Взгляд василиска - Иван Оченков

Один из относительно безветренных дней был посвящен угольной погрузке легких крейсеров. Постоянно рыская вокруг отряда «Боярин» изрядно растратил свой и без того не великий запас. Дело это оказалось совсем не простым. В русском флоте прежде не тренировались делать это в открытом море, и потому работа заняла вдвое больше времени, чем рассчитывали.

— Как вам зрелище? — спросил Алешу Сухомлин, глядя как отваливает от борта «Ангары» очередной тяжело груженный кардифом[70] барказ.

— Да уж, матросам можно только посочувствовать, — заметил в ответ великий князь.

— Конечно, лучше заниматься этим на стоянке в защищенной бухте, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.

— А еще лучше тренироваться таким вещам загодя. Мы столько времени готовились к крейсерской войне, а как коснулось, так оказалось, что ничего не умеем и не к чему не готовы. А ведь наш нынешний противник совсем не Англия.

— Ну, нашли чем удивить, Алексей Михайлович, быть не готовой к войне, это обычное состояние России. Такая уж у нас планида[71]…

— Вот так всегда, как где какой непорядок, так сразу виноваты кто угодно, но только не мы. Татаро-монгольское иго, англичанка гадит, теперь вот еще планида у нас не такая!

— Да вы ваше императорское высочество, просто карбонарий! В Италии подобными идеями заразились? — засмеялся командир Ангары.

— Ну, уж нет, — улыбнулся Алеша, — вот уж если где порядка еще меньше чем в нашем отечестве, так это в Италии.

— Вы думаете? А я вот люблю Италию!

— Я тоже люблю к тому же, как вы знаете, долго жил там, но… понимаете, одно дело величественные руины античности, или высокая культура Возрождения, прекрасные храмы Ватикана и роскошные палаццо[72] знати, а другое повседневная жизнь. И поверьте, она там совсем не сладкая, иначе итальянцы не бежали бы искать счастья в обеих Америках.

— Вы так говорите, будто жили в каких-нибудь трущобах в Неаполе.

— Нет, конечно, но бывать приходилось не только в богатых виллах. А что это нам сигналят с «Баяна»?

— Эй, на вахте, спите?

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Так что сигналят: — «Прекратить погрузку. Быть готовыми дать ход!»

— Очевидно, Роберту Николаевичу, тоже не нравится организация погрузки.

— Может быть, ему, похоже, вообще мало что нравится.

— Это верно, — снова засмеялся Сухомлин, — не представляю, как они с Эссеном уживаются!

— Ничего страшного, — пожал плечами Алеша, — если для пользы дела, то уживутся.

— Да неудивительно, что Вирен настоял, чтобы вы были нашим гостем.

— Что простите?

— А вы не знали? Черт, проговорился. Ну да ладно, что уж теперь, Роберт Николаевич был категорически против вашего участия в экспедиции.

— Почему?

— Не обижайтесь, но у вашего императорского высочества просто талант находить неприятности. Хотя, справедливости ради, нельзя не заметить, что вы умеете блестяще их преодолевать.

— Не так уж и блестяще, — вздохнул тот.

— Вы о последнем визите японцев в Дальний? Да полноте! При тех силах, что у вас были, никто бы не добился большего успеха.

— Успеха?

— Конечно! Посудите сами, вражеское нападение отбито с потерями. Город и порт практически не пострадали. Чего же вам более?

— Но мы тоже понесли потери…

— Войны без потерь не бывает! Это первое. К тому же что за потери? Старые калоши, которые и так собирались разоружить. К слову затонули они не глубоко, и снять уцелевшие пушки будет не сложно. Это второе!

— А что будет и третье?

— Всенепременно! Потопленная «Ицукусима» куда более ценная боевая единица сама по себе, да еще и была японским флагманом. Так что вы напрасно себя мучаете, этот бой — несомненная победа!

— Вы полагаете?

— Я знаю это наверняка!

— Но Степан Осипович…

— Пенял вам за плохую организацию? Правильно делал, служба у него такая! Вам он в узком кругу фитиль ставил, чтобы рвения к службе добавить, а на совещании флагманов хвалил-с!

— Право неожиданно…

Боже, какой же вы Алексей Михайлович еще р… неопытный. Если никто из господ офицеров вечером не материт своего флагмана, значит, день прожит им зря. А уж если этого не случается после недельного плавания, стало быть, адмиралу пора в отставку.

— Вы серьезно?

— Абсолютно! Да взять хоть наших комендоров, вы полагаете, им очень нравятся ежедневные учения, устроенные вашими стараниями? Черта с два!

— Но ведь в бою…

— Вот после боя, те, кто выживут, вам спасибо может и скажут. Но пока гром не грянет, мужик, а матросы наши суть те же мужики, не перекрестятся! А пока они только ропщут и, слава богу, что втихомолку.

— Неожиданно.

— А что вы хотели? Матросы, они ведь как дети, только причиндалы большие! Вы думаете, дети хотят учиться? Ничего похожего и в свое время вы в этом убедитесь. Дети хотят птифур[73], игрушку и погулять. Матросы, в общем, тоже самое. В смысле, выпить, бабу и чтобы увольнительная не кончалась. А для того чтобы и те и другие учились их надобно заставлять. Да-с! Но что самое скверное, большинство офицеров ничуть не лучше матросов, только им вместо водки Мумм[74] подавай и мамзель почище, а так никакой разницы!

* * *

Как не бескрайне море, но рано или поздно любой корабль приходит в порт назначения. В этот раз, правда, крейсера пришли не в порт, а в небольшую бухту образованную слиянием двух ничем непримечательных островов архипелага Рюкю, где и была назначено рандеву с отрядом Вирениуса. Здесь на стоянке русские корабли смогли без помех пополнить запасы угля и дать небольшой отдых экипажам. Конечно, отдых без схода на берег, это не совсем отдых, да и бдительности терять было никак нельзя, но все же стоянка, есть стоянка. «Боярин» с «Аскольдом», правда, продолжали ходить в дозоры и не без успеха, но на то они и разведчики. Впрочем, на третий день удача им изменила. «Боярин» наткнулся на английский пароход, шедший в Вейхавей. Груз и документы у него были в полном порядке, так что утопить или конфисковать его никакой возможности не было. Однако отпустить означало немедля выдать местоположение русских крейсеров врагу, так что пришлось пароход задержать и проводить в бухту. Впрочем, нет худа без добра и на англичанина перевели моряков с потопленных прежде контрабандистов. Английский капитан каждый день решительно протестовал против своего задержания и вскоре так допек Вирена, что тот был готов его потопить вместе со всем экипажем и прочими пассажирами. К счастью, внимательно слушавшие эфир радисты услышали в эфире позывные отряда Вирениуса и отвлекли русского командира от кровожадных мыслей. Повинуясь приказу командующего «Аскольд» ринулся навстречу и через четыре часа на горизонте появились знакомые силуэты. Редко когда русские моряки встречали друг друга с таким воодушевлением как в тот раз. Громовые крики ура долго разносились над палубами и заставили заткнуться даже строптивых англичан. Наконец, подошедшие корабли бросили якорь и от «Баяна» и «Ангары» к «Ослябе» пошли шлюпки с Виреном на одной и великим князем Алексеем Михайловичем на другой. Так получилось что к трапу, спущенному с «Осляби» они подошли практически одновременно, и возникла заминка кому первому подниматься на борт. Но Алеша верный себе и своей скромности придержал гребцов и дал возможность командиру отряда высадиться первым. Тот, впрочем, не уступил великому князю в вежливости и поднялся наверх, только дождавшись своего флаг-офицера.