Застывший огонь - Алекс Орлов

— Поедем, — согласился Фрэнк и забрался в «минивэн».

Такси развернулось и поехало по единственной дороге, которую перекрывал полицейский автомобиль. Агентам пришлось съехать на обочину и уже потом проследовать за объектом слежки.

Полицейский «феникс» устойчиво держался позади «минивэна» и, судя по всему, прошлых ошибок повторять не собирался. Сегодня, Фрэнк это понял, агенты были битыми злыми собаками. Достаточно битыми, чтобы действовать осторожно, и достаточно злыми, чтобы, вцепившись, рвать до крови.

— Послушай, — обратился Горовиц к таксисту, — а нет ли где-нибудь возле городского телеграфа пивнушки для крутых парней?

— Для крутых парней? — переспросил таксист.

— Ну да, для ребят, которые не в ладах с законом.

— Ха! Да у нас никто с законом не ладит, мистер. Фрэнк кивнул. К этой особенности местных жителей он уже начал привыкать.

— Меня интересует место, где собираются опустившиеся до наркотиков наемные убийцы, люди, контролирующие проституток, содержатели подпольных тотализаторов…

— Это вам в городскую мэрию нужно.

— Почему в мэрию?

— Потому что проституток контролирует мэр города. Это его хлеб. А подпольные тотализаторы — вотчина городского прокурора…

— Окей. Ну а просто драчуны, пьяницы и дебоширы у вас имеются? Желательно в районе телеграфа.

— Этого добра, мистер, у нас хватает в любом районе.

— Вот-вот. Туда и поезжай.

— Хорошо, тогда я сейчас сверну к мусорному заводу номер 8, потом поверну к Скверной яме, а там мы будем почти на месте.

— Эти названия мне ни о чем не говорят. Поезжай как знаешь.

Через каких-нибудь пятнадцать минут Фрэнк увидел уже знакомое ему сооружение — зерновой элеватор, приспособленный под офисы, публичный дом и городской телеграф.

— Это одно из самых высоких зданий в городе, — сообщил таксист. — Мы им гордимся. А вот и интересующая вас вывеска, мистер, — бар «Мокрый парень».

— Странное название.

— Нормальное. В смысле парень, который никогда не просыхает. Я так понимаю.

— Там есть второй выход?

— Есть, только он служебный. Выходит как раз на

Сточную канаву.

— Ты сможешь туда подъехать?

— А почему нет?

— Тогда сначала притормози здесь, а потом езжай к служебному выходу. И не глуши двигатель — как только я выпрыгну, сразу рвем отсюда когти. Вот тебе аванс за наши прогулки… — И Фрэнк сунул водителю двадцать кредитов.

— Премного благодарен, сэр, — заулыбался таксист и лихо затормозил у входа в бар.

Фрэнк вышел из машины и легко взбежал по скрипучим ступеням. Краем глаза он заметил, что агенты тоже покинули свой «феникс» и спешат к бару.

«Очень хорошо, ребята…» — похвалил их Фрэнк. Он опасался, что агенты разделятся и перекроют оба выхода, но этого не произошло.

Горовиц напустил на лицо выражение ужаса и вбежал в бар так быстро, как только смог.

— Стоять, кривая рожа! — раздался над ухом Фрэнка неприятный голос, и чья-то рука, словно стрела подъемного крана, легко оторвала его от пола.

— Помогите мне, сэр! За мной гонятся гомики! Два гомика, сэр! Они преследовали меня от болотного порта!

— Что? — спросил голос и отпустил Фрэнка, позволив ему ощутить под ногами пол. Человек восемь еще крепких «синюшников» поднялись со своих мест, а самый главный, тот, что хватал Фрэнка за шиворот, произнес:

— Пидоры распоясались — это факт…

— Да и еще выдают себя за агентов тайной полиции! — подлил масла в огонь Фрэнк. — Вон они уже идут!

Горовиц заметил выход на кухню и, юркнув за стойку, на четвереньках пробрался в царство кастрюль и подгоревших бифштексов.

— Стоять, кривая рожа! — услышал Горовиц уже знакомую фразу.

Ловушка сработала. Из зала донеслись звуки ожесточенной борьбы и первые выстрелы.

Фрэнк пробежал по запутанным закоулкам и наконец, найдя правильный путь, толкнул ногой залитую помоями дверь.

Как и было условлено, такси ожидало посреди вонючей канавы. Двигатель работал, дверца была приоткрыта. По колено увязая в смрадной жиже, Фрэнк добрался до такси, и «минивэн» непонятно каким образом начал выезжать на проезжую часть.

— Теперь куда?

— Сделай круг, чтобы эти ребята подумали, будто я поехал в центр. А потом снова высади меня возле телеграфа…

— Понял вас, сэр, — кивнул таксист и прибавил газу.

Когда рычание «минивэна» уже затихло, из запасного выхода вывалились Эрик Браво и Тоби Крейцер.

В одной руке Браво держал свой пистолет, а второй зажимал рассеченную щеку, из которой хлестала кровь.

Его напарник обеими руками держался за голову и что-то невнятно бормотал.

Увидев в канаве свежую колею, Браво выругался. Крейцер застонал.

— Чего? — обернулся Эрик.

Тоби снова промычал что-то невнятное.

— Как хочешь, Крейцер, но я пристрелю этого гада. Пристрелю… — потряс Браво своим пистолетом.

Сонная телеграфистка пересчитала количество знаков и, пощелкав на своем калькуляторе, выбила чек.

— Семь тридцать пять… — прогундосила она и бросила Фрэнку маленький листочек и несколько монет.

— Благодарю, — улыбнулся Фрэнк и отошел от окошка. Сделав вид, что пересчитывает сдачу, он встал в сторонке, ожидая, когда телеграфистка набьет его депешу.

Короткое прикосновение к синей клавише — и кодированное послание ушло в эфир. Спустя несколько минут оно уже ляжет на стол полковника Кельвина. Затем, как предполагал Фрэнк Горовиц, последует распоряжение о переводе денег в местное отделение «Аэропост-банка», и тогда можно будет сколотить свою маленькую армию.

На Хингане, как и в других мирах, всегда хватало подонков, готовых ввязаться в сомнительную авантюру, коей в данном случае являлась экспедиция на Пи-канезо.

Фрэнк вздохнул — одно дело сделано. О том, чтобы вернуться к вдове Консератос, не могло быть и речи, поэтому остаток дня он решил посвятить поиску нового жилья. Пройдя через душный зал городского телеграфа, Фрэнк оказался на заплеванной лестнице, которая вела вниз — на улицу и наверх — в публичный дом и офис патриотического союза. Как только Горовиц стал спускаться к выходу, сверху сбежал худой лысоватый человечек и, догнав Фрэнка, осторожно тронул его за рукав.

— Прошу прощения, уважаемый… — улыбнулся человечек. — Я Сэм Кайзерн, распорядитель здешнего борделя.

С этими словами мистер Кайзерн протянул Фрэнку визитную карточку, напечатанную на оберточной бумаге. Чтобы не вступать в ненужные разговоры, Горовиц взял карточку и сказал: