Крики прошлого. Часть I - Гело Никамрубис

Судя по всему, дом был еще довоенных времен. У соседского домика вид был еще хуже, видимо, он недавно пережил пожар, и Кротов сразу же вспомнил недавнюю историю.

– А что здесь произошло? – указывая пальцем на сгоревший дом, юноша задал вопрос.

– Ой, не спрашивай. Соседа моего бандиты какие-то убили в подвале и подожгли дом. А я с его бабкой еще дружила, хорошая женщина была. Царствие ей Небесное, – женщина эмоционально перекрестилась. – Да и внука ее тоже жалко, хоть он был наркоман и бандюга, – слушая ее, Кротов с каждой секундой все больше шокировался. Оказывается, он уже был в этой деревне! Ему стало не по себе, и на него нахлынуло мистическое волнение. Вот уж, действительно, мир тесен!

– А с чего Вы взяли, что он был наркоман? – решил поинтересоваться парень.

– Так, дома не бывал. А когда случилась несчастье, к нему домой приехали какие-то люди на черных дорогих иномарках. Ходили все, расспрашивали, что видели, что слышали, а морды-то такие квадратные, злые! Даже больше милицейских интересовались! И морды их тоже, это, больше милицейских были. А у нас здесь люди все простые, и просто так не будут к нам москвичи всякие приезжать. А к нему, видишь ли, приехали. Значит, наркоман и бандит, – договорив, Клавдия Васильевна убедительно кивнула, подтверждая этим свои слова. Ну а Виктор же не стал подвергать сомнению ее логику.

Внутри дом Клавдии Васильевны был более симпатичным и даже уютным: вся мебель, хоть и старая, была расставлена со вкусом, и придраться было не к чему. Хозяйка пригласила гостя сесть за стол, а сама принялась разогревать ужин, а именно – борщ. Разогрев, она дала юноше до краев наполненную тарелку, содержимое которой поначалу вызывало в нем брезгливость, но, распробовав, он понял, что вкуснее борща не ел в жизни. Хотя, откровенно говоря, раньше этого блюда он и не пробовал.

– Клавдия! – послышался крик из отдаленной комнаты. – Милая моя, помоги мне!

– Лежи тихо там! – таким же криком ответила хозяйка. – Это муженек мой, проснулся, гад такой! – обращаясь к гостю уже тише, пояснила хозяйка. – Две ночи где-то лазил, нажрался, а теперь «Клава помоги, Клава спаси!» – закончив жаловаться, Клавдия направилась в дальнюю комнату со стаканом воды в руке, и юноша остался один. Через несколько секунд послышались крики мужчины, из которых можно было разобрать «За что?» и «Не надо!». После женщина вернулась, села на свое место и, как ни в чем не бывало, продолжила трапезу. Спустя минуту на кухню явился и супруг. Высокий, крупный мужчина, с лица которого по бороде стекала вода. На лбу у него была огромная шишка с запекшейся кровью. Это был именно тот мужчина, с которым Виктор повстречался на реке.

– Здорова, пацан, ты кто? – сурово смотря на гостя, грубым голосом задал вопрос хозяин дома.

– Я…

– Работник это мой! – перебив парня, заявила Клавдия Васильевна. – Помогает мне на рынке. От тебя же, гада, помощи не дождешься! – мужчина, не отвечая, подошел к юноше и без стеснения приступил разглядывать его лицо. Виктору стало не по себе от того, что мужчина его узнает.

– Николай, – протягивая руку, представился бородач, и у Кротова как от сердца отлегло.

– Андрей, очень приятно, – с улыбкой ответил на приветствие юноша. А после Клавдия вставила свое слово.

– Так, предупреждаю вас обоих, вздумаете пьянствовать мне здесь – оба отправитесь на улицу жить вместе с «Боськой»!

–«Боськой»? – удивленно переспросил Николай, почесывая свою густую бороду.

– Это моя собака. Он никому не помешает, честно, – тихонько и робко сказал Виктор.

– Да ладно тебе, Клавушка. Ты же знаешь, я – только с твоего разрешения! – женщина ничего не ответила, но ее взгляда было достаточно, чтобы мужчина молча опустил глаза и больше не открывал свой рот.

Время близилось к вечеру, и Николай отправился затапливать баню. Клавдия сказала, что не разрешит гостю ложиться спать не мытым и не позволит, чтобы он пропитал ее простыни своей и собачей вонью. Молодой человек же был этому только рад. Отправившись в баню с Николаем, Виктор так же молчал, как и хозяин дома.

– Ты не обижайся на меня, дурака старого, – неожиданно мужчина начал разговор.

– За что? Вы с Клавдией Васильевной очень добры ко мне, – догадываясь в чем дело, неуверенно пробормотал «Андрей».

– Да ладно тебе. Я узнал тебя, а ты – меня. Это же ты по башке моей треснул? – Виктор продолжал молчать. – Ты, по глазам вижу. Но я не сержусь на тебя – сам виноват: допился до чертиков и не понимал, что происходит. Только вот Клаве ничего не рассказывай, прошу тебя, а то она точно меня прибьет!

– Да, наверное, она может, – размышлял Виктор.

– О да! И не сомневайся!

– Не скажу. Честное слово, – дал обещание юноша.

– Вот и хорошо. А теперь давай-ка я тебя веничком хорошенько пропарю!

А после первого опыта пребывания в бане Виктор отправился с хозяином в дом, где после ужина тем же первым блюдом люди приступили готовиться ко сну. Гостю было отведено старенькое раскладное кресло, на котором он сидел за столом. За ужином Николай все вымаливал прощения у своей жены, но та была непреклонна, и, только отправившись в спальню, Виктор услышал, как они все-таки помирились. Недолго радуясь за прощенного Николая, молодой человек все же вспомнил о том, кто он на самом деле, и что с ним происходит. Виктор долго не мог уснуть от мыслей о его семье. Но все же усталость, сытый ужин и настоящая русская баня сделали свое дело – юноша погрузился в сон: кругом непроглядная тьма, но он чувствовал себя уютно. Потом где-то отдаленно ему послышался голос папы.

– Чего раскис? – появившись из неоткуда, сразу задал вопрос мужчина.

– Папа? Это ты?! Знаешь, я очень рад тебя видеть! – Виктору безумно хотелось обнять его или хотя бы дотронуться, но во сне он был будто скован по руки и ноги.

– Знаю, сынок. Но ты не должен унывать! Ты теперь мужчина! Ты должен быть сильным, помнишь, как я в детстве вам говорил?

– Конечно, помню, но пап, я не знаю, как мне быть. Как мне теперь жить дальше? Я не знаю… я не справлюсь, пап. И почему я не могу до тебя дотронуться?

– Пока нельзя. И брось мне это, все ты справишься! Я верю в тебя и всегда буду рядом. Помни об этом и знай, я всегда гордился тобой, сынок! – образ его стал исчезать, словно растворяться во тьме.

– Ты куда? Папа?! Не уходи!

– Я всегда буду рядом… – в последний раз