Нежность августовской ночи - Татьяна Тронина

«Что ж это такое, а? – озадачилась она. – Как такое может быть? Мистика!» Москва вдруг показалась ей такой бестолковой, неправильно спланированной, неудобной…

– Дорогие москвичи и гости столицы! Приглашаем вас на незабываемую экскурсию по обводным каналам Москвы. Вы увидите храм Христа Спасителя, монумент Петра Первого работы Зураба Церетели, старинные и современные памятники архитектуры и зодчества, Садовскую набережную… – вещала в рупор тетка, наряженная в красный сарафан и кокошник.

Нина повернула голову – совсем рядом находился причал – на волнах покачивался большой катер, люди по сходням перебирались на него.

«Садовская набережная!» – По телу Нины словно ток пропустили… Ведь ей надо именно туда!

– Женщина! Скажите… – Нина рванула к тетке с рупором. – Если я сяду на катер, я увижу Садовскую набережную?

– Конечно. Вы поплывете как раз мимо нее.

– А сколько стоит билет?

– Билет стоит пятьсот рублей.

– Совсем уже… Пятьсот! – опешила Нина.

– Это совсем недорого, дама. Экскурсия длится не меньше часа.

– Пятьсот рублей! И куда только мэр смотрит… – пробормотала Нина и, сжав зубы, купила билет на катер.

Затем она спустилась по ступеням к причалу. Матрос протянул ей руку, помогая перебраться по сходням. Свободных мест на катере почти не было, но Нину это не смутило. Она протиснулась к корме и демонстративно встала напротив юноши в бандане. Юноша испуганно посмотрел на Нину снизу вверх и молча подвинулся, освобождая скамейку.

Ни слова не говоря, Нина села. «Так-то, милый… Приучайся с малых лет места женщинам уступать!» – строго подумала она.

Через пять минут затарахтел мотор, катер отплыл от причала. Нина вздохнула – все складывалось исключительно удачно.

Теплый ветер дунул ей в лицо, отбросил волосы назад.

Катер, набережная, купола церквей… Где-то она уже видела эту картинку. Ах да, на том самом фото, сделанном в технике сепии! Глеба, сидящего на борту катера, сфотографировала фифа-фотохудожница. Фифа – дрянь, конечно, но в мастерстве ей не откажешь. Глеб на том снимке выглядел как-то особенно…

Нина за двадцать лет супружеской жизни настолько привыкла к мужу, что почти не замечала его лица. А тут… Она словно увидела его новыми глазами. И не могла не удивиться: Глеб – красавец. Настоящий мужчина. Да, что-то такое, настоящее в нем было. Недаром Светка Злобина столько лет по нему сохла… Нина не солгала этим утром Глебу – она прожила с ним столько лет, потому что любила его.

Валентин? О, Валентин – это бурная страсть, воспоминания юности… Но – прошло. Странно – Нина рассталась с Валентином и даже не вспоминает о нем больше. Очень, очень легко рассталась. Зато Глеб…

В этот момент, сидя на катере, обдуваемая теплым ветром, в лучах яркого сентябрьского солнца, Нина вдруг отчетливо осознала – она простила Глеба. Простила ему Катю. Лучше поздно, чем никогда.

Все будет хорошо.

Она вернет Глеба, и они будут жить долго и счастливо. И умрут в один день…

* * *

Раз – и стало вдруг совсем темно.

Это захлопнулась дверь за ее спиной.

– Толик! – крикнула Евгения. – Открой дверь, ничего не видно…

В этой комнате не было окон.

Евгения побрела обратно к двери, осторожно нащупывая дорогу в темноте. Наконец нашла дверь, толкнула ее ладонью. Дверь не подалась.

– Что за ерунда… – рассердилась Евгения и уперлась плечом в дверь.

Без результата.

– Толик! – закричала она. – Толик, дверь захлопнулась… Помоги мне выйти! Ты слышишь?

Евгения прислушалась. Старый дом, толстые стены, крепкие двери… Вернее, одна дверь – эта, единственная из всех сохранившихся.

– Толик! – Евгения нагнулась к замочной скважине, прижалась к ней ухом. Едва слышные шаги. Шаги все удалялись и растаяли, растворились в тишине.

– Толик… Толик!!! – закричала Евгения.

В один момент она вдруг поняла – Толик специально позвал ее сюда, это Толик запер ее здесь, заманив обещанием отдать «лейку»!

Но зачем?

Может, он хотел проучить бывшую жену? Она, Евгения, в пылу ссор наговорила Толику бог знает чего… О нем, о его клубе. Конечно, он обиделся.

– Толик, но это глупо… – жалобно произнесла Евгения. – Ты же взрослый мужчина, зачем тебе все это?

Евгения знала, что бывший муж ее не слышит, но все равно продолжила:

– Толик, мне страшно. Толик, выпусти меня!

Наверное, он решил так жестоко подшутить над ней. На тебе, Евгеника, посиди-ка в заброшенном доме… «Я сказала ему, что вызову архпатруль. И еще… и еще про то, что догадалась об их с Ластиком планах, – мелькнула в голове Евгении новая мысль. – И добавила потом, что пойду к Вере Артамоновне. Конечно, Толик решил мне отомстить! Но как еще я могла остановить его, отговорить не рушить этот дом?..»

Евгении на самом деле стало страшно. Она одна, заперта в темной комнате, в старом доме. «Как я могла поверить в эту историю о «лейке»?! Глупо, как глупо…»

«Сумку он попросил меня оставить в коридоре. Зачем? Затем, что в сумке телефон… Я отсюда даже позвонить не могу! Окон тут нет – не высунешься, не позовешь прохожих на помощь. Глеб! Но как он догадается, что я здесь? Он знает, что я поехала в офис к Толику, но о том, что меня надо искать в заброшенном доме, он и не подозревает. Что же делать?»

Сколько ей сидеть в этой комнате? Сколько ждать помощи? Или Толик вернется, когда сочтет, что уже достаточно ее наказал… «Нет, детский сад какой-то… Все-таки Толик еще ребенок. Придумать такую странную месть…»

Евгения заколотила в дверь кулаками.

У нее еще оставалась надежда, что появятся какие-то люди – например, строители, что возились на строительной площадке по соседству. Дети, решившие поиграть в казаки-разбойники. Бомжи (а что, тоже люди, и у них сердце есть, выпустили бы!), решившие поспать не под открытым небом, а в помещении…

Но Евгения вспомнила слова Толика о том, что сегодня тут никого не будет. Праздник, нерабочий день…

«Это что же – мне до завтра тут сидеть? До понедельника?» – растерянно подумала Евгения.

Она затихла. Старый дом был полон шорохов и скрипов. Сквозняков. Евгения вдруг почувствовала волны сквозняков, обдувающих ее со всех сторон. Как ни странно, пахло не затхлостью и плесенью, а… пахло борщом. Еще пахло мастикой для лыж. Свежей краской. Деревом, лаком – словно только что принесли в комнату новую мебель. Очередная струйка сквозняка принесла с собой запах кофе – густой, роскошный, аппетитный… Аромат женских духов – такой приятный, отдающий ежевикой… А потом запахло ёлкой и шампанским.

Замерев, стоя в темноте, Евгения вдруг почувствовала себя в эпицентре некоего вихря из запахов и… звуков. Да-да, были и звуки – тиканье часов, шарканье шлепанцев. Чье-то покашливание. Шуршание газеты. Звук включенного телевизора – как будто передавали футбольный матч. Чоканье бокалов. Смех. Детский плач.