Анабиоз. Город страшных снов - Ежи Тумановский

— Тогда вопрос решен, — заключил Егерь. — Мы все равно собирались дом слева занимать. Туда и переселяйтесь. Вот, смотри на карту. Здесь. И давайте сообща думать, как укрепиться, чтобы нас с наскока взять нельзя было.

На следующий день община Романыча начала переселяться в пустой дом. Егерь, лично ходивший встречать новых людей, вернулся в свой кабинет, вызвал Люську и сказал:

— Есть для тебя важное задание. Справишься?

— Справлюсь, дядя Егерь!

— Ты же еще не знаешь, какое задание, — прищурился Егерь.

— Так ты бы не стал предлагать то, с чем я бы не справилась, — рассудительно заявила Люська. — Значит, справлюсь.

— Молодец. Тогда принимай на себя командование бригадой.

— Какой бригадой? — опешила Люська. — Меня же дядьки слушаться не станут.

— Если понадобится — станут, — серьезно сказал Егерь. — Но пока мне надо, чтобы ты навела порядок в большом доме по соседству. Ты отлично знаешь, какие требования Док… то есть, дядя Витя предъявляет к чистоте помещений. Надо сделать так, чтобы у него вопросов не возникло. А помогать тебе станут все женщины, которые будут в этот дом заселяться.

— Так они тем более слушаться не будут, — усомнилась Люська, хмуря брови.

— Еще как будут. А если что — сразу скажешь мне. И не бойся.

— Ни капельки не боюсь, — храбро буркнула Люська. — Все отмоем дочиста.

Пока женщины, беспрекословно слушаясь девчонку, мыли и убирали свое будущее жилье, несколько крепких парней таскали им воду с пруда. Остальные мужчины во главе с Романычем и отцом Тихоном заделывали чем придется окна первых и вторых этажей, сооружали изгородь, превращая пространство между домами в один огромный двор, и строили легкие баррикады поперек улиц, перекрывая ближайшие подходы. На крыши окрестных зданий поднялись наблюдатели — в основном дети и обитатели лазарета.

Обреза с лучшей рейдерской группой Егерь отправил на разведку. Они должны были пройти до площади Коммунаров, а если потенциальный противник не будет встречен, изучить желтую стену и то темное пятно, через которое якобы теперь можно было пройти насквозь и попасть на центральную площадь города.

— В пятно не суйтесь, — напутствовал друга Егерь. — Подошли, осмотрели, зарисовали феномен для нашего профессора и домой.

— Не боись, не подведем, — бодро ответил Обрез.

— Я не шучу, — серьезно сказал Егерь. — Звезду героя мы изготовить пока не успели, поэтому вешать на твой отважный труп будет нечего.

Уже к обеду территория, на которой можно было перемещаться без опасения встретить стаю диких собак, выросла в десятки раз. Люди Романыча начали расселяться по чистым квартирам. Отец Тихон предложил отпраздновать соединение двух общин и, получив одобрение Егеря, ушел распорядиться, чтобы накрывали столы на улице.

Группа Обреза вернулась, так и не встретив противника. Причем выяснилось, что вопреки указаниям Егеря, Обрез все-таки сходил на другую сторону желтой стены.

— Может долбануть чем-нибудь по тупой твоей башке? — с досадой поинтересовался Егерь, разглядывая самодовольно улыбающегося приятеля.

— Ну а что мне было делать, пока рисунок рисовался? — развел руками Обрез. — Зато мы теперь точно знаем, как выглядит проход на ту сторону. И что происходит с человеком в момент перехода.

— Рассказывай, — с трудом сдерживая любопытство, велел Егерь.

— Люди при проходе через стену, — медленно заговорил Обрез, мгновенно теряя всю веселость, — превращаются…

Он остановился и тяжело вздохнул. Егерь в тревоге наклонился к нему поближе.

— В зомби! — заорал Обрез, жутко выкатывая глаза.

От неожиданного вопля Егерь подскочил, опрокинув стул, а Обрез зашелся в приступе смеха.

— Идиот! — гаркнул Егерь. — Нашел время, когда и про что шутить!

— Ой-ой-ой, какая мы важная персона, — протянул Обрез. — Ничего там нет особо страшного. Хотя и неприятно местами. Когда подходишь к стене этой, свет становится все ярче и хочется закрыть глаза. Прямо слепит. Хуже чем электросварка. Делаешь шаг — и все, ты уже на той стороне. И не слепит уже. Только все та же желтая пелена за спиной.

— А пятно? Ты же через пятно обратно прошел?

— Я и туда не через пятно ходил, — смутился Обрез. — К этому пятну даже на три метра подойти невозможно. Онемение начинается и страх накатывает, до мандража.

— Так ты что, просто в стену входил? Не в пятно? — ужаснулся Егерь. — Совсем больной на голову! Забыл, что те парень с девкой говорили? А если бы вышел из стены где-нибудь на Уралмаше?

— Ну-у… не вышел же. А и вышел — не смертельно. И там люди наверняка выжили. Может им только легче бы стало, если бы узнали, что в других районах народ постепенно в себя приходит.

— Ладно, — выдохнул Егерь, — что теперь-то ругаться. Рассказывай, что видел.

— Вот за это я тебя и уважаю, — почти серьезным тоном сказал Обрез. — Умеешь иногда трезво мыслить. Слушай…

Приняв решение пройти сквозь стену, Обрез не стал долго думать: отошел от темного пятна на десяток метров и, оказавшись на аллее, идущей по центру проспекта Ленина, медленно зашагал вперед, не обращая внимания на покалывание в руках и слабое жжение в глазах. Не остановился он и коснувшись стены вытянутой рукой. Только опустил веки, когда желтый свет стал слишком ярким.

Оказавшись по другую сторону от желтой стены, Обрез разглядел впереди еще одну, точно такую же светящуюся преграду. До нее было около квартала, и, видимо, была она копией первой стены, которая теперь переливалась ровным желтым сиянием за спиной, на расстоянии вытянутой руки.

Но соль заключалась в другом. Пространство между двумя стенками выглядело очень странно — Обрез сначала даже немного струхнул.

Если до того, как он вошел в стену, вокруг господствовал зеленый цвет распоясавшейся растительности, то здесь мир казался покрытым цементной пылью. Абсолютно неподвижные, похожие на скульптуры, серые деревья над серыми, точно вырубленными из бетона, кустами, дорожка из серых плит, серая чугунная ограда аллеи, серые дома, серое небо и серые трупы нескольких собак. Но самое чудное заключалось в том, что в этом куске серого мира дома не выглядели разрушенными, а трава и кусты держались в рамках приличия, занимая те же места, что принадлежали им до катастрофы. Даже тишина в этом междумирье казалась какой-то особенной — равнодушной и серой. И никаких запахов, словно Обрез попал в стерильную лабораторию.

Целый квартал выглядел совершенно привычно, если бы не полное отсутствие людей и абсолютная серость, поглотившая все остальные цвета.

— Там тоже стоят тачки, — возбужденно рассказывал Обрез, — и я одну потрогал. Такое ощущение, что все время они простояли в сухом и теплом гараже! Ни пятнышка ржавчины. Никакой гнили в салоне. Даже колеса не спущены…