Парижский шлейф - Диана Машкова

Нужно будет подыскивать персонал именно с таким талантом к невербальному общению и с такой позитивной психологией. Может быть, стоит пообщаться с этим человеком в другой, будничной, обстановке, понаблюдать за его поведением и реакциями, а после составить приблизительный перечень требуемых качеств, взяв за образец конкретный экземпляр.

Настя еще раз внимательно осмотрела каждого из танцоров – выражение лиц у большинства было откровенно самодовольным. Ну и, конечно, добавлялись некоторые нюансы. Одни стриптизеры примешивали сюда частицу похоти, другие – приторного кокетства, третьи – желания поработить всех окружающих женщин. Настя поморщилась. Неужели взрослым дамам, которых она собиралась назвать своей целевой аудиторией, нужна эта явная демонстрация похоти и порока?! Да они наверняка уже нажрались этой гадости за всю свою жизнь, насмотрелись и на мужей, и на коллег, прошли огонь, воду и медные трубы. А иначе о какой материальной состоятельности может идти речь? Праведные и скромные сидят по домам, берут от жизни то, что она дает им, и даже в страшном сне не помышляют купить за деньги, которых в общем-то и нет, мужчину для любовных утех.

Настя на секунду подумала, что, может быть, это только ее, исключительно личное восприятие жизни, но потом, вспомнив несчастных клиенток парижского клуба, сомневаться перестала. Нет-нет. Однозначно мальчик должен вызывать положительные эмоции. Должен выглядеть чистым и открытым, доброжелательным и готовым помочь. На что годятся похотливые экземпляры – на краткое сношение после первой же встречи? Кому это надо? Разве что полоумной армии неудовлетворенных мужчин. Герой взрослой женщины честен, романтичен, умен, образован, любит спорт и проповедует общечеловеческие ценности, на первом месте среди которых – духовность, семья, дети. Иными словами, в нем собрано все то, чего не хватает среднестатистическим мужчинам. Разумеется, никто не отменял красивой внешности и немного сдерживаемой для вида, но безумной страстности, однако это только часть. Всего лишь одна из составляющих успеха.

Настоящий герой должен уметь выслушать и пожалеть свою даму – ведь у нее, хозяйки компании, топ-менеджера, бывшей жены олигарха, столько забот, столько недругов и жизненных проблем. Он должен создать иллюзию силы, стремления защитить ее, да просто дать ей выплакаться на своем плече. И при этом увлеченно повторять, какая она единственная, лучшая: таких мудрых и красивых, чувственных и волевых он еще не встречал. К черту психотерапевтов! Лучшее лечение для женщины, чьи годы стремительно движутся к унизительной отметке «пожилая», – в искреннем восхищении и талантливо сыгранной любви. Но только чтобы честно: в обмен на свои деньги никогда, ни при каких обстоятельствах, женщина не должна почувствовать фальши.

Настя внимательно посмотрела на Алексея – он бы для роли искреннего героя-любовника идеально подошел – и вытащила из сумки ручку и клочок бумаги.

– Это зачем? – настороженно удивился Стае.

– Хочу обменяться опытом в эпистолярном жанре, – ответила Настя, царапая на бумаге адрес своей электронной почты.

– Для чего?! – Стае испуганно покосился на сцену. – Давай не будем в это влезать, а? Чушь какая-то, честное слово.

– Для тебя чушь, – Настя старательно выводила буквы, пытаясь не насадить их одну на другую, – а для женщины – лекарство от неврастении и ранней старости.

Дописав, она зажала бумажку в правой руке, а левой потащила Стаса из-за стола.

– Пойдем танцевать! – она потянула его с такой силой, что Стае даже покачнулся на стуле.

– Ну, пойдем, – недовольно пробубнил он, косясь на выписывающих перед сценой пьяные пируэты девиц, – в гроб ты меня, Анастасия, загонишь.

– Ничего, – Настя улыбнулась, – после всего, что было, тебя уже не так-то просто загнать.

Они вышли к танцующим, и Настя начала пробираться поближе к Алексею, который следил за ней теплым взглядом, поощрительно улыбаясь. Словно она была юной девушкой, которая наконец-то решила ответить взаимностью на его ухаживания и согласилась прийти на свидание. И он ждет ее у околицы, прислонившись к изгороди спиной, чтобы увести в поле, встретить вместе закат и сорвать первый, робкий и невнятный, поцелуй с ее детских губ. Настя и сама удивилась, откуда в ее голове, посреди шума, криков и распущенной атмосферы ночного клуба, взялись такие мысли. И это при том, что «кавалер», мягко выражаясь, не совсем одет, а сама она прекрасно знает, сколько заплатила за его благорасположение. Нет, все-таки женщины странные существа с чудной фантазией! Почему бы не использовать эту женскую способность к воображению в собственных целях, не забывая при этом и о несомненном благе для клиенток?

Настя добралась наконец до своего единственного фаворита и начала танцевать, время от времени касаясь его тела своевольными руками. Его кожа была чуть влажной и немного скользкой – перед выходом на танцпол он явно втер в нее то ли косметическое масло, то ли молочко. С удивлением она обнаружила, что эти скользящие прикосновения будят в ней слабую, едва заметную, но все же тень возбуждения. У нее не было желания прижаться к юноше, поцеловать его, и уж тем более даже мысли не возникало о том, чтобы лечь с ним в постель но визуально-тактильный контакт рождал забытые приятные ощущения. Про себя Настя даже усмехнулась: вот, не хватало только после всего, что в ее жизни произошло, влюбиться в стриптизера.

Ей захотелось непременно узнать, чувствует ли что-то ее vis-a-vie в ответ или он просто старательно выполняет свою работу. В танце Настя повернулась к нему спиной, и, заведя руку за поясницу, прижалась к его плавкам ладонью. Мальчик оказался вполне готов к продолжению знакомства. Даже более чем. Настя отдернула руку и, развернувшись, удивленно взглянула ему в лицо. В ответ он только укоризненно покачал головой, словно упрекая за излишнюю бесцеремонность. Настя смутилась под его взглядом, быстро сунула за край плавок очаровательного стриптизера свою записку и направилась к выходу, увлекая за собой ничего не заметившего Стаса.

Настя расположилась за кухонным столом перед новеньким ноутбуком и истерично стучала по клавишам. Ее раздражало то, что мысль бежит так быстро, а печатает она медленно. Настя писала концепцию нового клуба, собирая ее из парижских заметок, документов «Chez Hommes» и собственных недавних впечатлений. За концепцией должны были последовать бизнес-план и первые финансовые расчеты. Настя понятия не имела, как делается этот самый бизнес-план, но твердо знала одно: если ей удастся интересно изложить идею, найдутся люди, которые помогут.

Стае давно уже спал, и она перебралась на кухню, чтобы ему не мешать. Проснется – снова начнет брюзжать. Последнее время он стал совершенно невыносим: такое ощущение будто сам всю жизнь был чист и безгрешен. Постоянно учит ее, наставляет, стыдит. Талдычит о нравственности и морали, как старая бабка, и изводит разговорами о замужестве. Как будто оно может что-нибудь изменить! Нет. Эта часть жизни потеряна для нее навсегда: дурно становится от одной мысли. Ей и без того сейчас есть куда направить энергию – работать, работать, работать! Стать хозяйкой клуба, начать зарабатывать деньги и вырваться из вечно зависимого от кого-то положения, чтобы управлять собственной жизнью самой! Так, ладно, к черту мысли о недовольстве Стаса. В конце концов, не очень-то он свирепствует на ее счет – видимо, старается соответствовать своим бесконечным признаниям в любви. Ну как он не понимает, что вся эта фальшь просматривается насквозь? Если в начале еще Настя сомневалась, права ли она, то теперь совершенно отчетливо поняла – Стае с ней, потому что его гложет жалость и непотопляемое чувство вины. В том, чтобы вернуть ей, как он выражается, «нормальную» жизнь, заключается его собственное спасение: давнее зло будет искуплено новым добром. Только вряд ли Стае догадывается, что здесь он бессилен. Настя долго думала над их странным союзом и поняла: они оба одинаковые жертвы чужих преступлений и жизненных обстоятельств. И будут вместе до тех пор, пока связь с прошлым не растворится в настоящем, пока каждый не найдет свой собственный путь. Неизвестно, сколько это еще продлится. Но свою цель в жизни Настя, по крайней мере, уже нашла. Осталось ее реализовать.