Самый безумный из маршрутов - Аспен Матис

Он догнал меня и сказал, что каким-то образом потерял перчатку. Он крикнул это мне так, как будто я была виновата. Он потерял одну свою перчатку где-то на этой большой белой горе. Я подумала, что мы замерзнем, если начнем ее искать. Через три часа стемнеет. «Поищи ее, – сказал он, глядя назад на гору. – Моя рука отмерзнет».

Он вел себя так, будто знал, что делать, чтобы меня обезопасить, но оставаться на вершине в поисках его перчатки было глупо и опасно. Я сказала, что помогу ему поискать одну минуту, но затем нам нужно будет идти вниз; нам нужно вернуться до наступления темноты, иначе мы замерзнем.

«Ты сука», – сказал он. Он сказал это громко, его голос отразился эхом.

С меня было довольно. Я оставила его там искать свою перчатку и пошла по снегу вниз к нашей палатке, раздраженная и расстроенная. Наконец я вышла на равнину Аппер Крэбтри Мэдоу; в темноте я увидела, что там возник палаточный городок. Вышедшая за нами на следующий день группа ходоков догнала нас. Я не знала, что вслед за нами так близко шло много путешественников. По журналам регистрации можно узнать, кто идет впереди, но кто идет сзади, всегда остается загадкой. Наше 17-мильное дневное путешествие заняло много времени, и мы столкнулись с новой волной «дальноходов»; в основном, там были все новые лица, и я была к этому готова. Готова была узнать, кто есть кто. Завести новых друзей. Уйти от Ледяной Шапки. Сегодня. Сейчас же, черт побери.

Я купила двухместную палатку для себя и Ледяной Шапки. Я сделала это уже после того, как поняла, что не хочу связываться с ним, ночь за ночью. Каждый драгоценный день. Я не могла этого сказать, выразить то, что хотела. Я была не способна преодолеть свое гневное молчание. Несмотря на приобретенную силу мышц и загоревшее тело, я не избавилась ни от одной клетки своей прежней психики, доказательством чему служила эта большая палатка. С Мексики, с чертова Колорадо, во мне не изменилась ни одна молекула.

Я залезла в нашу палатку. Нашу палатку? Ведь это моя палатка, не так ли? Я ее купила. Мои родители заплатили за нее. Мне было интересно, сохраню ли я ее, если будет ссора, если он будет настаивать, чтобы мы остались вместе. И что произойдет, если я скажу, чтобы он уходил? Если я выгоню его в Высокой Сьерре. Это будет жестоко. Ему негде будет спать. Я чувствовала свою вину, воображая его одного ночью, представляя, как ему холодно без дома в снегу, как он ложится на снег и умирает. Нет. Я не могла так поступить.

Он вернулся в Аппер Крэбтри Мэдоу через 15 минут после меня, без перчатки.

«Прощай, Дикий Ребенок, – сказал он, когда смог говорить, – с меня хватит. Ты одна».

Слезы наполнили мои глаза, они тихо падали и разбивались. «Пока», – сказала я и побрела к костру, вокруг которого собрались новые путешественники.

Я узнала некоторых ходоков у костра. Там был Никогда-Никогда. Казалось, он появляется вместе с костром – я всегда видела его у костра, он стал его неотъемлемой частью. Он шутил и был смешным и серьезным, вызывая всеобщий смех; в эту ночь предметом его шуток стала Граци Хендерсон. Чернобурая Лиса тоже была там вместе со своим новым парнем на тропе – Бумером. Он был красивым и поджарым, выглядел как итальянец. Она переменилась по сравнению с нашей встречей в пустыне; она выглядела как юная девушка, моложе – счастливой с ним. Я позавидовала тому, как Бумер с нежностью и любовью обращается с ней, его рука обхватывала ее поясницу. После того, как Ледяная Шапка был так же нежен со мной в последний раз, мы прошли уже 300 миль.

Я пошла обратно к нашей палатке и увидела, что Ледяная Шапка ушел, не обняв меня и не сказав ни слова напоследок. Он оставил палатку мне, но забрал единственный экземпляр карт. Он отправится в холодную и огромную Высокую Сьерру без укрытия. А у меня не было путеводителя. Нам обоим придется бороться, чтобы выжить на 150 милях снежного безмолвия, лежавшего перед нами.

Меня охватил ужас. Я опустилась на колени на темную промерзшую землю, которая пахла соснами и холодила мое тело. Где он будет спать, где он будет спать, где он будет спать? Как я найду дорогу? Я чувствовала себя так, будто меня что-то ударило, это был свирепый удар, он меня оглушил. В ушах у меня звенело. Это был страх. Страх, что я погибну.

Я позвонила Джейкобу. Повторная попытка связаться с ним никак не удавалась, но я все же ужасно хотела услышать голос брата. Я пошла на край луга. Я была глубоко в Высокой Сьерре, одна и без карт, и чувствовала, что мое сердце разбито и болит. Ледяная Шапка был моим бойфрендом. Я никогда не думала, что кого-нибудь когда-то любила. Я почти плакала. Через два гудка Джейкоб ответил.

Я рассказала ему все. Он слушал и мягко сказал: «Мне жаль». Затем он сказал: «Это больно. Будет больно, но это пройдет». Он рассказал мне о том, как расстался с Амандой, девушкой, которую два года любил в колледже. Я помню Аманду, какими нежными они казались, как они отправились в путешествие через всю страну, и как потом, в Ньютоне, Аманда передала Джейкобу альбом с фотографиями их совместной поездки. На обложке была надпись: «И пусть наши сердца соединятся», и я никогда не видела брата таким радостным. Он, вероятно, женился бы на ней, но она его оставила.

В конце истории он сделал паузу. Он сказал: «Но я снова влюблен. Кажется, что ничто нельзя повторить с кем-то другим, но это не так». Для меня тоже это не было концом, заверил он меня. Казалось, как он мог знать это точно, но я верила ему, и его обещание утешило меня.

Пока мой брат не взял трубку, мне казалось, что я – самая первая девушка, чье сердце разбито, что никто до меня не переживал такую печаль. Я сопела в трубку и вытирала нос. «Я еще встречу того, кто меня полюбит?» – спросила я. Я спросила, потому что знала, что он скажет «да», а мне о него это нужно было услышать.

Он ответил: «Конечно». Конечно, меня полюбят.

«Я люблю тебя, Джейкоб», – сказала я и скосила глаза на нашу палатку, видневшуюся в полумраке. Я больше не плакала. Он все понял. Мы нашли общий язык в любовных переживаниях.

Я подошла к нашей палатке и легла спать в ней одна, а Ледяная Шапка при свете луны пошел на север один и без укрытия. Весь следующий день я провела в Аппер Крэбтри Мэдоу, сидя у костра и глядя, как огонь пожирает дерево. Я не хотела рисковать встретить его снова. Казалось, что так было легче, надо дать ему время уйти. На следующее утро я проснулась у Хребта Света, в диком храме Мьюра, безмолвном и спокойном.

Я тогда еще не знала, что это станет началом моего одиночного пути длиной в тысячу миль. Осуществится моя мечта остаться наедине с горами Высокой Сьерры. От 766-й мили в Аппер Крэбтри Мэдоу до 1995-й мили в Бенде, штат Орегон, я буду идти совершенно одна.