Настоящее прошлое. И снова здравствуйте! - Роман Злотников

– Ты че, не мужик? – ну и так далее. Так что я уже через пару недель подобной жизни начал срочно искать, чем бы заняться, помимо этого. Увы, как-то не складывалось у меня общение в дворовой компании…

Через некоторое время мне удалось выяснить, что из «неопробованного» в спорте у нас в городке имелись еще волейбол, теннис, картинг, скийоринг и кроссовый мотоцикл. Еще, по слухам, имелась горнолыжная секция. Но вроде как маленькая и дохленькая.

Волейбол и теннис были секциями крупными и серьезными. И ведущие их тренеры работали на результат. То есть на воспитание мастеров спорта. Так что там со мной даже разговаривать не стали – слишком старый, неперспективный! Для картинга я оказался довольно крупноват. В прошлой жизни я к окончанию школы вымахал до ста восьмидесяти восьми сантиметров. А в этой я тот результат превзошел уже сейчас – в девятом классе. Но если тогда я был этакой длинной «глистой», подкачавшись уже гораздо позже – в военном училище, то сейчас, благодаря активным занятиям спортом на протяжении уже десяти лет, оказался сложен намного более пропорционально. Так что в стандартный подростковый кар я не влезал ни при каких обстоятельствах… Нет, конечно, в картинге есть и «болиды» под взрослые размеры, но, как выяснилось, конкретно в нашей секции таковых не было. Потому как она считалась детско-юношеской. Ну, или просто пока «фонды» не выделили… Так что с этой секцией я пролетел просто по физическим данным. Скийорингу я также не подошел. Для лыжника мои габариты опять же оказались крупноваты – там нужны мелкие и легкие, а мотоцикл я пока водить не умел. Горные лыжи… у них занятия были исключительно по выходным, поскольку вели их энтузиасты из числа младших научных сотрудников разных наших НИИ, которые по будням работали. Хотя туда я все-таки записался. В прошлой жизни я на горные лыжи встал уже около пятидесяти. И их фанатом так и не стал. Хотя время от времени катался с удовольствием, не выезжая, однако, дальше синих склонов. Ну, как правило. А тут был шанс хотя бы заложить базу. Но занятия в этой секции проблемы занятия времени в будние дни не решали… Так что оставался только мотокросс. И мне удалось-таки упросить тренера взять меня в секцию. Несмотря на то что я ни по одному параметру не мог считаться перспективным. Однако на этот раз в мою пользу сработала моя локальная известность. Никите Гавриловичу – тренеру, ведущему эту секцию, стало лестно поучить/погонять человека подобных талантов, которого к тому же еще и показали по телевизору… Но его одного оказалось мало. К тому же Аленка на меня за эту секцию обиделась. Мол, раньше мы и в «художку» и в «музыкалку» ходили вместе, а теперь я нашел себе какое-то вонючее и исключительно мужское занятие, напрочь забив на наши уже устоявшиеся привычки и традиции… Так что мне пришлось срочно изобретать что-то, на что нам можно будет ходить вместе. И этим чем-то и стали танцы.

Поначалу она не согласилась. Хотя в прошлой жизни была той еще зажигой на танцполе… Но тут, как говорится, шлея попала под хвост: вот еще – она спортсменка, а тут какое-то жоповилянье и дрыгоножество. Но, после того как я немного покапал ей на мозги, рассказав об акробатическом рок-н-ролле и всяких европейских и американских зажигательных танцах типа квикстепа, румбы или пасодобля, – задумалась. Я даже, пусть и в шутку, предположил, что на нее произвели впечатление те загадочные слова, которыми я тут кидался… Как бы там ни было, спустя два дня моя любимая согласилась-таки попробовать. Ну а к настоящему моменту настолько втянулась, что уже занималась танцами с удовольствием. Впрочем, я и не сомневался, что такое случится…

Следующие две недели прошли для меня как на иголках. Дело в том, что моя встреча с первым секретарем ЦК ВЛКСМ во время Аленкиного заплыва прошла вполне хорошо и даже душевно. Меня напоили чаем с сушками, выслушали и обещали помочь. И только потом аккуратно поинтересовались, не желаю ли я сделать забег, подобный прошлогоднему, – традиционным? Ну а я, раздухарившись, предложил не только повторить, но еще и улучшить. Например, сделать его марафонским.

Дело в том, что по Киевскому шоссе, не доезжая до города Наро-Фоминска, на противоположном от него высоком берегу реки Нары, был установлен памятник, олицетворявший подвиг советских воинов, остановивших врага. Потому что на этом направлении наступление немцев было остановлено именно здесь – на берегах Нары… Памятник этот представлял собой установленную на постамент шестидюймовую гаубицу-пушку типа МЛ-20 – одно из самых знаменитых советских орудий Второй мировой! Так вот, насколько я помнил, от памятника Жукову в деревне Стрелковке и до этой гаубицы-пушки было около сорока двух километров. Ну, плюс-минус… И, помнится, у нас в будущем году, дай бог памяти, в две тысячи двадцать пятом такой забег устроили. Отмерили марафонскую дистанцию – сорок два километра сто девяносто пять метров – и дали старт. Вот я предложил Борису Николаевичу организовать подобный забег. На вполне олимпийскую дистанцию. Что было очень актуально со многих сторон. Ибо страна сейчас находилась в активной подготовке к Олимпиаде-80, каковой придавалось огромное значение. Потому что это была и первая Олимпиада, которая должна была пройти в Восточной Европе, и первая Олимпиада, которую принимала социалистическая страна. Так что подобная увязка между патриотическим воспитанием и подготовкой к Олимпиаде должна была добавить куратору этого мероприятия немало очков на аппаратном уровне! И Пастухов мгновенно оценил мое предложение. Но, следует отметить, сразу вцепляться в мое предложение он не стал, а сначала спросил:

– А потянешь?

Я небрежно фыркнул.

– Смотри, – покачал Борис Николаевич головой, – ты еще… м-м-м… не совсем взрослый, – деликатно намекнул он на мою молодость, – а марафонская дистанция очень выматывающа.

– Да ерунда! На подобные дистанции я уже бегал. Расстояние от моего города до Стрелковки как раз двадцать километров, а я еще до прошлогоднего забега пробегал это расстояние туда и обратно без перерыва. А сейчас вообще бегаю регулярно. Минимум раз в две недели! – Тут я на мгновение задумался, а потом решительно кивнул: – Если бежать на результат – тут да, не уверен, что покажу хорошее время, хотя вроде как в три с лишним часа укладываюсь. И это при том, что не так чтобы и рву. После забега еще силы остаются. Но просто на расстояние – пробегу точно!

Короче, мне пообещали всяческую помощь. И в издании книжки, и в организации нового забега. И если с забегом эта помощь начала оказываться мне практически сразу, то вот с книжкой все как-то застопорилось. И только в начале декабря у нас дома наконец раздался телефонный звонок:

– Добрый день, я могу услышать Маркова Романа?

– Да, конечно, я слушаю!

– Вас беспокоят из издательства «Лениздат»…

Когда через десять минут я положил трубку, то улыбался как кот, объевшийся сметаной. Мою книгу берут в печать. Причем с тем же гонораром за авторский лист, как и в «Молодой гвардии». Но новая книжка у меня почти в полтора раза больше по объему… Хотя деньги сейчас для меня не главное! У меня еще гонорар за первую книжку пока по большей части на сберкнижке лежит. Я с него кроме как на банкет по случаю папиной защиты еще максимум рублей сто пятьдесят потратил… Главное в том, что с двумя изданными книгами я теперь, даже несмотря на свой возраст, могу вполне претендовать на то, чтобы меня приняли в Союз писателей. А нынче это не тогда. В прошлой жизни я вступил в Союз, когда был уже состоявшимся писателем с десятками книг и тиражами в несколько миллионов экземпляров. Как-то не особенно мне это было нужно. Но, повторюсь, сейчас не тогда! Просто так с улицы с рукописью не придешь – все зарегламентировано. Так что, чтобы издаваться безо всех этих танцев с бубнами, на которые мне сейчас приходилось идти, – членство в Союзе писателей просто необходимо. А еще оно давало возможность сосредоточиться на творчестве, никуда официально не трудоустраиваясь. В любом другом случае ты непременно должен был иметь хоть какое-то иное место работы. Иначе в действие вступала 209-я статья УК РСФСР «о тунеядстве» (то есть название у нее было несколько другое, но все называли ее именно так) – и привет, зона! Именно поэтому всякие музыканты, поэты и свободные художники частенько подрабатывали дворниками, истопниками и всем таким прочим. А вовсе не от нищеты и отсутствия востребованности. Хотя и такое случалось…