Из крови и пепла - Дженнифер Ли Арментроут

Я покачала головой.

– Все это просто отдельные черты. Они не означают, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы волноваться о том, что со мной случается или не случается.

Он поймал мой взгляд.

– А тебя волнует то, что случается со мной?

– Ну да. – Я нахмурилась. – Я…

– Но ты меня не знаешь.

Я закрыла рот. Проклятье.

– Ты порядочная, принцесса. – Он выпрямился. – Вот почему тебя это волнует.

– А ты не порядочный?

Хоук опустил взгляд.

– Обо мне многое можно сказать. Вряд ли сюда входит порядочность.

Я понятия не имела, как ответить на такую честность.

– Так ты не собираешься рассказывать, что сделал герцог? – Он вздохнул и слегка согнул спину в кресле. – Знаешь, я все равно выясню.

Я чуть не рассмеялась. Я была уверена, что уж об этом никто не станет рассказывать.

– Ты так думаешь?

– Я это знаю, – ответил он и через мгновение сказал: – Это так странно, правда?

– Что странно?

Он опять поймал мой взгляд, и у меня в груди что-то сжалось. Я не могла отвернуться. Я… словно попала в ловушку.

– Ощущение, что я давно тебя знаю. Ты тоже это чувствуешь.

Я хотела возразить, но он был прав, и это казалось странным. Я промолчала, потому что не хотела это признавать. Иначе я ступила бы на дорогу, по которой мне нельзя идти. Осознание этого вызывало какое-то глубокое, щемящее чувство в груди, но это я тоже не хотела признавать.

Оно очень похоже на досаду. И разве это не означало, что я уже ступила на эту дорогу? Я отвела взгляд и стала смотреть на свои руки.

– Зачем ты пошла на Вал? – спросил Хоук, меняя тему.

– Разве это не очевидно?

– Твоя мотивация – очевидна. Но все равно скажи. Скажи, что привело тебя туда сражаться с ними.

Я сунула два пальца под правый рукав и провела по коже, пока не нащупала два неровных шрама. Есть и другие – на животе и на бедрах.

Было так легко солгать, придумать множество причин, но вряд ли правда сейчас повредит. Правду будут знать трое вместо двух, ну и что в этом такого?

– Шрамы у меня на лице. Знаешь, откуда они?

– На твою семью напади Жаждущие, когда ты была ребенком, – ответил он. – Виктер…

– Посвятил тебя в эту историю? – Я устало улыбнулась. – Дело не только в шраме.

Он ничего не сказал, и я убрала руку из-под рукава.

– Когда мне было шесть, родители решили уехать из столицы и поселиться в Ниельской долине. Они хотели более спокойной жизни – по крайней мере, мне так сказали. Я плохо помню путешествие, кроме того, что мама и папа всю дорогу держались очень напряженно. Мы с Йеном были малы и не так уж много знали о Жаждущих, поэтому не боялись поездки и остановки в одной небольшой деревушке, где, как мне потом сказали, десятилетиями не видели ни одного Жаждущего. Ее окружала невысокая стена, как и большинство небольших городков, и мы остановились в гостинице всего на одну ночь. Я помню, что там пахло корицей и гвоздикой.

Я закрыла глаза.

– Они пришли ночью, в тумане. Нас застигли врасплох. Мой отец… он вышел на улицу, чтобы удерживать их, пока мама прячет нас, но она не успела покинуть гостиницу – они ворвались через двери и окна.

От воспоминания о криках матери я открыла глаза и сглотнула.

– Какой-то женщине из постояльцев гостиницы удалось схватить Йена и спрятать в потайной комнате, но я не хотела бросать маму и просто…

Я попыталась сложить обрывки воспоминаний о той ночи. Кровь на полу, на стенах; кровь течет по рукам мамы. Ее скользкая рука разжимается, и меня хватают чужие руки. Клацают зубы. Когти… А потом невыносимая, ужасная боль, и наконец я проваливаюсь в никуда.

– Я очнулась спустя несколько дней, уже в столице. Рядом со мной сидела королева Илеана. Она рассказала, что случилось. Что наши родители погибли.

– Мне жаль, – проговорил Хоук, и я кивнула. – Мне правда жаль. Чудо, что ты выжила.

– Боги защитили меня. Так сказала королева. Что я Избранная. Позже я узнала, что это была одна из причин, почему королева умоляла моих родителей не покидать безопасную столицу. Что… что если Темный узнает о том, что Дева без защиты, он пришлет за мной Жаждущих. Тогда он хотел, чтобы я умерла, но сейчас, по-видимому, хочет, чтобы жила.

Я рассмеялась, и это было немного больно.

– В том, что случилось с твоими родителями, нет твоей вины, и для нападения на ту деревню могло быть множество причин. – Хоук провел рукой по волосам, убирая со лба уже высохшие пряди. – Что еще ты помнишь?

– Никто… никто в той гостинице не умел сражаться. Ни мои родители, ни женщины, ни даже мужчины. Все полагались на горстку гвардейцев. – Я потерла пальцы. – Если бы мои родители умели защищаться, они могли бы выжить. Шанс был бы невелик, но тем не менее.

На лице Хоука отразилось понимание.

– И ты хочешь иметь такой шанс.

Я кивнула.

– Я не буду… не хочу быть беспомощной.

– Никто и не должен быть беспомощным.

Слегка выдохнув, я заставила пальцы не шевелиться.

– Ты видел, что случилось сегодня. Они взобрались на Вал. Если бы хоть один его преодолел, за ним последовали бы и другие. Вал не так уж неприступен, а даже если бы и был, смертные возвращаются из-за Вала про́клятыми. Это случается чаще, чем считается. В любой момент проклятие может распространиться по городу. Если я погибну…

– Ты погибнешь, сражаясь, – закончил он вместо меня.

Я кивнула.

– Я уже сказал, что ты очень смелая.

– Не думаю, что это смелость. – Я опять уставилась на свои руки. – Думаю, это… страх.

– Страх и смелость – часто одно и то же. То, что делает тебя воином или трусом. Разница только в том, что у человека внутри.

Я молча подняла на него ошеломленный взгляд. У меня ушло несколько секунд на то, чтобы подобрать ответ.

– Ты говоришь так, будто гораздо старше, чем выглядишь.

– Ну, не всегда. Ты сегодня спасла немало жизней, принцесса.

Я постаралась не обращать внимания на это прозвище.

– Но многие погибли.

– Слишком многие, – согласился он. – Жаждущие – нескончаемая чума.

Прислонившись затылком к подголовнику кресла, я вытянула ноги к огню.

– Пока живы атлантианцы, будут и Жаждущие.

– Так говорят, – произнес Хоук. Я повернула к нему голову. Он смотрел в угасающее пламя, и на его челюсти дергалась мышца. – Ты сказала, из-за Вала возвращается больше про́клятых, чем считается. Откуда ты знаешь?