Сухих соцветий горький аромат - Ирина Зорина

— Господи, да хватит этих глупых прибауток, выкладывай всё немедленно.

Инга горько усмехнулась, подошла к кофейнику, налила себе кофе, села на край дивана и, глядя на стену перед собой, точно она смотрит кинофильм, в котором разворачиваются события недавнего прошлого, начала:

— В тот день, когда мы должны были выселиться из общежития, и у вас с Сашей произошла размолвка, я поняла, что лучшего момента не будет. Я знала, что вечером Саша будет в ужасном состоянии, поэтому купила выпивки и поехала к нему.

— И он тебя впустил?!

— Да. Не сразу, конечно, но, ты же знаешь, я могу быть невероятно настойчивой.

— Я не могу в это поверить.

— Не вини его, я пустила в ход некоторые хитрости, раскрывать их перед тобой не стану, они всё равно особого значения не имеют.

— Ладно, продолжай, — я замотала головой, словно отгоняя назойливую муху.

— Как я и предполагала, он был просто раздавлен: ничего не видящий, отсутствующий, ледяной взгляд, взъерошенные волосы, расстёгнутая на груди рубашка, словно ему нестерпимо жарко, и полное безразличие ко всему происходящему вокруг. Я предложила выпить. Сначала он отказывался, а потом выпил залпом полстакана виски и сразу захмелел. Он начал рассказывать о тебе, о том, как вы познакомились и прочий бред, мне это было неинтересно, поэтому я направила разговор в нужное русло, напомнив ему о Марке. Он выпил снова, потом ещё и опьянел окончательно. Нёс какую-то несусветную чушь, я даже не помню, о чём он говорил. Я начала с ним флиртовать, подсела совсем близко, но он словно не замечал меня. Тогда я взяла инициативу в свои руки и поцеловала его.

— Нет, я не могу это слушать! — вскрикнула я и закрыла уши. — Я отказываюсь в это верить! Этого не может быть. Как ты могла?!

— Я хотела этого больше всего на свете, а ты спрашиваешь, как я могла. Это был мой шанс, и я им воспользовалась.

— Какая же ты сука!

— С этим утверждением спорить не буду, наверно, так и есть. В общем, он был так пьян, что, мне кажется, уже не понимал, целует он меня, тебя или вообще какую-то незнакомую девушку, но это было не столь важно. Тогда я была счастлива. Мы целовались, я начала расстёгивать его рубашку, касаться его груди, он не сопротивлялся. И вдруг я растерялась. Это был момент, которого я ждала слишком долго, и когда он наступил, я испугалась, сама не знаю чего. Я сказала Саше, что вернусь через пару секунд, вышла из комнаты и пошла в ванную. Я просидела там минут пять, а когда вернулась, он храпел, как боров. Мне не удалось его разбудить. Тогда я решила инсценировать то, что собиралась сделать. Так как Саша уже лежал на кровати, особого труда мне это не составило. Я просто раздела его, разделась сама и легла рядом.

— Подожди, я должна это переварить, — сказала я и устремила взгляд в темноту ночи. За окном неторопливо качал ветвями старый разлапистый клён. Происходящее казалось нереальным. Я словно то всплывала на зыбкую поверхность действительности, то вновь погружалась в глубины бессознательного и крепко-накрепко запирала за собой дверь. Мне казалось, что вынести продолжение я просто не в состоянии. Я уже догадывалась о том, что последует дальше, но наверняка, конечно, знать не могла. Повернувшись к Инге, которая сидела на диване, склонив голову и бессмысленно водя пальцем по краю кружки с остывшим кофе, я подумала, что должна дослушать до конца, опустилась на стул возле окна и устало проговорила: — Я готова, можешь продолжать.

Инга резко вскинула голову, будто очнулась ото сна.

— На чём я остановилась? Ах, да. Всю ночь я не сомкнула глаз. Утром Саша проснулся, осознал, что он абсолютно голый, увидел, что рядом с ним лежу я, тоже абсолютно голая, и впал в отчаяние. Я, конечно, надеялась на другую реакцию. Мне было невыразимо больно, но виду я не подала. Я боялась, что он распознает обман, но он так обезумел, что полностью потерял способность мыслить. Он смутно помнил, что мы целовались, а дальше, к моему счастью, не помнил ничего. Конечно, я сказала, что всё было и что это было прекрасно, но положительного эффекта мои слова не произвели. Он схватил свои вещи и выскочил из комнаты, а через полчаса выставил меня за дверь. Но теперь у меня в руках были козыри. Через три недели я явилась к нему и сказала, что беременна.

— Да как тебе в голову пришло такое? Неужели он поверил.

— Сначала не хотел верить, говорил, что срок маленький, ещё трудно что-то определить, но я заверила его, что это правда и он скоро станет отцом.

— Ты же понимала, что обман обнаружится. Тогда зачем?

— За это время он мог полюбить меня, а потом уж какая разница беременна я или нет. К тому же, я надеялась на самом деле в скором времени от него забеременеть.

— Чтобы заполучить мужчину, ты готова была забеременеть от него? Ты хотела привязать его к себе при помощи ребёнка?

— Аня, я так любила его, что готова была руку себе отгрызть, лишь бы он был рядом.

— Боюсь, без руки ты вряд ли была бы ему нужнее, чем с руками.

— Ошибаешься, а как же жалость, чувство вины, чувство долга, в конце концов, ведь именно он был бы причиной моего увечья.

— И на таких чувствах ты хотела выстроить отношения?

— Да, тогда мне казалось, что рано или поздно они всё равно перерастут в любовь.

— И как? Переросли?

Инга долго молчала, потом продолжила, не отвечая на вопрос.

— Когда я сказала о беременности, он пообещал, что будет заботиться о ребёнке и платить алименты, но ни за что не женится на мне. Мне было адски обидно, но надежды я всё равно не теряла. На следующий день он расстался с тобой. Я думала, что теперь всё пойдёт на лад, но не тут-то было. Он похудел, стал бледным и совершенно ко всему безучастным. Вид у него был, прямо тебе скажу, измождённый. Я пыталась привести его в чувства, вернуть к жизни, но это было непросто: часто он не поднимал трубку, не открывал дверь, когда я к нему приходила, а если и открывал, то впускать в квартиру отказывался. К концу ноября он начал интересоваться моей беременностью, так как никаких видимых признаков не было. Я поняла, что заигралась, и дальше тянуть не имеет смысла. В надежде, что он поймёт, какие сильные чувства я к нему испытываю, увидит, что сделала я всё это лишь из-за любви и желания быть с ним, я рассказала ему всю правду.

— Это было явным промахом.

— Да, он впал в бешенство. Я думала, он меня убьёт. Он орал, что из-за меня потерял свою любовь, потерял счастье. Он был в такой ярости… Это было похоже на ад, — Инга замолкла, поднялась с дивана, поставила кружку на стол и, не поворачиваясь ко мне, сказала: — он хотел вернуть тебя, но, когда узнал, что ты с Марком, отбросил эту мысль. Для него твоё счастье было важнее его собственного.

— О том, что я с Марком ты ему рассказала?

— Да.

— У меня есть ещё один вопрос. Лера знала обо всём этом?

Инга замялась: