Илиада - Гомер

Вместе отправимся к страже, посмотрим с тобою, — быть может,

Сил у нее с утомленьем и сном нехватило бороться,

Все позаснули, забыв совершенно о строгой стороже.

А неприятель совсем недалеко, и знать мы не можем,

Не замышляет ли он и средь ночи напасть на ахейцев».

Нестор, наездник геренский, ответил Атрееву сыну:

«Сын многославный Атрея, владыка мужей Агамемнон!

Замыслы Гектора Зевс промыслитель едва ли исполнит

Все, на какие надеется он. И его удручит он

Горем, пожалуй, и большим, когда Ахиллес быстроногий

Милое сердце свое отвратит от тяжелого гнева.

Рад я итти за тобою. Пойдем же и прочих разбудим, —

Славного грозным копьем Диомеда, царя Одиссея,

Быстрого в беге Аякса[56]и мощного сына филея.

Вот бы кому-нибудь также пойти, пригласить на собранье

Равного богу Аякса[57]с владыкою Идоменеем.

Их корабли на конце становища, отсюда не близко.

Но Менелая, хоть он мне и друг, хотя его чту я, —

Все ж укорю. И, — сердись, не сердись, — от тебя я не скрою:

Он себе спит и тебя одного заставляет трудиться!

Должен бы он средь героев и сам потрудиться сегодня,

Всех умолять их: нужда неизбывная нынче настала».

Снова ответил ему повелитель мужей Агамемнон:

«Сам я в другое бы время просил пожурить Менелая.

Часто бывает медлителен он, не желает трудиться, —

Не потому, что он так уже вял или разумом скуден, —

Но на меня он глядит и ждет моего начинанья.

Нынче же, раньше меня пробудившись, ко мне он явился.

Тех я послал его звать, о которых как раз говорил ты.

Но поспешим. Мы застанем, я думаю, их середь стражи

Пред воротами; туда приказал я им всем собираться».

Нестор, наездник геренский, Атрееву сыну ответил:

«Ну, если так, то никто из ахейцев не станет сердиться

Или не слушаться, если он что им велит и предпишет».

Так он промолвил и тело одел себе мягким хитоном,

К белым ногам привязал красивые видом подошвы,

После, набросив пурпуровый плащ, застегнул его пряжкой, —

Плащ свой широкий, двойной, покрытый пушистою шерстью;

Крепкое в руки копье захватил, заостренное медью,

И торопливо пошел вдоль судов меднолатных ахейцев.

Первым из всех Одиссея, по разуму равного богу,

Нестор, наездник геренский, от сна разбудил, закричавши

Голосом громким. До сердца проник ему несторов голос.

Вышел из ставки своей Одиссей и спросил подошедших:

«Что вы по лагерю бродите здесь одни меж судами

Чрез амвросийную ночь? Иль нужда уж такая явилась?»

Нестор, наездник геренский, тотчас Одиссею ответил:

«Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многоумный!

Ты не сердись: одолело ахейцев великое горе!

Следуй за нами, разбудим еще и других, с кем могли бы

Вместе мы обсудить, бежать ли нам, или сражаться».

Так он сказал. Одиссей многоумный, войдя в себе в ставку,

Щит узорный повесил вкруг плеч и отправился с ними.

К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим

Одаль от ставки, с оружьем. Товарищи около спали.

Им изголовьем служили щиты. Были воткнуты копья

Древками в землю и прямо стояли, и медь их далеко,

Молнии Зевса подобно, во мраке блистала. Герой же

Спал в середине на шкуре быка, обитателя поля.

Под головою Тидида ковер находился блестящий.

Нестор, наездник геренский, к нему подошел и, ногою

Тронув, от сна разбудил, торопить и корить его начал:

«Встань, сын Тидея! Ужели всю ночь почивать собрался ты?

Иль не слыхал, что троянцы, заняв возвышенье равнины,

Близко стоят у судов и лишь узкое место нас делит?»

Так он сказал. Пробудился Тидид и, поспешно вскочивши,

Нестору, сыну Нелея, слова окрыленные молвил:

«Больно уж яр ты, старик! Ни на миг ты покоя не знаешь!

Разве других, помоложе, ахейских сынов не нашлось бы,

Кто бы вождей разбудил одного за другим, обошедши

Лагерь ахейцев? Тебя ничего, как я вижу, не сдержит!»

Нестор, наездник геренский, тотчас Диомеду ответил:

«Все это, сын мой, сказал ты умно и вполне справедливо.

Храбрые есть у меня сыновья, и под властью моею

Много народу, — нашлось бы, кому созывать на собранья.

Слишком однако большая беда одолела ахейцев.

На острие мечном уже колеблется общая участь, —

Жалкая ль гибель постигнет ахейских сынов, иль спасенье.

Но поспеши же и сына Филеева с быстрым Аяксом

Сам подними, раз меня ты жалеешь: ведь ты и моложе».

Тотчас же львиною шкурой покрыл Диомед себе плечи, —

Рыжей большой, доходившей до пят, и, копье захвативши,

Быстро пошел, и вождей разбудил, и привел их с собою.

Вскоре вожди замешались в средину собравшейся стражи

И не в дремоте они предводителей стражи застали:

Бодрствуя вся целиком, с оружием стража сидела.

Так же, как псы у овчарни овец стерегут в беспокойстве,

Смелого зверя[58]услышав, который чрез горные дебри

По лесу к овцам подходит; тревога и шум неумолчный

Между собак и людей возникают, и сон пропадает;

Так же пропал усладительный сон и с ресниц у ахейцев,

Стан охранявших в ту грозную ночь; беспрестанно на поле,

Слушая, взоры бросали они, не идут ли троянцы.

В радость пришел, увидав их, старик и подбадривать начал,

Громко окликнул и с речью крылатою к ним обратился:

«Так! Стерегите получше, ребятки! Никто и не думай,

Стоя на страже, заснуть! Не порадуем этим троянцев!»

Так он сказал и чрез ров перешел. А за Нестором следом

Ров перешли и вожди, приглашенные им для совета,

Также блистательный Несторов сын с Мерионом Молидом:

Сами вожди для совета и их пригласили с собою.

Вырытый ров перешедши глубокий, нашли они в поле

Чистое место, где поле осталось свободным от трупов.

Гектор могучий назад повернул от этого места,

Гибель неся аргивянам, покуда их ночь не покрыла.

Там они сели и стали вести меж собой разговоры.