История любви в истории Франции. Том 8. Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон

– Входите, господа, и приблизьтесь. Вы – свидетели того, что это принц и что еще не обрезана пуповина.

Покраснев до корней волос, они подчинились, бормоча что-то нечленораздельное.

– Теперь нужен официальный свидетель, – заявила герцогиня. – Пошлите за маршалом Сюше.

Старый полководец Наполеона прибыл в половине третьего ночи, преклонил колено и объявил, что ребенок рожден герцогиней Беррийской и что он – мужского пола.

И только после этого доктору Дене разрешили перерезать пуповину.

Рождение герцога Бордосского, которого назвали «ребенком, посланным чудом», наполнило радостью мадам дю Кайла и ее друзей.

Уверенная отныне в будущем династии, фаворитка принялась укреплять свое положение при короле. И не стала для этого брезговать самыми малопригодными средствами. Она стала поощрять нездоровую склонность Людовика XVIII к похабным историям и каждый день рассказывала ему кучу острых анекдотов, которыми толстяк-монарх просто наслаждался.

В мае 1821 года довольно похабная история, приключившаяся с мадам де С… супругой известного адвоката, дала ей возможность завоевать новую позицию в сердце монарха.

Вот эта история.

«Мадам де С…, – сообщает нам господин де Жюстин, – была одарена природой этакими любовными наклонностями, которые превращали ее в одного из тех альковных демонов, которых не могут удовлетворить даже самые сильные мужчины. Ее муж, сломленный непосильной задачей, всеми фибрами души молил бога о том, чтобы тот ниспослал ему соперника, который смог бы облегчить его жизнь. Но красотка была верной женой, и несчастный адвокат, вынужденный каждую ночь вести неравный бой, сох на глазах, засыпал над бумагами и терял клиентуру».

А весна 1821 года произвела на «дрожащие чувства» мадам де С… очень сильное действие.

Совершенно потеряв голову, она нередко в разгар дня прибегала в кабинет к мужу, выставляла за дверь его клиентов, запирала дверь на замок, ложилась на канапе и умоляла господина де С… «поласкать ее шерстку», как говорили в то время.

И этот добряк, за минуту до этого обсуждавший какой-нибудь процедурный вопрос, был вынужден переходить к статье, которую Наполеон предусмотрел в своем Гражданском кодексе. И делал это безропотно, поскольку очень любил жену. Но ему случалось во время исполнения супружеских обязанностей с беспокойством поглядывать на настенные часы.

Очень скоро бедному адвокату пришлось заняться поисками способа, позволившего бы ему избавиться от этой любовной тирании. Он однажды нашел это средство совершенно случайно, принимая у себя своих приятелей. Послушаем господина де Жюстина:

«Во время ужина господин де С… заметил, что гости похотливо поглядывают на его супругу. И он немедленно разработал в голове довольно сложный, но остроумный план, который должен был удовлетворить всех и восстановить его здоровье».

Вечером он увлек супругу в спальню и сказал ей, наклонив голову:

– Милый друг, ваша скромность до сегодняшнего дня не позволяла вам жаловаться, но я-то знаю, что вам не всегда удавалось найти в моем лице ту прекрасную силу, которая почти всегда позволяет фениксу возродиться из пепла. Как следствие этого, та любовь, которую вы питаете к этой прекрасной птице, не имея выхода, может задушить вас. Поверьте, что я страдаю от этого не меньше вашего. Поэтому, не говоря вам ничего, я давно принялся искать средство, которое позволило бы придать чувству, которое я к вам питаю, продолжительное материальное воплощение, столь вам необходимое. Сегодня вечером я такое средство нашел. Мой приятель-доктор только что подсказал мне лекарство, которое позволит распрямиться пружине, которую вы в себе сдерживаете и которая – увы! – так часто ломалась!

Придя от этих слов в большое возбуждение, мадам де С… быстро разделась и бросилась на кровать, а адвокат тем временем плотно закрыл ставни и задернул шторы.

После первого сеанса любви, когда молодая женщина, только войдя во вкус, потребовала продолжения, адвокат встал и тихо сказал:

– Пойду приму микстуру.

И вышел из комнаты в полной темноте. Спустя пару минут мадам де С… услышала, что он вернулся. Она на ощупь определила с радостью, что микстура произвела на мужа прекрасное действие и что феникс гордо воспрянул головой.

Состоялся второй сеанс любви. После чего партнер мадам де С… снова удалился из комнаты. Когда он спустя минуту вернулся, то был снова в прекрасной форме. И молодая женщина получила третью порцию наслаждений. Но это только разбудило ее чувственность. Не сомневаясь более в магическом действии снадобья, она потребовала, чтобы начался четвертый сеанс. Он превзошел все ее ожидания.

«За этот вечер, – сообщает нам господин де Жюстин, – у нее было одиннадцать развлечений, одно продолжительнее и сладостней другого».

Вконец измученная, стонущая, но удовлетворенная, мадам де С… заснула. На следующее утро, еще чувствуя боль, она поспешила в комнату мужа. Тот, свеженький как огурчик, брился. Она стала его благодарить.

– Вечером мы все повторим, – сказал ей адвокат спокойнейшим голосом.

И действительно, ночью мадам де С… получила свои одиннадцать порций наслаждения.

Последовавшие за этим ночи позволили ей испытать все то же наслаждение, и она, возможно, взмолилась бы о пощаде, если бы не случилось происшествие, которому суждено было прервать эти нечеловеческие любовные игры. Однажды вечером мадам де С… услышала, как ее партнер, забывшись, произнес какие-то нежные слова. Она пришла в ужас. Голос этот никак не походил на голос мужа. «Заподозрив неладное, – добавляет все тот же летописец, – она уклонилась от занятий любовью, выбежала в соседнюю комнату и с ужасом увидела там мужчин в ночных рубашках, сидевших на канапе и ждавших своей очереди. И тогда несчастная поняла, что никакого настоя не было и в помине, что муж ее был организатором этой дьявольской игры и что она каждую ночь получала почести одиннадцати разных мужчин»132.

Эта история, несомненно, очень повеселила Людовика XVIII, и он не знал, как отблагодарить мадам дю Кайла за то, что она ему ее рассказала. Именно тогда ему пришла в голову мысль подарить ей замок Сент-Уэн, стоимость которого исчисляется в восемьсот миллионов старых французских франков.

Следует признать, что за эту красивую сплетню он наградил фаворитку воистину по-королевски…

Когда Людовик XVIII объявил Зоэ о своем намерении подарить ей замок Сент-Уэн, фаворитка, верная своей роли, сначала попробовала было отказаться.

Король был очень разочарован.

– Вы доставите мне большую радость, если примете этот подарок, дитя мое, – сказал он. – С этим замком связано одно из самых дорогих мне воспоминаний. Именно там 2 мая 1814 года я составил Декларацию моей Хартии… И потом, Сент-Уэн расположен довольно близко от Сен-Дени, где находится усыпальница французских королей. И вы сможете таким образом почаще навещать меня, когда я поселюсь там навечно…

Мадам дю Кайла, обожавшая жизнь, разрыдалась от этих слов. Король последовал ее примеру, и они проплакали несколько минут.