Обезьянья лапка - Уильям Уаймарк Джейкобс

опуская предложения и фразы, которые, по его мнению, утомили бы старика или, что более вероятно, вызвали бы у него ненужный шкиперу интерес. После этого все занялись погрузкой, и капитан Гетинг, переодевшись в рубашку и штаны, вызвался помогать.

К пяти часам трюм был загружен и люки закрыты. Внизу в кают-компании оба капитана и штурман сидели за обильным чаепитием.

— Снимемся часа в три? — спросил штурман.

Шкипер кивнул.

— Да, снимемся около трех, — повторил он, — и прямиком в Нортфлит. Всех матросов позову на свадьбу, а вы, Джим, будете шафером.

— А Генри — маленьким пажом, в белых атласных штанишках; он будет поддерживать невесте шлейф, — произнес штурман и фыркнул, мысленно представив себе эту картину.

Все рассмеялись — кроме Генри, который как раз принес кипяток и с едва скрываемой усмешкой наблюдал за этой похабной сценой.

Через полчаса шкипер и штурман ушли на берег, чтобы заняться делами, оставив старика мирно курить в каюте. Экипаж, уладив свои разногласия, уже отправился в паб угощать друг друга пивом, оставив Генри за главного.

— Ты будешь ждать нас на корабле, юнга, — распорядился шкипер, сходя на набережную.

— Есть, сэр, — уныло ответил Генри.

Двое мужчин пошли вдоль берега и завернули на Хай-стрит, где шкипер добродушно пожал плечами, увидев за приоткрытой дверью таверны, как его команда принимается за дело. В данных обстоятельствах это стало для них примером для подражания, и в следующем трактире штурман, поступившись ради случая своими привычками, выпил портвейна вместо любимого виски. По этой же причине он спрятал трубку в карман, взял предложенную сигару и последовал за начальником на выход.

— Есть тут хороший портной? — спросил шкипер, оглядываясь вокруг.

— Зачем? — удивился штурман.

— Хочу достать капитану Гетингу пару вещей. Не может же он в таком виде показаться семье.

— Отчего же вы не взяли его с собой? — спросил штурман. — Как теперь быть с меркой?

— Он бы и слушать не стал, — ответил шкипер, останавливаясь в глубоком раздумье перед витриной с тремя восковыми фигурами. — Больно гордый уж он человек. И все же если я куплю одежду и принесу на борт, он едва ли откажется ее надеть.

Они вошли в лавку и попросили показать мужские костюмы. По совету штурмана шкипер вытребовал еще пару. Затем, снова получив совет, он осведомился, весь ли это ассортимент, и, получив утвердительный ответ, принялся снова перебирать все костюмы. Было очень трудно подобрать одежду человеку, которого нет рядом, однако они вдвоем честно перемерили все пиджаки, пока штурман не уронил в рукав одного из них горящую сигару, которую выудил гораздо позже, чем того хотел бы портной. Наконец шкипер совершенно потерял терпение и потребовал, чтобы они взяли этот костюм.

— И отлично, — заявил штурман, когда они вышли из лавки со свертком. — Задета только подкладка. Он мне, собственно, с самого начала больше всего приглянулся.

— Так чего же вы сразу не сказали? — удивился шкипер.

— Вышло дешевле, — подмигнул штурман. — Готов поспорить, что если бы мы сразу на нем остановились, то продавец бы взял с нас на полфунта больше.

Уже совсем стемнело, и после того, как они купили фуражку и еще кое-что из мелочей, штурман решил, что стоит зайти в таверну за добавкой.

— Спешить нам некуда, — заявил он, с некоторым облегчением складывая покупки на стол. — Ну, капитан, чем будем травиться на этот раз?

Глава XII

В допотопные времена, еще до изобретения телеграфа и прочих изысков науки, капитан Гетинг спокойно бы сидел на борту «Чайки», а потом его без лишних хлопот доставили бы к любящим родным. Так или иначе, телеграмма, которой так обрадовался капитан Уилсон, попала в руки миссис Гетинг как раз в тот момент, когда мистер Гловер, просидевший в ее гостиной весь день и старательно выслушивающий ее скучные разговоры, собирался уходить. На него телеграмма произвела не меньшее впечатление, чем на хозяйку дома, и он ушел на вокзал, охваченный яростью в сочетании с ревностью. Всю дорогу он раздумывал, как бы урвать у своего конкурента доставшуюся награду, и, когда поезд подошел к Фенчерч-стрит, у него уже был готов самый коварный из планов, когда-либо приходивших в голову человеку, большая часть жизни которого протекала в безупречном обществе дамских чулок. Полчаса спустя он уже сидел в плохо меблированной комнате своего приятеля в маленьком доме на Уолворт-стрит.

— Вы должны сделать мне одолжение, Тиллотсон, — обратился он к нечесаному обитателю комнаты.

— С удовольствием, — ответил мистер Тиллотсон, засунув руки в карманы и устроившись поближе к печке, украшенной красными бумажными розами. — Если смогу, конечно.

— Это изрядное одолжение, — продолжал Гловер.

Мистер Тиллотсон с довольно унылым видом сообщил, что это доставит ему еще больше радости.

— О таком я могу попросить только вас, — заливался соловьем коварный Гловер. — Если все пройдет благополучно, я куплю вам у Литхэма и Робертса то, о чем вы меня просили.

— Тогда все пройдет в лучшем виде, — повеселел мистер Тиллотсон. — Если вы не торопитесь и горничная еще не ушла, я попрошу ее принести нам чего-нибудь выпить.

— Полагаю, мне лучше изложить все по порядку, — начал Гловер, когда наконец все «если» успешно разрешились и он угостился из маленькой плоской бутылочки виски. — Я буду краток.

Он закурил трубку и, погрузившись в свой рассказ, изложил его без единой заминки.

— Деловой вы человек, Гловер, — восхитился его друг, когда тот замолчал. — А я-то все думал, отчего вы в последнее время неизменно с иголочки одеты. Впрочем, вы всегда отличались чувством стиля, — глубокомысленно добавил он.

— Я считаю, что нужно держать свои дела при себе, — заметил Гловер.

— И этот лодочник нашел старикашку, — повторил Тиллотсон слова Гловера. — Не знаю, что тут можно сделать, Гловер.

— Я хочу увезти его, — объяснил тот. — Раз я его не нашел, пусть никто не найдет, и вы должны мне помочь.

— Поехать в Стаурвич, связать его, засунуть в мешок и утопить, что ли? — Тиллотсон старался оправдать репутацию остряка, признанную за ним некоторыми знакомыми барышнями.

— Вы можете выехать завтра? — нетерпеливо спросил Гловер.

— Я свободен, как птица в небе, — мрачно ответил Тиллотсон. — Разве что мне никто не бросает хлебных крошек.

— Стало быть, я могу на вас рассчитывать, — заключил Гловер. — Я так и полагал. Мы с вами уже давно знакомы, Тиллотсон. В затруднительной ситуации нет ничего лучше старого друга.

Мистер Тиллотсон скромно согласился.

— А вы не забудете насчет Литхэма и Робертса? — добавил он.

— Разумеется, нет, — заверил его Гловер. — Видите ли, мне не стоит показываться на глаза старику. А я хочу, чтобы вы поехали со мной в Стаурвич и привезли этого человека