За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский

Ответ: Я слышал и обратную точку зрения — что КГБ РСФСР — это сильное оружие, которое российское руководство переориентирует для борьбы с Центром. Я обе эти точки зрения не приемлю. Люди, принявшие решение о создании КГБ России, руководствовались интересами консолидации всех политических сил, выступающих за конструктивную работу в целях вывода страны… из кризиса…»

(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России. «Собеседник», 6 июня 1991 года).

Несовпадение позиций Иваненко и Орлова обозначилось уже на стадии подготовки текста доклада. Впрочем, несовпадением это можно было назвать лишь с натяжкой — слишком неравные это были весовые категории: Председатель КГБ России, генерал-майор, человек с богатым оперативным и управленческим опытом и его помощник, всего лишь майор, имевший за плечами менее десяти лет службы в органах госбезопасности. Несопоставимо!

Ознакомившись с текстом доклада, подготовленным Орловым, Иваненко внес в него несколько дополнений, одно из которых вызвало резкое неприятие Андрея. Виктор Валентинович своим далеко не каллиграфическим почерком вписал фразу о том, что, дескать, в новых социально-экономических условиях органы госбезопасности должны превратиться из репрессивного органа в орган защиты интересов граждан страны, а сотрудники КГБ должны сплотиться не на основе служения партии, а на основе служения Отечеству и Закону. Хорошие слова! Но Андрею казалось, что такой акцент ставит как бы непреодолимую стену между всей предшествующей историей органов госбезопасности и новым, только становящимся на ноги Российским комитетом. Как будто не было самоотверженной борьбы чекистов с захлествующими страну бандами в двадцатые и тридцатые годы, смертельных схваток НКВД[85]с гитлеровскими спецслужбами, высокопрофессиональной работы органов в противодействии иностранным разведкам за всю послевоенную историю!

Разумеется, Орлов не мог без осуждения относиться к некоторым станицам из прошлого органов. Его потрясали масштабы репрессий, коварство Сталина и партийной верхушки, тупость и бесчеловечность многих представителей карательных органов, перемоловших в своих жерновах миллионы человеческих жизней. Но он понимал и другое — все граждане великой страны были одновременно участниками, заложниками и жертвами происходящего и за прошлое ответственны все, не только органы госбезопасности, к слову сказать, тысячи сотрудников которых канули в черной пропасти беззакония.

— Виктор Валентинович, может, не надо включать эту фразу? — попросил Орлов, прочитав замечания Председателя.

— Надо, Андрей! Надо!

— Но… Мы сами возводим…

— Да ничего мы не возводим! Ты ничего не понимаешь! Идет бескомпромиссная борьба! Старое, что изжило себя, должно быть отброшено! Мы должны служить не партии, а народу!

— А что, разведчик Кузнецов служил партии? А Рудольф Абель? А Рихард Зорге, Молодцов, Кудря?[86]«Красная капелла», наконец? Да все… Они что, партии служили?

— Ладно, Андрей, не шуми! Можешь оставаться при своем мнении, но в текст включи!

— Но…

— Никаких «но»! Я что, еще с тобой спорить буду?! Мне хватило споров с Агеевым и Пономаревым!

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Перед самым совещанием Агеев говорит мне: «Ты мне покажи проект доклада». Я отвечаю: «Он вам может не понравиться». «А что там такое может быть?» «Хочу говорить о департизации». «Даже не вздумай! Принеси!». Я принес проект доклада. Он почитал, на следующий день вызывает меня. Они сидят вдвоем с Пономаревым.[87]Тот сразу: «Вы будете выполнять наши указания, установки пашей партии!» Я им отвечаю: «Не буду выполнять, потому что вы ведете нас к разгрому! В противном случае столкновение с народом неизбежно, по типу Восточной Европы!» Пономарев в ответ: «Нет! У пас этого не произойдет! Этих экстремистов мы прижмем!»

Это был довольно резкий разговор. Я им сказал, что ничего в докладе менять не буду. Они тогда потребовали, чтобы я убрал слова о покаянии. Потом этого потребовали мой зам. Поделякин и мой помощник Пржездомский…[88]Я тогда сказал им: «Ладно, о покаянии уберу. А про департизацию буду говорить»

(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).

Скрепя сердце, Орлов оставил фразы, вписанные Иваненко. Но при этом продолжал мучиться и думать: «Может быть, я сам не прав и не вижу чего-то большего? Может быть, все так и есть, как говорит Иваненко? Да, похоже, действительно идет война, «бескомпромиссная борьба». Только чем она закончиться?»

ИНТЕРВЬЮ: «Вопрос: Что вы думаете по поводу департизации КГБ?

Ответ: Этот вопрос надо рассматривать на законодательном уровне и поэтапно… Меняется многое, стали уже брать на работу в КГБ и беспартийных. Думаю, согласие будет и в вопросе о департизации. Конечно, ничего хорошего не получится, если у нас в КГБ России будет несколько парткомов разных партий. Да, не дай бог, еще каждая партия будет «толкать» в органы на руководящие должности свой «партийный набор». Со временем партийная деятельность должна быть вынесена за пределы зданий Комитета госбезопасности, а в более отдаленной перспективе, возможно, на время службы в КГБ сотрудники будут приостанавливать свое членство в любых политических партиях. А сейчас надо просто более терпимо относиться к проявлениям иных политических взглядов — не крайних, конечно, — внутри органов…»

(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России. «Собеседник», 6 июня 1991 года).

Кроме этого, в текст доклада Иваненко включил совсем странные для Орлова слова. Председатель КГБ РСФСР собирался заявить о готовности российских чекистов покаяться перед обществом. Иваненко объяснял, что речь идет не о покаянии за грехи предшествующих поколений сотрудников органов госбезопасности, а об их обязательстве не нарушать закон в какой-либо форме. Что чекисты никогда не будут выполнять незаконные приказы, а будут действовать только по закону.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Еще до путча, по-моему в июне, начали ко мне для согласования присылать назначенцев в российские органы госбезопасности. Один раз мы собрали начальников вторых отделов…[89]Я им заявил тогда, что на повестке для стоит смена общественного строя.=. Для меня это был уже ясный момент, потому что, наверное, помогли аналитические способности и… У меня отец с фронта пришел, полностью разочаровавшись в коммунизме. Посмотрел, как Европа живет… А сколько издевались над нашей семьей — и скотину заставляли сдавать… Хотя отца выдвинули в руководство и избрали даже секретарем парткома совхоза. Но он эту партию так хреначил… Мы с отцом много спорили, но оп стоял на своем: все — показуха, все строится на партийной номенклатуре…