Ягоды страсти, ягоды смерти - Татьяна Гармаш-Роффе

– Я не сяду в машину к незнакомому человеку!

– Тогда посидим в вашей.

– Там мой шофер!

– Тогда давайте зайдем в кафе...

Кис покрутил головой, увидел ближайшую вывеску и повел туда Дину. На этот раз она безвольно следовала движению руки детектива, придерживавшей ее локоть. На диванчик в кафе Дина упала так, словно была близка к обмороку.

– А сегодня убили саму Наташу... И вы поняли, что вас крупно подставили, – немилосердно добивал Дину сыщик. – Поэтому вы потребовали объяснений у любовника...

– Откуда вы все это знаете???

Ее фраза прозвучала практически как признание.

– Два кофе, пожалуйста, – махнул он рукой. – Или вам чаю, Дина?

– Мне все равно, – прошептала она, покусывая губы. – Объясните мне!

– Лично я уже узнал все, что мне нужно, и могу уходить. Если вы хотите услышать мои объяснения, то вам придется поклясться... Кто вам особенно дорог?

– Дочка, внук...

– Вот их здоровьем и поклянитесь. В том, что о нашей встрече не узнает НИКТО. У слова «никто» исключений не существует, учтите.

– Хорошо, клянусь!

– Вы хорошо подумали? Знаете, бездумные клятвы, они имеют злую силу...

– Не надо мне... Не надо меня... Такими клятвами не бросаются!

– Отлично. Отвечаю на ваш вопрос: я вас вычислил. Наташа вам вчера звонила семь раз – как раз после того, как узнала от бывшего мужа об убийстве Евы. Нетрудно догадаться, кому она бросилась звонить и почему.

– Как вы узнали? Вы ее знакомый?

– Нет. Я детектив. Остальное дело техники.

Кажется, Дина хотела еще что-то спросить, как вдруг поникла головой.

– Какая разница!.. – тихо пробормотала она.

– Вы не волнуйтесь, я на вашей стороне, повторяю. Сделаю все, что в моих силах.

– Наташу вернете? – с ядовитой горечью усмехнулась она. – Или любовь мою склеите?

«Мою любовь» – это... Это любовник – не сразу сообразил Кис.

– Он вас... э-э-э... бросил?

Что было бы логично: он Дину уже использовал.

– Наверное, – устало произнесла она.

– Еве назначили встречу в подвале вы? – сделал еще один заход детектив.

– В каком подвале?!

– Библиотеки, Культурологической.

– Ничего не понимаю... Зачем мне? Я об этой Еве никогда не слышала, пока он меня не попросил...

– А он попросил... Что именно?

– Но вы же сами сказали! Чтобы я позвонила Наташе! Вы уверяете, что на моей стороне, а сами мучите меня инквизиторскими вопросами! Что вам еще не понятно?!

– Не сердитесь, я должен разобраться в этой истории... После того как Дима, бывший Наташин муж, выкрал нож, он его передал Наташе, так? А Наташа – вам? И вы... вы этому человеку, которого любите, да?

Как же тяжело подыскивать нужные слова в таком щепетильном деле!

Дина вновь сглотнула и, помедлив, кивнула.

– Но речь ведь шла только об отпечатках! – произнесла она. – Чтобы эта Ева смогла установить причастность к кражам этой... как ее... Даши!

– Встречу в подвале библиотеки вы Еве...

– Нет!!! Я ведь уже сказала, нет! Ничего никому я не назначала! Меня попросили, потому что какая-то Даша оказалась воровка и какая-то Ева хотела вывести ее на чистую воду! А потом, когда Наташа мне сказала, что эту самую Еву убили этим самым ножом...

– То вы кинулись к тому, кто стоял в истоке всего дела: к вашему... э-э-э...

– Да.

– Что он вам ответил?

– Он рассердился... Сказал, что его попросили, он попросил... И что я его оскорбила своими подозрениями! Что он не потерпит, и много еще чего наговорил... Что мы расстаемся и чтобы я ему больше не звонила!..

– Как его зовут?

– Антон.

– Фамилия?

– Зачем вам?

– Скажите, Дина, прошу вас.

– Снежков...

– Где он работает?

– Нигде. Он бард.

Браво, Антон! Как же он ловко придумал, чтобы обрубить все концы, все ниточки: бард доморощенный! Никакого за ним шефа, никакой структуры – свободный художник, понимаешь ли!

– На этом много не заработаешь, – заметил Кис. – На что же он живет?

Дина посмотрела в окно. Там моросил дождь. Беспросветно.

– Да вот такие дуры, как я, видимо, его содержат...

Она заплакала.

– Я не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне превратное мнение... – проговорила она. – Я не искательница всяких...

«Боже, Дина, не надо! Зачем ты оправдываешься? Зачем пытаешься мне объяснить, чего ты искала или чего не искала?! Ты влюбилась – это дело твое, и только твое! Я не имею права тебя осуждать, и никто не имеет! А тех, кто позволит себе тебя осуждать, гони, гони их поганой метлой, не внемли им!»

– Дина, – перебил он ее, – я... – Он поискал слова, которые давались с трудом. – Я не имею права и не собираюсь вас судить... Вы полюбили этого человека... А любовь – это такая вещь, которая не спрашивает...

– Не спрашивает... – откликнулась Дина. – Просто берет в плен... Если бы видели его... вы бы поняли! Да ладно, это мои проблемы. – Она вдруг подобралась. – А на гитаре он вправду бренчит, и песни мне пел своего сочинения... Плохие. – Она вдруг улыбнулась сквозь слезы. Затем достала платочек и принялась утирать глаза. – А вы мне не представились, кстати! Как вас-то зовут?

– Алексей.

– А фамилия?

– Показать вам мое удостоверение?

– Да бог с ним. Мне все равно. Знаете, мне немного легче стало почему-то с вами... А то такая тоска давила, просто хоть в окошко!

– В окошко не стоит. У меня есть очень хороший психолог, она вам поможет. Запишите: Вера...

– Мне не нужен психолог, – перебила его Дина. – Я прекрасно сама справлюсь!

«Пожалуй, справится», – окинув Дину взглядом, решил Кис. В ее интонации иногда мелькала самоирония, а именно это качество (редкое, к слову) являлось в глазах Алексея залогом душевного здоровья. Люди, относящиеся к себе с большой серьезностью, лишены способности посмотреть на себя со стороны, оценить себя так, как сами оценивают других. В силу чего их представление о мире и о себе деформировано в сторону их эго, крайне ранимого. В сложных ситуациях они с себя ничего не спросят, только с других. Стало быть, душевно беспомощны. Вот такие обычно составляют прекрасную клиентуру для психологов, психоаналитиков и прочих специалистов по душевному устройству...