Глубина - Ян Валетов

Губатый покачал головой.

– Ну, и ладно, – произнес Владимир Анатольевич с примирительными интонациями. – Я и сам что-нибудь найду. Не пальцем, вроде, делан…

Изотова посмотрела на Губатого, словно ища у него сочувствия или защиты. Но Пименов ничего сказать не мог. Нечего было говорить. Был труп. И в этом была проблема. Для Ленки, для него и для Кущенко. Пропавший без вести и погибший при невыясненных обстоятельствах – совершенно разные вещи. Ельцову предстояло стать пропавшим без вести. Ему, по сути, было совершенно все равно. Он лежал в розовой луже на досках кормового настила, бесповоротно мертвый и безобидный. Мертвецам надо прощать обиды, так же, как они прощают все живым. На месте Изотовой Пименов так бы и сделал. У него к покойному претензий не было. Наоборот, было чувство вины. Все-таки его жену Губатый имел чуть ли не у него на глазах, а это унизительно для мужчины даже в том случае, когда он женщину совершенно не любит.

– У тебя есть что-то? – спросила Ленка спокойным голосом. – Ну, что-то, чтобы завернуть?

Губатый молча спустился вниз, в каюту, где на полах плескалась вода, и сорвал с одной из коек простынь, как ему показалось, до сих пор пахнущую их любовными утехами. Ельцова это уже не могло оскорбить, а Пименову было все равно. Опускать покойного под воду даже без жалкого подобия савана не хотелось.

Они с Ленкой с трудом успели укутать труп в белую простую ткань до того момента, как Кущ приволок запасной якорь. Ленка оправилась от шока и снова стала деловита и сосредоточена. Сентиментальность действительно легко лечилась, тут Кущ не ошибся. Особенно, когда на другой чаше весов были деньги.

Пименов смотрел с кормы, как Кущ с Ленкой отплывают от «Тайны», как падает в воду белый сверток там, где по результатам их измерений глубина достигала ста с лишним метров. На «Ласточке» тихонько подвывали наяды. Им было страшно, и Губатому было страшно за них. Там, где есть один труп, легко появятся следующие. Кущенко взял девиц в море, чтобы обеспечить безопасность собственной задницы, а вышло так, что ему теперь лишние свидетели не нужны совсем. А Владимир Анатольевич вовсе не тот человек, которого можно остановить рассуждениями о гуманности.

«Это не твоя забота, – подумал Пименов. – Это их проблемы. Пусть Кущ разбирается».

Ленка снова завела мотор – делала она это легко, профессионально, и направила резинку к «Тайне» уже уверенной, шкиперской рукой. Похороны у Олега получились короткими: без плакальщиц и оружейных залпов.

По всей бухте плавали оглушенные рыбины. Их было много, и Губатый подумал, что крупные экземпляры надо было бы собрать, чтобы не тратить времени на рыбалку. Мысль была прагматичная, холодная и Пименов сам удивился ей. «Адвенчер» летел по набирающей силу волне к боту, а Губатый поставил кофе и все смотрел на то, как на старом барометре падает стрелка, и слушал, как свистит над надстройками крепчающий ветер.

Видимость была ни к черту.

Взрыв настолько замутил воду, что Пименов даже подумывал о том, чтобы вернуться на поверхность, но все-таки добрался до разорванного в клочья корабля, более всего напоминавшего теперь разложившийся труп. Впечатление было такое, что Губатый плывет в жиденьком картофельном супе: поднявшийся со дна ил кружился вокруг, и даже луч фонаря с трудом пробивал плотную взвесь.

План Изотова свершился, но несколько иначе, чем был задуман. Очевидно, что мин-майстер замышлял поочередный подрыв зарядов, а уж никак не одновременный взрыв такой мощности. Но случилось то, что случилось…

И если прежде от «Ноты» веяло величием давней трагедии, внезапной смерти, то ныне торчащие шпангоуты напоминали рыбьи ребра, а сам пакетбот – детскую модельку в масштабе 1/100, раздавленную толстощеким балованным младенцем. Взрыв разметал по каменистому дну рваные листы обшивки, силовые части корабельного скелета, несколько пушек на изуродованных, превращенных в причудливые металлические цветы, расцветшие на гнутых плитах лафетов.

Дно усеивали мелкие обломки, предметы корабельной утвари и гранитные глыбы, отколотые подводным взрывом от одной из скал, скрывавших «Ноту» от посторонних взглядов.

Изуродованный корпус приобрел дополнительный дифферент на правый борт и тот коридор, по которому Пименов с трудом протискивался еще вчера, был открыт для доступа: двери, ведшие в каюты, зияли пустыми проемами – вымоченное дерево полотен взрыв раздробил на щепу.

Так что, если сравнивать с утренним раскладом, положение даже улучшилось. Во всяком случае, Губатый уже представлял себе, как нужно подойти к решению проблемы. Но сейчас, как и все прошлые дни, старый пакетбот оставался местом крайне небезопасным, и одно неосторожное действие могло привести к тому, что эти изуродованные остатки рухнут на грунт кучей металлолома и погребут под собой того, кто осмелился их потревожить.

И еще, Пименов буквально чувствовал на себе тяжелый взгляд, смотревший на него из глубины. Оттуда, где во тьме расщелины покоился массивный шар водолазного шлема и высохшее тело в оболочке скафандра. Взгляд этот был мрачен и недоброжелателен – старик Изотов глядел выжидающе сквозь мутные стекла иллюминаторов, и Губатому от этого становилось еще холоднее.

«Я постараюсь тебя вытащить, – подумал Губатый, медленно двигаясь вдоль вспоротого борта. – Я не обещаю, но обязательно попытаюсь, поверь, старик. Ты долго ждал, так подожди еще чуть-чуть».

Видел Пименов едва на расстояние вытянутой руки, и, приблизившись к кораблю вплотную, был вынужден передвигаться на ощупь, рискуя каждую секунду напороться на торчащий из корпуса заостренный брус, обломанные, ржавые металлические штыри или длинные, как копья, щепы досок внутренней обшивки. Он двигался, как слепой, неуверенно и осторожно, но проникать в каюты теперь, после того, как вся левая сторона корпуса была разорвана на части, было не в пример легче. Взрыв перемешал слои воды и ярко выраженной границы термоклина Пименов не ощутил, хотя теплее от этого не стало – ледяной холод по-прежнему окутывал Губатого, высасывая из него жизненные силы.

Капитанский сейф вывалился из лопнувшей переборки и лежал на полу, вернее на борту, рядом с иллюминатором – Пименов в очередной раз убедился, что пакетбот опасно лег на правый борт и готов развалиться в любой момент. Сейф был стандартным, небольших размеров, под два ключа и с одним замыкающим колесом, похожим на небольшой штурвал. Губатый попробовал его сдвинуть, и сейф легко оторвался от пола, несмотря на солидный вес. Леха закрепил на «штурвале» воздушный понтон с присоединенным к нему желтым баллоном с реагентом. Поднять сейф на поверхность аппарат с малым объемом газа в понтоне не мог, но буксировку серьезно облегчал, компенсируя большую часть веса.

Сейф экспедиционный, лежавший на боку в соседней каюте, был выше и отличался по конструкции. «Штурвалов» на нем было два При первом осмотре Пименов один не заметил. Первый, который больший, обеспечивал плотный прижим уплотнителей, превращая сейф в водонепроницаемый шкаф, а второй – замыкал ригели замка. Замочная скважина, едва заметная из-за покрывавшего дверцу мха, располагалась как раз между колесами.