Второй шанс - Саймон Вэйл

Доковыляв до точки сбора, мои товарищи просто попадали в траву, я же героически уселся, свесив ноги в придорожную канаву (слава богу сухую), открыл инвентарь и принялся за работу. Мне удалось масштабировать свою собственную карту таким образом, что я мог попросту обвести линии на голограмме карандашом, держа планшет на границе изображения. Получалось не идеально, но сносно, и самое главное — я был твердо уверен во всех пропорциях, расстояниях и углах. Кроме тропинок, уводивших в лес по обе стороны дороги, мы обнаружили с десяток мест, пригодных для установки ловушек.

Полковник прискакал через полчаса и привел с собой наших лошадей. Он взял мою карту, а также вытащил свою собственную, и разложил их прямо на дороге, прижав края камешками. Минут десять, он молча изучал нашу работу, а мы чувствовали себя нашкодившими подрядчиками, которым сейчас выкатят лист с претензиями. Наконец полковник хмыкнул, выпрямился и сказал:

— Превосходная работа, господа!

Он ничего больше не добавил, но его тон был чуточку теплее, чем этим утром.

— Прошу всех следовать за мной. Там, где я буду ехать шагом, вы будете ехать шагом. Там, где я буду останавливаться, вы будете останавливаться.

— Господин полковник, — уточнил Квентин, — а нельзя ли все-таки чуток перевести дух и перекусить?

— Нельзя, — отрезал Комри, — времени нет. Перехватите что-нибудь по дороге.

Надо признать, что, пока мы шастали по лесам, люди Комри тоже не сидели без дела. За четыре часа они успели сделать больше двух десятков ловушек, в том числе две шикарные волчьи ямы, столь искусно прикрытые ковриками из листьев и веток, что я нипочем бы не заметил. Честно говоря, вид ловушек немного нервировал: будь я случайным путником или новичком, родившимся в этих лесах, я бы долго не протянул. Комри показал мне надпиленное дерево. Края распила были замаскированы тонкими кусочками коры, так что со стороны дерево ничем не отличалось от соседних. Активировать такие ловушки должны были люди, если имелись пути отхода, или пусковые механизмы, сделанные с помощью длинных веревок. Особенно меня впечатлила аккуратность работы: ни куч земли, ни древесных опилок — дорога казалось самой обычной лесной дорогой. Около ловушек-деревьев Комри спешивался и знаками показывал, чтобы мы не топали и не издавали громких звуков. Как в горах.

Наконец мы достигли места временного лагеря, который почти уже был свёрнут. Люди полковника забирали с собой все до последнего клочка. На востоке, за небольшим полем в четверть мили, я увидел ленту реки Оквэ и мост. Наших солдат было не разглядеть на таком расстоянии. Я глянул вправо: стена леса уходила на юг, плавно понижаясь. В низине русло реки распадалось на множество рукавов и все обозримое пространство заросло камышом и осокой. Кое-где виднелась открытая вода. Я глянул влево и увидел горы! С равнины, по которой мы скакали вчера, они тоже наверняка были видны, но в сумерках я не обратил внимания, а сейчас они вставали передо мной во всей красе.

Лента реки, извиваясь, уползала вверх, сияя белой пеной на перекатах, солнце сверкало на покрытых снегом вершинах. Зрелище было завораживавшим. Лет пять назад я видел нечто подобное в Альпах, куда мы ездили с друзьями кататься на лыжах, — та же компактная многоступенчатая геометрия гор, воды и леса. А мы тут навроде древних кельтов, которым готовится надавать по заднице могучая Римская империя.

— Господин Мерсли, я бы попросил вас немедленно приступить к работе и начать с северной стороны. Мы ищем все основные артерии, которыми может попробовать воспользоваться противник, чтобы обойти главную дорогу, и упущенное время может очень дорого обойтись нам всем.

— Конечно, сэр, — на сей раз я говорил без всякой иронии.

Глубокой ночью, когда полковник наконец отпустил нас, я едва стоял на ногах. И это не фигура речи. Вернувшись в лагерь, я упал на первую подстилку, какая мне попалась на пути и провалился в тяжелый, мутный сон, от которого я проснулся ровно в том же состоянии, в котором засыпал. Однако после неожиданно сытного завтрака я почувствовал, что могу идти, и мы пошли. Одеревеневшее тело постепенно расходилось, и к полудню я уже был почти в порядке, только жутко хотелось есть все время.

Кажется, я впервые почувствовал, что такое находиться на войне. Доблесть или трусость, страх поражения или смерти — все это, как ни странно, отступило на второй план. А на первом были усталость и голод. А еще какое-то общее безразличие. В терапевтических целях я написал об этом в твиттер.

Противник дал нам еще около тридцати часов на подготовку, превратившихся в медленный, изматывавший кошмар. Когда с картами было покончено, Комри заставил нас практиковаться в передвижении между ключевыми позициями, бесконечно проверял, помним ли мы, где и в каком положении надо находиться, активируя ту или иную ловушку.

Вечером третьего дня нашей каторги прискакал вестовой от Обеликса. Войско Сторка шло через горы. Спустившись, они, скорее всего, встанут на ночёвку: враг не торопился. Численность его войск и вооружение были неясными.

До столкновения оставалось несколько часов.

***

В экипировку офицера армии города входила подзорная труба, о которой я не вспоминал с того самого момента, когда получил ее вместе с другой экипировкой перед экспедицией за книгами. Однако стоило мне увидеть такую трубу в руках у полковника, как я вспомнил о собственной и полез в инвентарь. Труба действительно обнаружилась, и даже складная, как у какого-нибудь пиратского капитана! Я приложил ее к глазу и направил на мост. Линзы были плохо отполированы (поскольку труба была сделана руками ЭКЧ) — картинка была мутноватой, но все же я разглядел мост и дорогу, ведшую к горам. А еще я увидел наших солдат! Они копошились на западном берегу у небольших баллист на шарнирах. Неподалеку, собранные в табун, паслись лошади. Никаких укреплений на самом мосту я не заметил.

Напряжение сгущалось в воздухе, словно всамделишное электричество: мне казалось, что я все время слышу тихое гудение. Я отдал трубу Фродо, который стоял рядом, и повернулся к остальным. Видок у нас был в самый раз для битвы: чумазые, с исцарапанной кожей и в грязной одежде. Только Куин умудрялась выглядеть достаточно опрятной. Надо сказать, что девушка переносила тяготы похода лучше многих других. Квентин нервно ходил туда-сюда, не отрывая глаз от моста. Мистер Майерс строгал палочку с равнодушным видом. Лжехранитель вполголоса бурчал молитвы.

— Идут, — полковник опустил трубу и передал адъютанту. — Мистер Клейтон, проследите, пожалуйста, за лошадьми. Мистер Пентри, вы должны будете пройти весь маршрут за сорок минут и вернуться ко мне с докладом через час. Мистер Мерсли, надеюсь, у вас все готово?

— Кажется, да, сэр.

— Времени у нас могло бы быть и побольше.

— Могло бы.