Мусульманская Русь - Марик Лернер

— Но ведь вы тоже небедный человек и бывший офицер.

— Именно поэтому я прекрасно знаю, о чем говорю, — снисходительно пояснил Леманн. — В Империи всегда была глубочайшая пропасть между бедными и богатыми. Между офицерами, превратившимися в замкнутую касту, и обычными солдатами. Ни при каких условиях офицер не мог жениться на девушке младше него по положению. Это был скандал, обязательно заканчивавшийся увольнением из рядов армии. И не суть, насколько она была хороша собой или умна. Офицерский корпус отгородился от остальных честных немцев непроницаемой стеной происхождения из потомственной аристократии.

Как выяснилось, герцоги с моноклем в глазу победить в войне оказались неспособны. Наши аристократы как раз наглядно доказали, что полностью оторваны от действительности, и не успевали вовремя среагировать на изменения обстановки, тупо продолжая действовать по устаревшим довоенным планам. Войну выиграла не демократия — мы на собственном примере уже убедились, как она отвратительно работает и насколько продажны политические деятели, — а экономика, огромное количество призывников и возможность продвижения по службе из самых низов людей с мозгами. Не усвоить этого важнейшего урока — значит поставить себя заранее в проигрышную ситуацию. Нет! Я всегда подчеркивал данный момент и буду настаивать на полном уничтожении сословных перегородок в обществе и предоставлении возможности подняться до самых больших высот выходцу из народа.

Именно поэтому тебя крупно недолюбливают в армии, продолжая записывать, подумал я. Кому охота расставаться со своим привилегированным положением. Армия обязательно вмешается, при первом твоем незаконном действии. Неудивительны вечные пассажи про законный путь к власти.

— Я не призываю ко всеобщей уравниловке, — помолчав, заговорил вновь Леманн. — Кто докажет на деле свою полезность в политике, экономике и армии, тот всегда может рассчитывать на внимательное отношение к себе. Такие люди ценны сами по себе, а я никогда не забываю людей, которые сделали мне добро и настаивали, даже в ущерб своей карьере, на мерах по улучшению жизни в стране. Никогда не забываю, что бы потом ни происходило!

Какая двусмысленная фраза, восхищаюсь мысленно.

— Сейчас наша основная задача — не бороться с Мерцем, а набирать очки в сражении против канцлера Вебера. Хотя я и не могу занять пока пост президента, но на выборах в октябре Народная партия получит большинство и место канцлера. Не применять экстремистских мер, как предлагает Мерц, а легально и законно взять власть — вот чего мы добиваемся.

Экстремизм — это он про что? — не дошло до меня. Пока что единственная попытка путча была предпринята как раз Леманном десять лет назад, и только после ареста он вдруг стал страшно миролюбив. Не иначе, в тюрьме не понравилось. Вклиниться с вопросом не удалось — он продолжал гнуть свое:

— Многие из тех, кто голосовал за нынешнего президента, во многом согласны с нами, укоренившееся чувство лояльности побудило их все-таки отдать свой голос за старого вояку. До тех пор пока в рейхстаге сидит неустойчивая коалиция, ничего хорошего Германию не ждет. Парламентское большинство колеблется в соответствии с настроением момента. Четкого политического курса нет уже много лет. Повсюду я вижу зигзаги, компромиссы и уступки. Депутаты и партии предают свои принципы, глядя на грозящих пальцем глав соседних государств, не желая понимать, что национальные интересы предпочтительней и важнее сиюминутных выгод и уступок. Придя к власти, я смогу это сломать. Имея большинство, мы сможем этого добиться. Соединить всех немцев в одно целое — это была когда-то задача, которую мы, как народные социалисты, ставили перед собой, задача, которая для нас сегодня яснее, чем когда-либо.

— Объединение немецких народов ведь подразумевает и присоединение Австрии? Как к этому отнесутся там?

— Австрийской империи пришел конец, когда была подписана капитуляция. То, что там существует, только формально является монархией. Если в этом будет необходимость, мы даже сможем сохранить за Императором титул и содержание. Вот его вмешательство в политику имеет смысл прекратить. Собственно, по новой Конституции он и не имеет на это права, являясь скорее декоративной фигурой. Решение будет принимать народ Австрии, Баварии, Богемии и других земель.

Ага, записывая, понял я. Курс на раскол Империи и попытка договориться с отдельными ее частями. Сомнительное дело. Начиная играть на поле сепаратизма, недолго получить обратку.

— К сожалению, Габсбурги доказали свою полную несостоятельность. Мне, как представителю народа, воевавшего за Империю, обидно это осознавать, но пришло время других идей. Народная партия имеет мощнейшую поддержку и в Австрии, так что мы смело можем говорить о правильности нашего курса.

Я не считаю, что мы проиграли окончательно. Австрийская империя — да, она проиграла войну, армия потерпела поражение. Но время показало, что поражение Империи дало возможность без давления Вены искать новые пути и пересмотреть прежние цели.

Народная партия Австрии стремительно набирает вес в стране и уже потеснила социал-демократов, стоящих там у власти. Рано или поздно мы все равно придем к хорошо всем знакомому и правильному общему курсу. А там уже и до добровольного объединения недалеко.

— Выборы? — быстро спрашиваю. — Референдум? Очень ведь сложно сказать, как все повернется. Сегодня Германия и Австрия по населению практически одинаковы. Да и Франция может неодобрительно посмотреть на подобные действия. Парижского договора никто не отменял, а там четко зафиксирован запрет политического объединения двух немецких государств, хотя расплывчатая формулировка позволяет говорить об экономическом. Где гарантия, что французские войска не будут введены на территорию Германии или Австрии? Италии тоже не захочется расставаться со своими новыми владениями, да и Венгрия очень подозрительно относится к подобным лозунгам, имея в Воеводине большое количество этнических немцев.

— Одним из важнейших условий для подъема Германии является пересмотр Парижских соглашений и прекращение выплаты дани, ложащейся тяжелым грузом на нашу экономику.

Ишь какие слова подобрал, восхитился я.

— Мы вовсе не стремимся к новой войне. Вполне можно отстаивать свои позиции экономическими методами, не прибегая к вооруженной агрессии, но, для того чтобы застраховать себя от нападения со стороны наших недружелюбных соседей, необходима дееспособная и реформированная армия. Не менее важно и продолжение наших дружественных отношений с Русью. Нам нечего искать на востоке — вполне хватает и внутренних проблем. Двадцать лет существуют границы, разделяющие два близкородственных народа, немалое число немцев по-прежнему проживает в других странах. Только сплотившись, можно добиться, чтобы обновленную Великую Германию уважали. Одна нация, одно государство и один вождь — вот наша первейшая цель!

— И тут, — подкалывая его, сообщил я, — мы в очередной раз возвращаемся к вашему противостоянию с Людвигом Мерцем. Он не желает согласиться на роль второго плана и, по моим наблюдениям, не столь уж беспомощен. Вполне способен поломать всю вашу игру, а выйдя из партии и уведя с собой значительную часть финансирования — еще и поставить Народную партию (ну не говорить же «лично тебя») в крайне сложное положение.