Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток - Стивен Рансимен

Однако в то время как император и его инженеры неутомимо обстреливали город, франки не предпринимали решительных действий. Раймунд опасался того, что, захватив Шайзар, Иоанн заставит его поселиться в этом городе, расположенном на границе христианских земель, и оставить комфортную жизнь в Антиохии. В свою очередь, Жослен, ненавидевший Раймунда, не желал, чтобы тот стал владетелем Шайзара, а впоследствии и Алеппо. Он всеми силами старался пробудить в Раймунде его лень и недоверие к византийцам. Вместо того чтобы участвовать в осаде, два правителя франков оставались в своей палатке, где играли в кости. Упреки императора заставляли их перейти к активной деятельности, но она оказывалась совершенно непродуктивной, и вскоре они возвращались к своему прежнему занятию.

Тем временем Занги снял с Хамы осаду и двинулся в сторону Шайзара. Его послы поспешили в Багдад. Сначала султан не реагировал на их просьбы о помощи, но из-за народных волнений, участники которых призывали к войне с неверными, был вынужден отправить к Шайзару войско. Дауд из династии Артукидов обещал прислать из Джезире армию, состоявшую из 50 000 туркменов. Занги также отправил письмо эмиру из династии Данишмендидов с просьбой осуществить в Анатолии отвлекающий маневр. Знал он и о разногласиях между франкскими правителями и императором. Агенты Занги, проникшие в лагерь христиан, изо всех сил старались еще больше разжечь в Жослене и Раймунде чувство обиды на Иоанна.

Несмотря на всю решимость Иоанна, прекрасное расположение Шайзара на холмах, смелость его защитников и апатия франков не позволяли ему взять город. Некоторые его союзники предлагали выступить навстречу Занги, войско которого по численности уступало византийскому, и сразиться с ним. Но император не хотел бросать осадные машины и в то же время не доверял франкам. Риск был слишком велик. Иоанн сумел захватить весь нижний город, после чего, примерно 20 мая, эмир Шайзара отправил к нему гонца, предложившего императору крупную компенсацию и подарки: лучших коней и шелковые одеяния, а также два самых ценных предмета из сокровищницы — стол, инкрустированный драгоценными камнями, и крест, украшенный рубинами, захваченный за 67 лет до этого в битве с войском императора Романа Диогена при Манцикерте. Кроме того, он соглашался признать византийского императора своим сюзереном и ежегодно платить ему дань. Иоанн, разочаровавшись в своих союзниках-католиках, согласился на эти условия и 21 мая снял осаду. Как только многочисленное византийское войско отошло от города, направляясь в сторону Антиохии, к Шайзару подошла армия Занги. Но, проведя несколько небольших стычек, мусульманский полководец не рискнул нападать на отступавших.

Когда византийское войско подошло к Антиохии, Иоанн заявил, что должен торжественно войти в город. Он въехал в Антиохию, сидя на коне, в то время как князь Антиохии и граф Эдессы, исполняя роль его оруженосцев, шли пешком по бокам его лошади. У ворот Иоанна встретили патриарх и представители духовенства, проводившие его по увешанным флагами улицам к собору, где прошло торжественное богослужение, а затем во дворец, где он поселился. Он призвал туда князя Антиохии и намекнул, что, раз Раймунд не сумел достойно выполнить долг вассала, он должен впустить в город византийскую армию и передать императору цитадель. Затем Иоанн отметил, что планы новых походов против мусульман будут разрабатываться в Антиохии и цитадель ему нужна для того, чтобы устроить в ней сокровищницу и хранить там военное оборудование.

Франки пришли в ужас. Раймунд попросил дать ему время на размышление, а Жослен тайно покинул город. Оказавшись за пределами городских стен, он велел своим солдатам распустить среди живших в Антиохии католиков слух о том, что император потребовал, чтобы их немедленно изгнали, и настроить их против греческого населения. Когда начались волнения и стычки между представителями двух ветвей христианства, Жослен отправился во дворец и заявил Иоанну, что пришел, рискуя собственной жизнью, чтобы предупредить императора об опасности. На улицах и правда царили беспорядки, а наиболее неосторожных греков убивали.

На Востоке невозможно определить, насколько большого масштаба может достичь бунт. Иоанн не хотел, чтобы жившие в городе греки страдали, а его самого зарезали во дворце, где его защищали лишь личные телохранители, в то время как само войско осталось на берегу Оронта. Кроме того, он узнал, что Занги сумел сделать так, что анатолийские сельджуки вторглись в Киликию и внезапно напали на Адану. Император понимал, что Жослен обманул его, но в то же время знал, что, прежде чем вступать в открытый конфликт с католиками, ему следует наладить линии коммуникации. Иоанн послал за Раймундом и Жосленом и сказал им, что требует от них лишь повторить уже данную прежде вассальную клятву, после чего вернется в Константинополь. Затем он покинул дворец, чтобы воссоединиться со своей армией, после чего князь с графом быстро успокоили восставших. Однако они все еще нервничали и жаждали вернуть расположение императора. Раймунд даже предложил пустить в Антиохию византийских чиновников, вполне обоснованно надеясь, что Иоанн не примет столь наигранное предложение. Вскоре после этого император тепло попрощался с Раймундом и Жосленом, хотя, несмотря на внешние заверения в вечной дружбе, все трое так и не сумели преодолеть взаимное недоверие. Затем Иоанн повел свою армию обратно в Киликию.

Примечательно, что в ходе переговоров, которые Иоанн вел с франками по поводу Антиохии, никто ничего не говорил о церкви. Согласно договору, подписанному на берегу реки Деволи, патриархат должен был снова стать православным. Католические церковные власти наверняка опасались, что император решит вспомнить об этом условии, тем более что в марте 1138 г. папа Иннокентий II, несомненно отвечая на доставленное из Антиохии воззвание, издал указ, в соответствии с которым любому прихожанину католической церкви запрещалось оставаться в составе византийской армии, если она перейдет к действиям, направленным против католических властей Антиохии. Очевидно, Иоанн не хотел способствовать усилению религиозных разногласий до тех пор, пока не укрепит свое политическое и стратегическое положение. Если бы он сумел предоставить Раймунду княжество взамен Антиохийского, то вполне смог бы вернуть в город греческого патриарха. Однако пока это не произошло, Иоанн публично смирился с присутствием латинского патриарха Рауля де Домфрона, который во время торжественного въезда императора в Антиохию встретил его и проводил в собор, где было организовано богослужение.

Иоанн, оставив в Киликии часть войска, которая должна была наказать султана Масуда из династии Сельджукидов за вторжение на территорию этого региона, медленно двинулся в Константинополь. Масуд попросил о мире и заплатил компенсацию. На протяжении 1139 и 1140 гг. император был занят противостоянием с эмиром из династии Данишмендидов, противником намного более опасным, чем Сельджукид. В 1139 г. Мухаммед не только вторгся в верхнюю Киликию и занял замок Вахка, но и возглавил поход на запад, дойдя до реки Сангариус. Безопасность на северном фланге ему обеспечивал союз с Константином Гаврасом, непокорным правителем Трапезунда. Летом 1139 г. Иоанн изгнал Данишмендида из Вифинии и Пафлагонии, а осенью продвинулся на восток вдоль побережья Черного моря. Константин Гаврас покорился императору, и византийская армия повернула вглубь материка, чтобы начать осаду принадлежавшей Данишмендидам крепости Никсар. Это оказалось непросто, так как крепость могла похвастаться прекрасным расположением и была очень хорошо укреплена. Кроме того, в безлюдной горной местности было сложно поддерживать пути сообщения. Иоанн был расстроен из-за того, что его войско несло тяжелые потери. К тому же его племянник Иоанн, сын его брата Исаака, переметнулся на сторону врага, принял ислам и женился на дочери Масуда. Впоследствии султаны Османской империи утверждали, что именно он стал их родоначальником. Осенью 1140 г. Иоанн отказался продолжать кампанию и вместе со своей армией вернулся в Константинополь, намереваясь возобновить поход в следующем году. Однако его планам не суждено было сбыться: эмир Мухаммед умер, действия его наследников привели к гражданской войне, и влияние Данишмендидов стало сходить на нет. Теперь Иоанн мог вернуться к более масштабным замыслам и снова обратить внимание на Сирию.