Подтяжка - Патрик Санчес

В колледже я упорно копила деньги, и первое что сделала, когда закончила обучение, это пошла на операцию по изменению формы губ. Перед этим я много читала о предстоящих процедурах, консультировалась у нескольких врачей. За несколько дней до назначенной даты я жутко нервничала, боялась, что все обернется неудачно. Однако, к моему удивлению, в операционной я пробыла не дольше часа, а разрезы были сделаны так, что не осталось никаких шрамов. Да, были боль, отек, но неприятные ощущения продлились недолго. Чтобы сошла нездоровая припухлость, потребовалась всего неделя. Когда все зажило, стало ясно, что лицо мое преобразилось. Даже не могу описать свою реакцию… Представьте себе чувства человека, который навсегда распрощался с физическим уродством. Рот мой был теперь нормального размера, как у всех людей. Теперь, разговаривая со мной, собеседник будет смотреть в глаза, а не пялиться на мой изъян. Дети больше не таращились на меня, не спрашивали у матерей, почему тетя такая. Всего-то пластика губ, а настолько изменилась моя жизнь! И я задумалась над тем, что же можно сделать с глазами, животом и грудью. До изменения формы рта я хотела стать просто нормальной, не могла больше жить уродом. Но после операции появились новые, вполне естественные соблазны. Я захотела стать красивой… даже прекрасной. И решила, что пойду на все ради этого. Природа обделила меня, значит, я искусственным путем заполучу то, что мне так необходимо. Пластическая хирургия творит чудеса: теперь у меня губы, которые я хотела, грудь идеальной формы, осиная талия, выразительные глаза… я изменила даже овал лица. Теперь мне необходима приличная задница. И я найду способ ее заполучить.

…Нора была последней в череде сотрудников, которые докладывали о проделанной в течение недели работе, Когда она закончила, я поблагодарила всех за содействие и напомнила о том, что следует вовремя сдавать отчеты. Все поднимаются и направляются к выходу, и на лицах многих написана вовсе не радость. Да, я знаю, что далеко не популярна. Никто не любит перемен, все ненавидят составлять учрежденные мною отчеты. Но мне надо делать свое дело, и, боже мой, как мне нужны деньги.

— Как у тебя дела, Камилла? — подходит ко мне Бренда, в то время как остальные стараются уйти побыстрее.

— Хорошо, спасибо. Хотелось бы, конечно, чтобы некоторые мои проекты воспринимались здесь с большим оптимизмом.

— Да не волнуйся ты о них. Эти нововведения никого не осчастливили, довольных ты не найдешь, — отвечает она. — Может, стоит немного притормозить и не стараться сделать все сразу и быстро?

На ее речь я не могу не ответить, так что выдавливаю:

— Возможно, ты и права.

Бренда выходит из зала. Весьма вероятно, она действительно права. Скорее всего, я на самом деле стараюсь сделать все сразу и слишком быстро. Но мне нужно показать, что даже за столь короткое время я принесла компании пользу. Необходимы ощутимые достижения, которые не стыдно предъявить начальству, и конечно же, дающие повод попросить прибавку к жалованию.

Выхода нет. Не могу заставить себя продать кольцо бабушки или машину. Я остановилась на другом способе раздобыть деньги — хочу убедить компанию дать мне аванс в счет зарплаты. Отдаю себе отчет в том, что это маловероятно, особенно учитывая факт, что я здесь всего несколько недель, но если придумать убедительную историю о том, зачем мне нужны средства, то высшее руководство, возможно, пожалеет меня и раскошелится.

Мысль о том, что придется идти к начальству с этим вопросом, вызывает дискомфорт, также малосимпатична идея просить денег у кого бы то ни было в принципе. Да, подобная ситуация крайне неприятна. Люди чувствуют, что ты пришел за займом, и их приветливость моментально улетучивается. Стоит только припомнить случаи, когда я просила денег у родителей: их плечи напрягались, лица мертвели, родительская снисходительность моментально испарялась. Свежи в памяти времена, когда друзья избегали встреч со мной, так как были уверены, что стоит нам пересечься, и я попрошу денег. Всего-то стоило попросить у одного из них в долг, как понеслись слухи, будто «Камилла снова "рыбачит"». Думают, что я не в курсе, но мне-то прекрасно известно: они предупреждали друг друга по цепочке о том, что «Камилла вышла на охоту», — в результате, позвонив кому-либо, я выслушивала только автоответчики. Подозреваю, что некоторые даже поставили определитель номера, только бы избавиться от моих звонков, хотя по телефону мне никогда не приходило в голову решать подобные вопросы. Конечно же, по почте или телефону просить проще, но мой принцип — занимать только при личной беседе. Людям гораздо сложнее отказать, глядя тебе в глаза, вот что мне удалось уяснить. Кроме того, я поняла, что по электронной почте просить в долг бесполезно. Беда в том, что электронная почта дает людям слишком много времени на реакцию. Когда разговариваешь по телефону или лицом к лицу, человек вынужден найти какой-либо ответ сразу же, но стоит послать электронное письмо, как появляется сколько угодно времени, чтобы придумать многочисленные оправдания, типа «был бы счастлив помочь» или «с удовольствием, но не сейчас».

Поднимаюсь со стула и отправляюсь к своему кабинету, а по дороге стараюсь убедить себя, что просьба о повышении зарплаты — сущие пустяки. Я всего лишь загляну в кабинет к Джил, напомню ей о том, что успела сделать и, придерживаясь продуманной версии, попрошу аванс. Да, предстоящий разговор совсем не будет мне приятен. Ненавижу каждую секунду бесед, в процессе которых я прошу денег, ненавижу врать, для чего они мне нужны, ненавижу жесткое выражение лица, которое наверняка будет и у Джил, стоит мне заикнуться о своей просьбе. Однако все эти неприятности не идут ни в какое сравнение с плоским задом.

— Очень жаль, что мы не увидимся целых три недели, — говорит за ужином Оуэн.

Этим вечером мы пришли в ресторан карибской кухни «Ортантик» на Одиннадцатой улице. В меню есть несколько порций, которые разве что отдаленно напоминают традиционные пуэрториканские блюда. А вот в Нью-Йорке с пуэрториканской кухней нет проблем. Думаю, больше всего мне не хватает Нью-Йорка именно потому, что там столько заведений с привычной и приятной мне едой. Не перечесть пятничных вечеров, которые наша семья провела в «Кафе Джимми» в Бронксе, поедая паэлью, я также скучаю и по pasteles[43], которые подают в «Каса Адела» или «Кафе старого Хуана». В Вашингтоне хорошей пуэрториканской кухни днем с огнем не сыскать — мне не удалось, по крайней мере. Здесь живет гораздо меньше моих земляков, чем в Нью-Йорке. Большинство здешних латиноамериканцев — выходцы из Центральной Америки, сальвадорцы или гватемальцы.

Очень огорчительно, что здесь не достать kenepas[44]— любимый пуэрториканский фрукт, или mavi — сок железных деревьев, который легко найти в Нью-Йорке. Хотя, может быть, оно и к лучшему, что здесь пуэрториканской еды не достать — большинство рецептов никак не вписались бы в диету Аткинса, которой я придерживаюсь.