Опасное наследство - Екатерина Соболь

Зря я так старался – Бен на меня не смотрел и даже рядом уже не сидел, его внимание было поглощено аппаратом.

– Нет, – ожесточенно сказал он, будто почувствовал мой взгляд. – Я тебя не отпускаю, Джонни. Ясно? Не отпускаю!

Я собирался доказать ему, что прав, но не смог произнести ни слова, в горле просто захрипело. Но это меня больше не расстраивало. Лорд Спенсер в кои-то веки мог бы мной гордиться. Жить согласно его девизу у меня не очень-то получилось, а вот умереть получится лучше.

Файонн сделал все, что должен был сделать, и мог упокоиться. Я совершенно точно, гораздо острее, чем в первый раз, когда лежал с пробитой головой, почувствовал, что умираю. Тогда я был слишком напуган, но сейчас просто уходил, и все Джоны уходили со мной. Пожалуй, танец умирающего ворона, лекарства от всех болезней и жанр книг с разоблачением придется изобрести кому-нибудь другому. Мне пора было идти – лучше уж это, чем провести остаток жизни под страхом превратиться в Гарольда.

Оставалось сказать лишь одно, и я сосредоточился.

– У меня в кармане письмо отца. Еще там его эскиз надгробия, – пробормотал я. – Сделаешь мне такое. Я придумал, что там надо написать. По-моему, гениально. – Глаза я открыть уже не мог, но нашел в себе силы улыбнуться. – «Покойся наконец-то с миром».

Бен, кажется, не слушал. Какая отличная шутка пропала зря! Он суетился вокруг машины, что-то там двигал и подкручивал.

– Как же это сделать? Не понимаю, да что ж такое! – лихорадочно бормотал он.

– И еще одно последнее желание.

– А у тебя их не многовато? – огрызнулся Бен, не отрываясь ни на секунду от машины.

– Никаких больше воскрешений. Бросай это дело, займись какой-нибудь другой наукой. Майкл тебя ждет. Прошу, Бен, оставь мертвых в покое.

– Ладно! Но тебя я спасу, ясно? Все меня бросают: отец, мама, слуги, собаки, все! – Голос у него сорвался. – Но не в этот раз. Ни за что. Я знаю, что делать. Хочешь потратить камень на нее? Ладно! Но я вставлю камень в мою машину – вдруг она усилит его действие? Тогда его хватит, чтобы оживить вас обоих. Наука способна на большее, чем древние верования. Я тебя верну.

Мой славный умник-брат. Ничего у него, конечно, не получится, но приятно, что он так обо мне печется.

Меня вдруг оторвало от земли. Я крякнул и приоткрыл один глаз. Бен втащил меня на стол и кое-как устроил рядом с Молли – места там было маловато для двоих, пусть и таких хилых, как мы.

– Думал, ты меня вернул, чтобы было на ком машину испробовать, – пробормотал я, чтобы скрыть, как я смущен и растроган: искусство выставлять напоказ свою уязвимость было недоступно мне даже сейчас.

– Джонни, ты что, идиот? – заорал Бен, растеряв всю свою ученую невозмутимость. Какую-то гайку он затянул с такой силой, что в машине что-то брякнуло. – Я думал, ты понял! Я не сказал тебе, что ты вряд ли протянешь больше двух суток, хотя это вопиющее нарушение научной этики! Мне просто хотелось, чтобы мы хоть пару дней побыли вместе, как раньше.

Он всхлипнул, и я запоздало понял, отчего он в ту ночь разозлился, когда я пошел домой, обрадовался, когда я принес Молли, и разрешил помогать ему. Я думал, он снисходит до моей компании, потому что ему нужны лишние рабочие руки, но теперь все выглядело по-другому. Мне захотелось обнять его, но сил не было.

Это был замечательный финал. Кто-то меня любил, кому-то меня не хватало. Мир успокаивался, затихал, смыкался вокруг, как объятия. Бен издал какой-то радостный звук, что-то щелкнуло, и последним, что я услышал, было:

– На этот раз все получится!

Вспышку света я почувствовал всем телом. Мир вздрогнул, словно на мгновение каждая доска, каждый гвоздь, из которых состоял сарай, зависли в воздухе, отделившись от остальных, а потом с грохотом одновременно встали на место. Зазвенело стекло, железо и неизвестно что еще. Я поморщился. Попытался открыть глаза. Получилось. Меня ждала отличная новость: я снова различал цвета.

– Что такое, – простонал хриплый голос у меня над ухом. – Что происходит?!

Я с трудом повернул голову. Мы с Молли все еще лежали на железном столе, а все остальное выглядело как после погрома. Пол был усыпан инструментами, тряпками, осколками склянок, даже весло, недавно висевшее на стене, валялось в углу. Прямо надо мной навис Бен в перекошенном пенсне.

– Я гений! – воскликнул он. – Джонни, слышишь меня? Джонни!

– Слышу, – простонал я.

Вокруг было столько всего, требующего внимания: разруха в сарае, восхищенный Бен, мое собственное тело, которое, похоже, все-таки не умерло, а еще к ним снова прибавился голос над ухом:

– С ума сойти! Доктор, вы меня опять, что ли, вернули?

На этот раз я присмотрелся к Молли как следует и наконец понял, что изменилось. Я так привык к ее мутным глазам, что уже и не замечал, как плохо они выглядели. А сейчас таращившиеся на меня глаза были ясными. Дыхание, раньше такое поверхностное и редкое, стало оглушительно громким. Кожа была все еще бледной, но синий оттенок исчезал на глазах. Мы потрясенно уставились друг на друга. Молли дышала очень часто, все чаще и чаще, а потом вскинула руку и схватилась за бок.

– Ай. Ай! – Она сморщилась. – Чего такое?

– Это боль, – прошептал Бен. – Потрясающе!

– Совсем не… ай-й-й… потрясающе!

Я продолжал смотреть, не в состоянии отвести взгляд ни на секунду и выяснить, как дела у меня самого. Своими глазами наблюдал чудо и не мог оторваться. Бен, похоже, испытывал схожие чувства.

В этот момент я думал об отце. О том, как он много лет назад вот так же увидел, как мертвое становится живым, и уже не смог этого забыть. Теперь я понимал его. Молли кривилась от боли, лоб у нее вспотел, она хваталась идеально гнущимися пальцами за бок, стонала и задыхалась. Словом, выглядела абсолютно живой.

Я посмотрел на Бена – странно было, что он молчит уже так долго. Бен сиял. Голова в крови, волосы спутаны, сюртук весь измят, и все же я никогда еще не видел его таким счастливым.

«Похоже, кровотечение остановилось, – отметил я про себя. – Если бы место удара не поджило, кровь все еще текла бы, а так, судя по цвету, она уже подсыхает». От этой мысли я фыркнул. Общение с Беном зря не проходит – начинаешь мыслить теми же понятиями.

– Бен, иди сюда, – хрипло сказал я.

Он наклонился ближе, и я, кое-как приподнявшись, обнял его. Бен похлопал меня по спине.

– Ох, Джонни. – Бен напрягся. – Ты холодный. Как себя чувствуешь?

Я задумался. Вообще-то чувствовал я себя примерно так же, как когда закрыл глаза, но чуть поживее. Впрочем, не намного. Пальцы Бена пощупали мою шею.

– Проверяешь пульс? – деловито спросил я, когда молчание затянулось.

Я участвовал в нескольких оживлениях, включая собственные, и чувствовал себя знатоком.