Полигон - Николай Гуданец

— Еще раз доброе утро, командир, — сказал Кин, не считая нужным обращать внимание на присутствие любовницы Абурхада. — Если не ошибаюсь, вы назначили встречу на десять?

— Нариман с Тарпицем будут через несколько минут, — объяснил Абурхад. — Их задержали срочные дела, приношу от их лица извинения. Присаживайтесь, инспектор.

Он жестом указал на свободное кресло возле столика, за которым восседала Буанье, и Кин понял, что угодил в нехитрую ловушку, теперь ему не избежать беседы с психиатром. Почему-то для них очень важно, чтобы эта беседа состоялась, право же, они с ним чересчур предупредительны. Да и то сказать, два самоубийства, подряд, и оба на почве умопомешательства, могут возбудить нежелательные подозрения.

— Доктор Буанье приглашена в качестве медицинского эксперта по делу Гронски, — пояснил командир гарнизона.

— Я так и понял, — пробормотал Кин, опустившись в кресло.

Не меняя развязной позы, дама уставилась на Кина жестко сощуренными глазами почуявшей добычу рептилии.

— Мне бы хотелось называть вас просто Элий, без лишних церемоний, — с обезоруживающим напором заявила она. — Надеюсь, вы не возражаете?

— Как вам будет угодно, сударыня.

— Элий, меня интересует, не было ли у вас раньше проблем, связанных с психическим состоянием? — спросила Буанье.

— Нет, никогда.

Кажется, он угодил в изрядный переплет. Отвечать на ее лобовые расспросы нет ни малейшего желания, а отмалчиваться или прекратить разговор нельзя, это будет истолковано однозначно.

— В самом деле? Я имею в виду пубертатный возраст.

— Повторяю: нет, — резко сказал Кин.

Психиатр явно ожидала услышать другой ответ. Ее короткое замешательство невозможно было расценить иначе. Вне всякого сомнения, они располагают его медицинской карточкой и знают о той давней истории, происшедшей в травматологическом отделении магдинской клиники. Все они тут заодно против него, все связаны круговой порукой, их всех скупил концерн, будь они прокляты…

— Вчера, насколько мне известно, вы предъявляли претензии командиру Абурхаду относительно поведения его подчиненных, — после маленькой паузы произнесла Буанье. — Прямо скажем, это были не совсем обоснованные придирки.

— Позвольте, доктор, но здесь проблема вовсе не медицинского свойства. Или же, по-вашему, настаивать на соблюдении уставных требований означает патологию? — ядовито поинтересовался Кин.

— Когда как, — уклончиво промолвила психиатр. — Если я вижу ярко выраженный синдром ананкаста, да еще в сочетании с некоторыми другими факторами, это настораживает.

— Вы мне льстите, доктор, ну какой из меня эпилептоид, — со смиренным видом возразил он. — В крайнем случае шизоид, еще куда ни шло…

Легкая тень недоумения промелькнула по лицу Буанье.

— Вот как, вы сведущи в психиатрии?

— Более-менее. Как-то в детстве прочел популярную книжку с картинками. А нельзя ли узнать, доктор, что это за другие факторы, о которых вы упомянули?

— Пожалуйста. К примеру, вы заявляли, что позавчера вечером на вас пытался напасть биоробот. Элий, рассудите здраво, если фабр действительно хотел вас атаковать, неужели вы могли остаться в живых?

Надо отдать ей должное, коллекцию козырей Буанье подобрала тщательно и со вкусом.

— Свидетелем инцидента был квадр-офицер Ронч, — парировал Кин. — Советую вам расспросить его, померещилось мне или нет.

Он демонстративно откинулся на спинку кресла, изображая ледяное спокойствие и полнейшее безразличие к предмету разговора.

— А как вы себя чувствуете сейчас? — энергично продолжила Буанье. — Нет ли у вас тяжелых внутренних проблем, чувства угнетенности? Не беспокоят ли вас какие-нибудь навязчивые мысли?

— Ни в малейшей степени, — пожал плечами Кин.

— В самом деле? Тогда скажите, Элий, откуда у вас привычка врываться в больничную палату с оружием на изготовку? — поинтересовалась она.

Ну вот и долгожданный козырной туз выложен на стол, он так и знал, что речь зайдет и об этом. Наглая стерва пытается вывести его из равновесия, хочет, чтобы он вспылил, потерял голову, повел себя как душевнобольной. Ей это не удастся, зря старается. Кин постарался предельно расслабить все мышцы и придать лицу невозмутимое выражение.

— Насколько я понимаю, вы имеете в виду мое второе посещение раненого Даркофа? — уточнил он.

— Ну, если вы еще кого-нибудь проведывали с икстером в руках, мне об этом пока ничего не известно, — с откровенной издевкой усмехнулась Буанье.

— Вышло маленькое недоразумение, — медленно, произнес Кин. — Только и всего.

— И все-таки я хотела бы услышать ваши объяснения.

— Та ситуация не имеет отношения к медицине, уверяю вас. С ней связаны достаточно серьезные обстоятельства, о которых я не вправе распространяться.

Произнося эту краткую, но внушительную отповедь, он изо всех сил старался скрыть, что внутри него скорчился дрожащий от обиды мальчишка. Внезапно ему открылась горькая и смешная правда: он, Элий Кин, до сих пор все тот же самолюбивый и ранимые подросток, напяливший вроде бронекостюма обличье матерого офицера контрразведки. Только бы об этом не прознали солидные взрослые люди вокруг него. Интересно, они действительно взрослые или тоже притворяются?..

— Звучит неубедительно, Элий. — Психиатр выпрямилась в кресле, буравя Кина суровым взглядом. — Я уже говорила вам, что ваше состояние вызывает у меня серьезное беспокойство. Еще раз повторяю: вам сейчас необходим курс лечения, и желательно стационарный.

— Так у кого же из нас навязчивые идеи, доктор? — благодушно спросил Кин.

В непроницаемых карих глазах Буанье промелькнула то ли растерянность, то ли злость. Так или иначе, она опешила от неожиданной иронической реплики, настал удобный момент для контрнаступления, и Кин не преминул этим воспользоваться:

— Надеюсь, доктор, вам известно, что такое «палец сапожника»?

— Впервые слышу, — призналась Буанье.

— Достаточно древнее выражение, вышедшее из употребления. Оно означало хронический вывих большого пальца, которым сучили так называемую дратву. С чем работаешь, то и зарабатываешь, одним словом…

Склонив голову набок, психиатр с холодным прищуром уставилась на Кина.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Собственно, это все. Знаете, мне на моем веку доводилось не раз видывать психиатров, — задумчиво произнес Кин, разглядывая свои ногти. — Нормальных людей среди них практически не было.

— Пожалуйста, не надейтесь удивить меня грубостью, Элий, — свысока заявила Буанье. — А кстати, при каких обстоятельствах вы видывали психиатров, нельзя ли узнать?

— Один мой добрый друг страдает эпилепсией, и я навещал его в лечебнице. Плюс кое-какие эпизодические знакомства.