Авантюры открытого моря - Николай Черкашин

Сельтер слабо сопротивлялся:

«По правилам нейтралитета заход подводной лодки одной из воюющих сторон в порты Эстонии как нейтрального государства запрещен, за исключением некоторых частных случаев.

В нашем разъяснении указано, что подводная лодка обосновывала заход именно аварией и потому требовала потом своего освобождения. Однако правительство Эстонии нашло, что поломки механизмов не препятствовали движению лодки и поэтому не подпадали под понятие аварии. Только тот факт, что подводная лодка имела способность двигаться, дал нам право интернировать ее. Если бы лодка не могла двигаться из-за неисправности механизмов, то мы не смогли бы ее интернировать. Поэтому обвинение в том, что будто бы интернированная подвоДная лодка была приведена в порядок Эстонией, необоснованно. Мы не знаем, устранены ли обнаруженные в механизмах неисправности к настоящему моменту.

Что касается побега польской подводной лодки, то могу еще раз подтвердить, что в этой истории нет оснований подозревать эстонское правительство ни в содействии побегу, ни в небрежности. Напротив, правительство Эстонии и официальные власти согласно своим возможностям приложили все силы для того, чтобы задержать подводную лодку. Если ей все же удалось бежать, то это в значительной мере несчастный случай, о котором мы сами больше всего сожалеем».

Наивный, он еще надеялся отспорить отсрочку вторжения. Но Молотов был непреклонен:

— Мы считаем этот инцидент с подводной лодкой очень серьезным, а также рассматриваем его как симптом. Эта лодка может нанести большой ущерб судоходству Советского Союза.

Раз может, значит, нанесет. «Аннушка уже пролила подсолнечное масло». Из Ленинграда уже вышел обреченный пароход. За ним — другой. А в ведомстве Берии перебирали фотографии балтийских подводных лодок: какая из них силуэтом своим больше всего похожа на польского «Орла». А спустя несколько дней ТАСС был «уполномочен заявить»: «Нападение неизвестной подводной лодки на советский пароход «Пионер».

Дипломатический скандал, вызванный бегством подводной лодки «Орел» из таллинского порта, приобретает новую окраску: Сталин, используя формальный повод, начинает разыгрывать «прибалтийскую карту». Правительство Эстонии, по сути, ставится перед фактом оккупации частями Красной армии независимого государства.

«Ленинград, 28 сентября (ТАСС). По радиосообщению капитана советского парохода «Пионер», 28 сентября около 2 часов ночи при входе в Нарвский залив он был атакован неизвестной подводной лодкой и был вынужден выброситься на камни в районе банки «Бигрунд». К месту аварии парохода ЭПРОНом высланы спасательные партии. Команда парохода находится вне опасности».

Несколько раньше, но только в радионовостях появилась информация о торпедировании неизвестной подводной лодкой в Финском заливе советского парохода «Металлист». Сообщалось о жертвах.,

Теперь разговор с Сельтером шел на других тонах. Молотов объявил ему и членам делегации новые условия советского присутствия в Эстонии: помимо морских и авиационных баз в Моонзунде в пределы республики должна была войти 35-тысячная Красная армия.

Сельтер отчаянно сопротивлялся.

— Это же ультиматум! Это вторжение! Вы хотите уготовить Эстонии судьбу Польши!

Молотов бесстрастно разглядывал его сквозь стекла пенсне, потом снял трубку внутреннего телефона:

— Товарищ Сталин, подойди. Господин Сельтер и другие эстонские господа возражают против наших новых предложений. Называют это «оккупацией» и другими страшными словами. Приходи помочь убедить их в необходимости нашего предложения.

Сталин возник в комнате так быстро, как будто стоял за дверью. Сельтер повторил вождю всех народов свои аргументы и добавил:

— Польская подводная лодка бежала в направлении Готланда, где она высадила двух наших матросов. Поэтому советский пароход был торпедирован совсем другой субмариной, и мы не можем нести за нее ответственность.

Сталин выдерживал паузу, достойную его международного сана. Вместо него ответствовал Молотов:

— События последних дней показывают, что у Советского Союза отсутствует какая-либо безопасность. И я могу сделать только такой вывод: где-то в Финском заливе имеется место, где чужие подводные лодки могут базироваться и снабжаться горючим. В море, на пороге Ленинграда, торпедируют и топят суда Советского Союза, тонут советские моряки! А мы разглагольствуем о том, кто куда каким курсом пошел! Я могу даже допустить, что это была английская подлодка. Факт тот, что Эстония не может обеспечить безопасность СССР в Финском заливе.

Сельтер недоуменно пожал плечами:

— Но, господин Молотов, современные подводные лодки не нуждаются пока ни в каких тайных промежуточных базах в Финском заливе. Они способны брать на борт более чем шестинедельный запас топлива. С начала же войны, позволю себе вам напомнить, прошло всего лишь четыре недели. После вашего намека, что Эстония тайно заправляет подлодки третьих государств, ваше предложение о вводе в нашу страну 35-тысячной армии я могу рассматривать лишь как наказание Эстонии за бегство польской подводной лодки!

Голос Сельтера дрожал от возмущения, но логика в его возражении была столь очевидной, что Сталин поспешил прийти на помощь своему наркому:

— Наше новое предложение не имело в виду наказание. Это средство защиты. Мы не знаем, кто помог побегу польской подводной лодки из Таллина. Мы во всяком случае не виноваты в этом, — усмехнулся вождь, давая понять глубину своего мрачного юмора. — Мы верим, что правительство Эстонии также не виновато. Однако в Эстонии, очевидно, гнездятся международные силы, которые занимаются подобными делами. Когда вы заключите с нами договор, то одним этого покажется мало. Другие же скажут, что нашу страну продали. Могут возникнуть распри и диверсии. Их надо избежать. Для этого и нужно разместить в Эстонии сильное соединение Красной армии. Тогда никто не осмелится предпринять подобное.

Сельтер на минуту воспрянул духом — сам Сталин снял обвинение с эстонского правительства в пособничестве побегу польской лодки. Еще не все потеряно. Остается только рассеять миф о «международных силах» и диверсиях.

— Уверяю вас, наш народ с удовлетворением примет договор о помощи, и никаких эксцессов, никаких диверсий не будет.

Сталин посмотрел на него, как гимназический инспектор на приготовишку.

— Народ везде хороший. Однако среди народа есть плохие деятели. Они имеют такие цели, о которых народ не знает и которые народу наносят вред. На этих днях вблизи Одессы произошло крушение военного железнодорожного поезда. Однако, смотрите, нашелся кто-то, кто организовал это крушение. Через Эстонию засылали в Советский Союз тысячи'шпионов, которых мы ловили и многих, к сожалению, расстреляли.

Сталин вдруг поперхнулся трубочным дымом, закашлялся. Молотов подал ему бокал с минеральной водой.

Вождь отодвинул его в сторону.