Навстречу завтрашнему дню - Сандра Браун

— Я задал тебе вопрос, Ван Дорф. Я ясно выразился?

Репортер кивнул, насколько ему позволяла мертвая хватка Дакса. Дьявольские глаза, со злобой смотревшие на него, угрожали, что конгрессмен может передумать, пойти в своем гневе дальше и убить его. С огромным облегчением он почувствовал, как железная хватка Дакса постепенно ослабевает.

— То, что я сказал, вдвойне относится и к миссис Уилльямз. Если я прочту хоть слово инсинуаций, направленных против нее, за твоей подписью, то убью тебя.

С презрением отвернувшись от Ван Дорфа, все еще продолжавшего хватать ртом воздух, Дакс направился к посадочным воротам, поднял свою сумку, стоявшую там же, где он ее оставил, прислонился к стене, где и стоял в грозном одиночестве, ожидая сильно опаздывающий самолет на Соединенные Штаты.

Луна была видна с правого борта самолета. Кили смотрела в окно с левой стороны, так что для нее только слабый серебристый свет немного рассеивал мрак ночи. Звезды казались такими далекими. А облака внизу походили на толстое непроницаемое одеяло.

— Ты спишь? — Вопрос вывел Кили из ступора, и, повернув голову, она увидела перегнувшуюся через проход Бетти Оллуэй. Репортер, сидевший в начале полета рядом с Кили, воспринял невежливое молчание Кили за нежелание говорить и пересел на другое место, так что она осталась в одиночестве.

— Нет, — ответила она на вопрос приятельницы.

— Не возражаешь, если я с тобой посижу?

Кили кивнула и убрала плащ, который положила на соседнее сиденье, чтобы туда никто не сел.

— Что делает Билл? Спит?

— Да, — ответила Бетги. — Он очень расстраивается из-за того, что так быстро устает. Мне придется присматривать за ним, чтобы он не слишком переутомлялся на первых порах дома. Уверена, что он будет пытаться, впрочем, как и руководство армии, забыть последние четырнадцать лет за несколько недель. Я намерена бороться на два фронта, чтобы этого не произошло.

— Думаю, ты имеешь право на некоторое собственничество, — отозвалась Кили с сердечной улыбкой.

Какое-то время они сидели молча, испытывая некую неловкость. Кили не могла забыть удивленного выражения лица Бетти, когда та увидела, как они с Даксом выходили из такси ранним утром. Удивительно, что она вообще с ней заговорила. После всех тех горестей, которые они претерпели вместе, Кили очень не хотелось бы потерять дружбу женщины, которой она так долго восхищалась.

— Кили, — неуверенно произнесла Бетти. — Не хочу вмешиваться в чужие дела, если в моем вмешательстве нет необходимости, но мне кажется, что тебе нужно с кем-то поделиться. Это так?

Кили откинулась на сиденье и на мгновение прикрыла глаза, прежде чем ответить.

— Наверное, я просто испытываю разочарование. Прошедшие три дня показались мне вечностью, и я чувствую себя совершенно изнуренной. А я всегда плохо переносила усталость. — Она попыталась улыбнуться, но это оказалось пародией на улыбку.

— Нет, Кили. Здесь кроется нечто большее, чем просто усталость. Мне кажется, что это в значительной мере связано с Даксом Деверексом. — Она наклонилась над разделявшим их свободным сиденьем и, взяв Кили за руку, спросила: — Ты влюблена в него?

Кили испытывала соблазн солгать, горячо все отрицать. Но какой в этом смысл? Бетти так часто видела их вместе, что непременно должна составить все части головоломки вместе и сложить в единую картину. Она слышала наводящие провокационные вопросы Ван Дорфа. Бетти уже достаточно много знает о ней. Кили повернула голову к приятельнице. Встретившись со взглядом Бетти, она решительно ответила:

— Да, я влюблена в него.

— А-а-а, — задумчиво протянула та. — Я так и думала. Можно ли мне переступить границы любознательности и спросить: с каких пор?

— С той самой ночи, когда я прилетела в Вашингтон на слушания подкомиссии. Мы познакомились в тот вечер в самолете. Я тогда не знала, что он вошел в состав комитета, а он не знал, что Кили Престон и миссис Марк Уилльямз — одно и то же лицо.

— Понимаю.

— Не думаю, что ты можешь понять. Я… мы… это никогда не входило в наши намерения. Мы оба боролись с этим чувством. Особенно я. Но…

— Не стоит находить оправдания любви, Кили. — Она продолжала держать Кили за руку, с рассеянным видом поглаживая ее, и поинтересовалась: — А он знает, как ты к нему относишься?

— Не знаю. Думаю, что должен знать, но я… Мы поссорились. Он сделал нечто… — Она потерла лоб свободной рукой. — Впрочем, это не имеет значения. Отношения между нами невозможны по множеству причин.

— Главная причина? — задала наводящий вопрос Бетти.

Кили посмотрела на нее с удивлением:

— Главным образом потому, что я все еще замужем и не знаю, жив ли мой муж или умер. Твоя ситуация изменилась, Бетти, а моя нет, не забыла? — Ей самой был неприятен саркастический тон, которым она заговорила, и она с раскаянием добавила: — Извини. Пожалуйста, Бетти, извини. Я сама не знаю, что говорю.

— Не стоит извиняться, Кили. Мне кажется, я понимаю внутренние эмоциональные противоречия, которые ты испытываешь. Думаю, ты уже настрадалась в достаточной мере. Может, тебе следует похлопотать о том, чтобы Марка объявили погибшим, и выйти замуж за своего конгрессмена.

Если бы Бетти заявила, будто собирается выпрыгнуть из самолета, Кили, наверное, так бы не удивилась. После всех этих лет совместной борьбы во имя пропавших без вести, после заявлений о том, что они никогда не откажутся от надежды на то, что их мужья, в конце концов, вернутся, Кили просто не могла поверить своим ушам.

— Ты не можешь говорить так всерьез.

— Нет, могу, — решительно возразила Бетти.

— Но…

— Позволь мне кое в чем признаться, Кили. В эти прошедшие несколько лет я использовала тебя в своих целях. Нет-нет, дай мне закончить, — заторопилась она, когда Кили попыталась возразить. — Ты принесла нашему делу огромную пользу. Ты стала для нас идеальным представителем. Ты яркая, красивая, удачливая. С тобой мы получили больше доверия, чем мы и воспользовались в полной мере. Когда ты стала нашим представителем, мы перестали выглядеть толпой истеричек.

С момента нашей последней поездки в Вашингтон я испытываю угрызения совести по поводу того, что поощряла тебя, хотя и ненавязчиво и без злого умысла, принести свою молодость, жизненную энергию и любовь в жертву памяти Марка. Я даже помню, как предостерегала тебя не рисковать своей репутацией, связавшись с таким человеком, как Дакс.

— Я никогда не делала ничего против своей воли, Бетти. Я испытывала, да и сейчас испытываю такие же сильные чувства, как прежде, и настроена столь же решительно.

— Но теперь у тебя есть другое дело, такое же важное, которое ты должна поддержать. Если ты любишь этого человека, а я думаю, ты любишь его, иначе ты не терзала бы себя чувством вины, тебе следует быть рядом с ним, Кили. И если его поведение может служить верным индикатором, думаю, ваши чувства взаимны. Ты нужна ему. Он живой, и он здесь, рядом, во плоти и крови, а Марка нет и, возможно, никогда не будет.