ни слова: я не раз пытался окликнуть ее, но так и не смог выговорить ни единого звука; я шел за ней, не в силах догнать ее, а она не останавливалась и наконец таким же чудом, как возникла, начинала исчезать. Силуэт ее становился все бледнее и бледнее; плоть обращалась в дымку, дымка истончалась и пропадала из виду. А я без сил падал на землю в чаще леса. Там меня и находил Питу, иногда в тот же день, а иногда лишь назавтра.

Жильбер продолжал смотреть на сына со все возрастающей тревогой. Пальцы его искали пульс мальчика. Себастьен понял, какие чувства обуревают доктора.

– О, не тревожьтесь, отец, – сказал он, – я знаю, что ничего подобного на самом деле быть не может, я знаю, что это просто видение.

– А как выглядела эта женщина? – спросил доктор.

– О, она была прекрасна, как королева.

– Тебе случалось видеть ее лицо?

– Да.

– Как давно? – спросил Жильбер, трепеща.

– Уже в Париже.

– Но в Париже ведь нет такого леса, как в Виллер-Котре, нет высоких деревьев, под зелеными кронами которых царит таинственный полумрак? В Париже нет ни тишины, ни уединения – а без них откуда взяться призракам?

– Нет, отец, все это есть и здесь.

– Где же?

– В этом саду.

– Как в этом саду? Ведь доступ в этот сад открыт только преподавателям?

– Вы правы, отец. Но два или три раза мне показалось, что эта женщина проскользнула со двора сюда, в сад. Я хотел пойти за ней, но всякий раз натыкался на запертую калитку. И вот однажды, когда аббат Берардье, очень довольный моим переводом, опросил меня, что бы я хотел получить в награду, я сказал, что хотел бы иногда гулять в этом саду. Он позволил. Я пришел сюда, и здесь, отец, здесь видение посетило меня вновь.

Жильбер вздрогнул.

– Странная галлюцинация, – сказал он, – впрочем, у мальчика такая впечатлительная натура. И что же, ты видел ее лицо?

– Да, отец.

– И запомнил его? Мальчик улыбнулся.

– А ты пробовал подойти к ней?

– Да.

– Пробовал коснуться ее рукой?

– Тогда она исчезает.

– Как, по-твоему, Себастьен, кто эта женщина?

– Мне кажется, что это моя матушка.

– Твоя матушка?! – воскликнул Жильбер, побледнев, и приложил руку к сердцу, словно желая унять мучительную душевную боль.

– Ведь это все только сон, – сказал он, – а я почти такой же безумец, как и ты.

Мальчик замолчал и, наморщив лоб, взглянул на отца.

– Ты что-то хочешь сказать? – спросил Жильбер.

– Я хочу сказать вот что: это, конечно, сон, но он существует наяву.

– Что?

– В прошлом году на Троицу нас повезли на прогулку в Саторийский лес неподалеку от Версаля и там, когда я предавался грезам вдали от остальных учеников, вдруг…

– Появилось прежнее видение?

– Да, но на этот раз она ехала в карете, запряженной четверкой великолепных лошадей.., на этот-раз она была такая живая, такая настоящая. Я едва не лишился чувств.

– Отчего?

– Не знаю.

– И что ты подумал после этой новой встречи?

– Что та женщина из моих грез не матушка, ведь матушка умерла, и я не мог видеть ее в карете близ Версаля.

Жильбер поднялся и провел рукою по лбу. Он был близок к обмороку.

Себастьен заметил его волнение и испугался его бледности.

– Вот видите, отец, напрасно я рассказал вам о своих безумствах.

– Нет, дитя мое, напротив, рассказывай мне о них как можно чаще, рассказывай о них при каждой нашей встрече, и мы постараемся вылечить тебя.

Себастьен покачал толовой.

– Вылечить меня? Зачем? – сказал он. – Я привык к этой грезе, она сделалась частью моей жизни. Я люблю это видение, хоть оно и убегает от меня, а подчас, как мне кажется, даже меня отталкивает Не исцеляйте меня, отец. Может случиться так, что вы снова покинете меня, снова отправитесь в путешествие, вернетесь в Америку. С этим видением мне будет не так одиноко жить на свете.

– Вот в чем дело! – прошептал доктор. Прижав Себастьена к груди, он сказал:

– До свидания, мой мальчик, до скорого свидания; я надеюсь, что мы больше не расстанемся, а если мне придется снова уехать, я постараюсь взять тебя с собой.

– Матушка была красивая? – спросил мальчик.

– О да, очень красивая, – отвечал доктор сдавленным голосом.

– А она любила вас так же сильно, как и я?

– Себастьен! Себастьен! Никогда не говори со мной о твоей матери! – вскрикнул доктор и, последний раз коснувшись губами лба сына, бросился вон из сада.