Пятница, тринадцать ноль-ноль - Ирина Комарова

– Что совсем? – Амадеус заинтересовался настолько, что даже приподнялся на локте. – Значит зверя там полно, непуганого.

– Размечтался! Даже думать об этом не смей, иначе назад никогда не выйдешь. И нас заодно погубишь!

– Ладно тебе, что так всполошился? Я и арбалета с собой не взял.

– Вот и хорошо! И вообще, в этом лесу надо вести себя прилично: не мусорить, ветки зря не ломать… не нарываться одним словом!

– А иначе?

– Не знаю! И главное, совершенно не стремлюсь узнать, тем более на своей шкуре! Понял?

– Да понял я, понял, – Амадеус даже откатился немного в сторону. – Слушай, Кэртон, если этот лес такое опасное место, зачем нам туда лезть?

– Мы же не в самую глушь. Наш домик почти на опушке стоит, там можно недолго пожить, если не безобразничать.

Кэртон не мог внятно объяснить, в чем состоит опасность, но лес, действительно, пользовался дурной славой в ближайших деревнях. Впрочем, ближайшими, их можно было назвать условно: только потому, что остальные находились еще дальше. Малонаселенные были места. Да и то сказать – горы, заросшие деревьями и кустарником – чем тут людям заниматься? Ни вспахать, ни засеять, ни скотину на выпас пустить. Разве только охота… Вот только, еще много лет назад, к охотникам эти места стали особенно неласковы. Точнее говоря, ни один из тех, кто приходил сюда вооруженным, с намерением добыть зверя, обратно не вернулся. Так что, желающих разжиться мехами с каждым годом становилось все меньше, а последние лет сто пятьдесят и вовсе ни один охотник не ступал на покрытую толстым слоем прелой листвы землю.

При этом, как утверждали старики, смолоду рисковавшие прогуляться в заповедные места за грибами-ягодами, зверье в лесу водилось и не мелкое. Немало лукошек было брошено любителями дикой малины, удирающими от медведей, недовольных появлением незваных гостей. А потом, в деревне, неудачливый ягодник рассказывал соседям о пережитом страхе и в представлении доверчивых селян, внушительных размеров косолапый, неожиданно рявкнувший из кустов, превращался в огромное, почти сказочное чудовище. Через некоторое время, всеми было признано, что ягоды в том лесу мелкие и кислые, да и урожаи сиротские. В общем, никакого смысла тащиться в такую даль, когда совсем рядом, только за околицу выйти, все кусты малиной усыпаны.

Что же касается грибов… да какие там могут быть грибы? Солидный гриб он среди куста расти не будет, а там ведь ступить некуда от этого лесного мусора. Опять же, волки. Здоровенные, взрослому человеку по грудь, с густой серебристо-серой шерстью и красными огоньками глаз. Бесшумные и быстрые, как молнии – просто удивительно, как они никого не загрызли. Наверное, сыты были, по летнему времени. Одним словом, селяне усвоили, что и порядочному грибнику тут делать нечего.

Люди перестали бывать в лесу. Первое время, старательно делали вид, что не помнят о его существовании, а потом, действительно, стали забывать. Казалось, лес был доволен этим. Дорога, ведущая к нему, все больше зарастала травой и скорее угадывалась, чем была видна; деревья поднимались все выше, кустарник все теснее сплетал ветви. И единственное, что напоминало еще о людях, это небольшой деревянный домик, выстроенный каким-то смельчаком в незапамятные времена. Тот самый, о котором говорил Кэртон.

Деннису пришлось долго извиняться перед Бернольдой Райс и даже пригласить ее позавтракать. Не то, чтобы ему очень хотелось с ней мириться, мелькнула даже мыслишка, что при помощи подходящего заклинания можно навсегда избавиться от ее назойливых приставаний. Но по Университету давно ходили смутные слухи о том, как неприятно иметь своим врагом магистра Райс, и Деннис не решился рисковать. Судя по этим слухам, Фламинго была весьма злопамятна и мстила своим обидчикам беспощадно, с незаурядным энтузиазмом и изобретательностью.

Кроме того, настроение у него было если и не прекрасным, то вполне удовлетворительным. Да, не удалось убить магистров Торстена и Трио, но еще не все потеряно – во время путешествия с людьми всякие несчастные случаи бывают. А если они благополучно вернутся в город, тоже ничего страшного. Жонглер обозлен и искренне желает реабилитировать себя после неудачи. Да, пропажа Усилителя была замечена неожиданно рано и погоня организована слишком быстро, но Амадеус увез прибор на повозке, а эта компания, судя по тому, что видел Деннис, будет вынуждена идти со скоростью пешехода. Да, магистрам удалось с невиданной скоростью состряпать самоделку, улавливающую след Усилителя, но опять таки, в дороге чего только не случается. Особенно если он, Деннис Рон, об этом позаботится. А главное, он успел посадить магистру Торстену на плечо жучка. Маленького, такого, лилового, симпатичного. Миниатюрный жук-маячок взмыл в воздух с пальца Денниса, трепеща крохотными прозрачными крылышками, подлетел к Торстену и, опустившись на толстое сукно куртки магистра, впился в него всеми шестью цепкими лапками. Теперь, найти отряд не составит никакого труда – жучок будет исправно информировать хозяина о своем местоположении. Так что, причины для оптимизма были. И с тем, что пришлось вести длинноносую пташечку завтракать, вполне можно было смириться.

Деннис предложил зайти в небольшое, популярное среди магистров кафе рядом с административным корпусом. Кормили там очень прилично, но студенты, за исключением невменяемых отличников и патологических подлиз, это заведение избегали – слишком велика была вероятность неприятных встреч с преподавателями. Естественно, кому захочется в самый интимный, можно сказать, момент, когда только собираешься приступить к вкуснейшей фирменной бараньей котлете в томатной подливе, услышать ехидный голос своего научного руководителя:

– Как, молодой человек, вы здесь? А ваши сокурсники только что заверили меня, что вы не явились на семинар из-за тяжелейшего приступа желудочных колик?!

После такого, даже у самого крепкого студента, эти желудочные колики сразу и начнутся.

Несмотря на раннее время, кафе было полно – мало, кто из магистров успел сегодня позавтракать дома, но для Денниса с Бернольдой свободный столик нашелся сразу. Точнее, его уступили, поглядывая на магистра Рона с нескрываемым сочувствием, два младших преподавателя с факультета технической магии. Деннис ответил им угрюмым взглядом и короткой благодарностью, после чего отвернулся и, купив у подвернувшейся старушки-цветочницы (эти проклятые старушки всегда подворачивались именно в тот момент, когда не купить у них хоть один цветочек человеку с репутацией приличного, было просто немыслимо) скромный букетик фиалок, преподнес его зардевшейся Бернольде.

– Ах, – жеманно прощебетала она, прикалывая цветы к длинному острому воротнику, – как мило! Как вы узнали, что я обожаю фиалки?

Ну что тут скажешь? Что этот букетик был самым дешевым в корзине старухи? Деннис загадочно улыбнулся, и у Фламинго заалели не только щеки, но и уши. Она опустила глаза, и Деннис с изумлением заметил, что ресницы у Бернольды по-настоящему хороши – длинные, густые и очень черные. Это неожиданное открытие несколько выбило его из колеи: гораздо проще было относиться к магистру Райс, как к надоедливой уродине. А тут, нате вам, ни с того, ни с сего – ресницы.