Подтяжка - Патрик Санчес

— Что-о?

— Свечи от рвоты. После ринопластики вам придется сглатывать много крови, а от этого может мутить.

Глотать кровь?! Он ни о чем подобном на консультации не упоминал!

— А таблетку вы не можете мне выписать? — Мне не светит совать что-либо в задницу.

— Могу, но вряд ли вам удастся ее проглотить, а уж тем более удержать в желудке. Если против рвоты вы воспользуетесь свечами, то сможете проглотить и противовоспалительное, и болеутоляющее.

Я киваю, немного раздраженная тем, что истории о глотании крови и рвоте слышу уже в больничном балахоне, так сказать, по дороге на хирургический стол.

Он замечает мое волнение и считает своим долгом приободрить:

— Не бойтесь, все будет в порядке.

Я слабо улыбаюсь, и он открывает еще несколько занятных подробностей. Затем он сообщает, что мы встретимся в операционной, и уходит прочь из палаты. Через пару минут появляется еще один джентльмен, престарелый, старше уже знакомого хирурга, и представляется: доктор Джордан, анестезиолог. Он немного рассказывает мне о том, что такое общий наркоз и как он действует. Просит меня лечь, расслабиться и втыкает иглу от капельницы мне в запястье. Укол не сильнее, чем во время процедуры впрыскивания ботокса.

— Так не больно?

— Нет.

— Великолепно. Теперь через иглу я введу анестезию, — сообщает он. — Будьте добры, начните обратный счет от сотни. Готовы?

— Сейчас? — спрашиваю я. И в ответ на его кивок начинаю:

— Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь…

— Все в порядке? — спрашивает Джил, когда я закрываю дверь в ее кабинет и сажусь в кресло у стола. Ей должно быть любопытно, зачем я просила о встрече.

— Да, все в порядке. Прошел уже почти месяц, как я работаю в компании, я подумала, что тебе, наверное, хочется узнать о том, что произошло за это время.

— О да, прекрасно.

— Я считаю, что за короткий срок продвинулась, и далеко, — передаю ей лист бумаги. — Здесь подробные отчеты о том, что я сделала, расписаны по минутам. Можешь посмотреть позднее.

— Спасибо, — говорит она и откладывает отчет в сторону. Бьюсь об заклад, как только за мной закроется дверь ее офиса, она отправит его в корзину.

— А вот письменный доклад о моих личных достижениях, — передаю ей еще бумаги. — Когда будешь читать, непременно заметишь, что я получила отчеты по труду от каждого сотрудника департамента. Также учтены часы, затраченные отделом на различные задания. Такой же отчет я составляю в Excel, и, когда наберу больше информации, ты получишь развернутые данные. В сотрудничестве с отделом продаж мы разработали единый шаблон со структурой и дизайном презентации… так сказать, брендовый шаблон. Вот пример того, что у нас получилось. — Еще лист бумаги ложится на стол. — Я заодно разработала своеобразный реестр дизайнов для шаблонов. Основывается он на «Книге стиля», Ассошиэйтед-пресс. Я планирую обучить единому стандарту всех копирайтеров, чтобы тексты были единого формата. Вот прототип. — Снова лист. — Дизайнерский отдел размещает все презентации в корпоративной компьютерной сети, так что любой работник сможет иметь к ним доступ. Хотя Нора возится с этим дольше, чем я ожидала.

Ну да, сознаюсь, я копаю под Нору. Она красивая — так пусть получает по заслугам.

Джил смотрит на меня с удивлением. Кажется, она поражена тем, что в департаменте есть человек, который добросовестно выполняет свою работу, а это редкость в корпоративной Америке. Я продолжаю рассказ о других своих проектах и гружу ее отчетами на всю катушку. Бумаги она даже и не просмотрит, но все равно нужно их отдать. Я давно поняла, что для того, чтобы люди поверили, что ты трудишься, следует предъявить им хоть какие-то документальные доказательства. Слова, как ни тверди их, — ничто. Слова, написанные на бумаге, — все.

— Камилла, вот это да! Ты на коне. Я впечатлена. Выделю время на неделе и прочту твои отчеты.

— Благодарю. — Делаю паузу и тяжело вздыхаю. — Вообще-то одной из причин, по которой я хотела показать тебе все, что сделано, было желание продемонстрировать верность компании и этой работе.

— Должна признать, тебе это удалось.

— Рада, что ты так думаешь, потому что я хочу кое-что у тебя спросить… попросить.

— Пожалуйста.

— У меня некоторые финансовые затруднения. Моей матери нужна операция — гистэректомия, но у нее нет страховки, а я не могу помочь ей в оплате, — вру напропалую. — Очень хочется, чтобы она получила лучшее лечение, но на операцию у меня денег нет. Вот я и решила узнать, есть ли шанс получить аванс в счет зарплаты, чтобы помочь ей.

Джил мгновенно напрягается.

— А как насчет «Медикэйд»[45]? Она не подходит?

«Вот вляпалась! Об этом я не подумала!»

— Нет, она работает и живет на зарплату, но на страховые выплаты, чтобы покрыть лечение, денег у нее уже не хватает. Операция стоит семь тысяч долларов.

— А разве государственные клиники не обязаны оперировать в таких тяжелых случаях вне зависимости от того, есть у пациента страховка или нет?

«Вляпалась вдвойне!» Надо было получше продумать эту ложь!

— Ну, это не столь срочная операция. Так что они могут поставить ее в очередь и заставить ждать несколько месяцев. А ее мучают сильные боли.

«Мучают, интересно, боли тех, кому делают гистэректомию? Понятия не имею».

— Хм, — Джил опускает взгляд. — Сочувствую вашей семье, но ты работаешь у нас всего несколько недель. Я уверена, что мне не удастся убедить высшее руководство выдать такой крупный аванс новому работнику. Не думаю, что они дадут такую крупную сумму какому-либо сотруднику, и не важно, сколько он проработал.

— Ты уверена?

Положение кажется безысходным. Мне просто необходимы имплантаты в задницу. Мне они НУЖНЫ!

— Очень жаль, Камилла. Да, ты прекрасно поработала. Но семь тысяч долларов! Нет, об этом не может быть и речи. У тебя есть кредитки? А может, взять банковскую ссуду?

— Мне такой кредит не дадут, — отвечаю я, стараясь удержать слезы.

— Очень жаль, Камилла. Хотела бы я помочь, правда.

— Хорошо, — мямлю я, поднимаясь со стула — необходимо выбраться отсюда прежде, чем я зареву. — Спасибо, что выслушала, — добавляю упавшим голосом и выхожу за дверь.

Возвращаюсь в свой кабинет с опущенной головой и, как только добираюсь до стола, теряю над собой контроль. Я закрываю лицо руками и рыдаю. Все, чего мне хочется, это быть красивой! Разве я многого прошу? Все, чего мне хочется, — это чтобы моя задница не была плоской. Ну что эти семь тысяч долларов для компании, ворочающей миллионами?