Смерть и прочие хэппи-энды - Мелани Кантор

На часах шесть утра, и я понимаю, что уже бессмысленно пытаться заснуть. Поэтому просто лежу, обдумывая последние события и сознавая, что сейчас опять начнется тошнота. Теперь это беспокоит меня совсем по другой причине. Я отваживаюсь проверить свою грудь и изучить объем талии. Но никаких внятных признаков беременности нет, и я не понимаю, что чувствую в связи с этим – облегчение или разочарование. И я говорю себе, что делаю это самостоятельно в последний раз, иначе доведу себя до безумия.

Я проверяю телефон на наличие сообщений – и там есть одно от Гарри. Он пишет, что любит меня и с нетерпением ждет встречи со мной сегодня вечером. Если бы все было как обычно, это вызвало бы радостный трепет в моей груди, но этим утром я на взводе, и ничто меня не радует.

У меня для Гарри отличная новость, и мне следовало бы радостно предвкушать нашу встречу, но сейчас все затмевает призрак беременности. А также отсутствие новостей от Изабель. И это явно не сулит ничего хорошего. Но не могу же я продолжать звонить и писать? Что мешает ей перезвонить мне? У меня возникает предчувствие катастрофы. Я усаживаюсь за стол с блокнотом и записываю все, с чем мне предстоит разобраться.

В произвольном порядке я пишу:

А затем мелкими буквами, чтобы это не казалось слишком уж пугающим:

Записаться на УЗИ

Ну почему все так сложно?

Внезапно банальная менопауза кажется мне в чем-то притягательной…

Звонок мобильного прерывает мои размышления. Ну наконец-то Изабель, думаю я.

Однако на экране вспыхивает имя, которое не высвечивалось там годами.

Это Эмили!

Я совершенно не ожидала, что она позвонит так скоро. Выходит, мое письмо сработало? Я делаю глубокий вдох и нажимаю «ответить».

Я немедленно звоню Оливии. Я просто в шоке.

– Что случилось? – спрашивает она с беспокойством. – Что-то плохое?

– Я написала письмо Эмили, – отвечаю я.

– И?

– Только что мне звонил Майкл. Я подумала, что это Эмили, но оказалось, он взял ее телефон и нашел мой номер.

– Вполне для нее типично. Заставляет позвонить мужа, потому что слишко пафосная, чтобы сделать это самой.

– Нет. Дело не в этом. Майкл прочел мое письмо.

– Немного нагло с его стороны, верно?

– В данных обстоятельствах – нет. Эмили в коме.

– Что?! Это ужасно! Что произошло?

– Она пыталась покончить с собой.

Оливия судорожно выдыхает – в точности, как и я. Мне становится немного легче от того, что она тоже сострадает Эмили, хоть и не была с ней так близка, как я.

– Наглоталась таблеток, но, к счастью, Майкл вовремя ее нашел. Он сказал, что, возможно, она сочтет это медвежьей услугой. Сказал, что она действительно хотела умереть на этот раз. На этот раз. Очевидно, она уже пыталась. Представляешь, какой это кошмар? Она наша подруга, Лив! А мы даже не подозревали, в каком отчаянии она была! Почему мы не воспринимали ее проблемы всерьез?

– Это чудовищно. Я ужасно себя чувствую из-за всего, что наговорила. Вот еще одно доказательство, что по-настоящему мы никого не знаем…

– Бедная Эмили. Бедный Майкл. Это просто катастрофа.

– В каком-то смысле, слава Богу, что ты написала.

– Да, точно. Майкл спросил, не возражаю ли я, если мама Эмили позвонит мне, и я, конечно, не возражала. Я звала ее маму тетей Мэрион. И любила ее. Словом, мы с ней пообщались, и она попросила навестить Эмили в больнице. Поговорить с ней, может, это поможет. Я ответила, что мы поссорились и давно не общались, но она заверила, что это на самом деле не важно. Мы ведь росли вместе с Эмили, и воспоминания об этом – вот что имеет значение. Вот что может помочь. Она была так мила и держалась спокойно, несмотря на это ужасное испытание.

– Кошмар! Значит, ты собираешься в больницу? Это должно быть очень непросто. Ты ведь и так много пережила.

– Я должна пойти.

– Хочешь, я пойду с тобой? Я могу попить кофе, пока ты будешь с ней. Тебе ведь может понадобиться поддержка, когда ты выйдешь.

– Это так чутко с твоей стороны. Спасибо. Если что, я тебе позвоню.

– Хорошо. Но не переживай так сильно. Сегодня ты ведь встречаешься с Гарри?

– Да. И мне нужно испечь рыбный пирог.

– Ты готовишь для него? Стоит ли? Почему бы тебе просто не заказать еду?

– Потому что я пытаюсь устроить для нас романтический ужин.

– Ну что ж, удачи. Но если докажут, что путь к сердцу мужчин лежит через рыбный пирог, я готова съесть свою вуаль.

Пока я делаю сырный соус для пирога, я слегка запариваюсь и беспокоюсь, почему он не густеет. Но наконец он начинает принимать нужную консистенцию, и я вздыхаю с облегчением. Может, это знак, что все будет хорошо – с Эмили, с Гарри, с Изабель, – нужно лишь только проявить терпение. Как бы в подтверждение моих доводов, на моем телефоне высвечивается номер Изабель. Ну наконец-то, черт возьми!

Я хватаю мобильный.

– Извини! Извини! Извини! Я знаю, знаю, знаю, что должна была перезвонить, но все было как в дурдоме, – быстро говорит она. – У меня не имелось лишней секунды. Нужно было получить костюмы, заказанные для девочек. И репетиция рождественских пьес – просто кошмар. И у меня ужасно болит голова – вчера был званый ужин. Позднее, чем обычно. Кажется, у меня мигрень, так что не кричи на меня. Я ведь позвонила, хотя чувствую себя ужасно. Видишь, я могу быть милой! – Она стонет: – О, моя бедная голова!.. А ты как, в порядке?

– Ты все это всерьез говоришь? – спрашиваю я. Я, конечно, извиняюсь, но мне нет совершенно никакого дела до ее головы.

– А что такого? – Изабель выдыхает, признавая свою оплошность. – О, прости, Джен. По-настоящему прости. Ты нормально себя чувствуешь? Я сейчас плохо соображаю. Девочки сказали, что ты хорошо выглядела позапрошлым вечером. Даже отлично. Кстати, а зачем ты тогда приезжала?

– Где ты сейчас?

– Лежу на кровати в темной комнате и жду, когда подействуют таблетки.

– А где Мартин? Что случилось?

– Ничего. Он повел девочек кататься на коньках.

– Так что произошло после того вечера?

– В смысле, «произошло»?

– Ты знаешь. Когда ты добралась до дома? После Барри.

Изабель, кажется, озадачена.

– Ничего особенного. Мартин уже наполовину дремал. Я сказала ему, что мы хорошо провели вечер, и он сразу же заснул. Могу рассказать про его храп, если хочешь знать все подробности. Я же знаю, как ты любишь точность во всем!