Палач - Виктория Крэйн

— Освоилась, если можно так сказать, — пожала я плечами и стряхнула пепел. — Тут уютно. Люциан всегда любил стильные вещички. Ничего вычурного, все удобно и в то же время роскошно.

— И ты — очередная женщина из заключенных, которая тут освоилась, Мирослава. Не первая. И не последняя. Только, наверное, задержишься чуть дольше остальных, ведь ты бессмертна. А хотя, теперь я и не знаю. Ты шагнула за грань, ты — вернувшаяся. То есть и потенциал у тебя неисчерпаем. Очень, очень удобно.

— В каком смысле?

— Смертные не выдерживали больше недели. Неделя — это срок для сильнейшей. У нашего Люциана своеобразные ласки.

— Я в курсе. Он — садист. И ты такой же, — я фыркнула. — И что?

— То, что Люциан тебя щадит. Пока. И всегда щадил. Жестокость, точнее то, что люди считают и называют жестокостью — это наша природа, Мирослава. Сколько ты с ним прожила? Пять лет? О-о, мой брат почему-то ужасно сентиментален и романтичен в том, что касается тебя. Он переживал, когда ты умерла. Тогда. Я был изрядно удивлен, и я очень хорошо помню то время. Он снова убивал. Рушил миры. Отец был счастлив, ведь его любимый сын вернулся к своей сути… Но долго он с тобой миндальничать не станет.

— Отлично, Гаррет, — я нагнулась, взяла в руки пепельницу и затушила бычок. — Я тебя выслушала. С интересом. Теперь вопрос: зачем ты мне все это рассказываешь? Какое тебе до этого дело и какую цель ты преследуешь?

— Сегодня ночью ты попадешь в место, которое вы зовете Адом, Мирослава. И я решил объяснить, чего тебе ожидать, когда ты туда попадешь.

— Зачем?

— Сентиментальность заразна. Мне всегда было интересно понять, что в тебе нашел Люциан, чем ты покорила Смерть. Я до сих пор не понял. Поэтому решил с тобой поговорить и посмотреть на твою реакцию.

— И как тебе моя реакция?

— Ты храбрая. Или просто дура. Одно из двух. Дур полно, а вот тех, кто не боится Смерти, я не встречал.

— Я его люблю.

— Любовь… Я не понимаю, что это такое, человек. Но знаю, что смертные просто помешаны на поиске любви.

— Люциан знает, что такое любовь, Гаррет. А ты… Я не знаю, способен ли демон разврата и похоти понять, чем похоть отличается от любви. Ты знаешь, что тебя любят? — вдруг вспомнила я слова Люциана.

— Знаю, — пожал плечами Гаррет. — Это не секрет ни для кого, и, как выражаетесь вы, люди, это мило, но глупо. А ты в курсе, да? Ну да, наверняка в курсе. Люциан тебе много чего рассказывает. Готовит тебя к встрече с родными.

— Ничего он мне не рассказывает. Ты вот рассказал. А я даже не знала, что сегодня мы отправимся в ваш мир.

— Да, понимаю. Твой любимый занят сейчас. Ему не до болтовни с тобой. Новые пытки, понимаешь ли. Женщина, — улыбнулся Гаррет. — А я вместо того, чтобы присоединиться к нему, болтаю тут с тобой. Впрочем, пора навестить пыточную. Надеюсь, мой брат оставил мне лакомый кусочек, раз уж вы оба так не хотели, чтобы я к вам присоединился.

Гаррет поднялся с дивана, церемонно мне поклонился и ушел.

Я снова повернулась к окну. Одна моя нога соскочила с подоконника, и я ею помахивала в воздухе. Как маятник. Часы у меня внутри отсчитывали секунды, минуты, часы… Я ожидала Люциана. После пыток. Вернется ли он голодным или удовлетворенным?

Палач вернулся довольным. А сердце мое дало перебой. Я ревновала? Я хотела быть на месте той незнакомой женщины? И снова умирать? Нет! Я хотела, чтобы та женщина осталась жить? Да. Конечно. Но… Но Гаррет был прав. Я никогда не задумывалась, кем или чем был мой любимый. То есть я знала, но никогда не позволяла себе об этом задумываться. Это в его природе, сказал Гаррет. Он таков. Он тебя щадит. Но надолго его не хватит. Пять лет я жила рядом с ним. Всего лишь пять лет. И считала его волшебным Принцем. Потом тысячу лет я знала, что он — любимый сын Князя Тьмы. На днях мне стало известно, что он — Ангел Смерти. А сегодня мне уточнили. Он не Ангел, он — Бог. А кто я? Букашка под его сапогом. И это было страшно.

Если верить Гаррету, сегодня мы уходим в Преисподнюю. Там я увижу, наконец, своего сына. А что же дальше? Я не знала. Я больше ничего не знала. А разве раньше я что-то знала? Неделю назад?

Но тут я одернула себя. Кто такой Асмодей? Демон, который селит сомнение в сердца супругов, кто склоняет к неверности. Он посеял во мне сомнение. Он не сказал ни капли лжи, преподнес мне правду на блюдечке с голубой каемочкой. Такова его природа. И я больше не чувствовала того подобия комфорта, который я обрела после того, как Люциан на руках принес меня из карцера в свои апартаменты.

Я запрокинула голову и закрыла глаза. Открыла их только почувствовав, что рядом стоит Люциан.

— Хорошо поразвлекся сегодня? — устало проговорила я.

— Брат заходил, значит, а я-то думал, где его носит? Он должен был меня сразу сменить. А я бы пораньше вернулся.

Во мне шевельнулось дурацкое, такое женское облегчение: все подстроил Гаррет, если бы не он, мой любимый был бы со мной, а не где-то. С кем-то. Но я себя тут же одернула. Глупо. Не сегодня, не завтра, так через месяц такое бы случилось. Такова его природа. М-да.

— Сколько у меня времени на сборы? — Я посмотрела в светлые глаза Люциана, в которых невозможно было прочесть ни единой эмоции.

— У тебя его нет, — он оглядел меня, всю ту же юбочку, ботинки. Только я сменила футболку, чулки, надела трусики да причесалась. — Мы отправляемся прямо сейчас.

И он взял меня за руку и сдернул с подоконника.

— Мы пойдем Аркой?

— Да. Другого пути у тебя нет. И предупреждаю тебя один-единственный раз. Не отпускай мою руку. Что бы ты не увидела. Что бы ты не услышала. Поняла меня?

— Да.

— Молодец.

Арка, как обычно, встретила меня холодом и ощущением чужеродности. Снова перед моим внутренним взором мелькнула сеть туннелей и тут же исчезла, оставив за собой гадкий липкий комок. Противный и склизкий. Если бы мои способности все еще оставались при мне, комок рассосался бы скорее. Но увы. Придется терпеть.

Ветер ударил мне в лицо, как только мы вышли на другой стороне. Я держалась за руку Люциана. И хорошо, что держалась. Мы стояли на краю обрыва, который уходил в бездну. Серая каменистая пустота. Ни луны, ни звезд, ни солнца. Тоска и безысходность. Я уже была когда-то внизу. Тысячу лет назад меня туда привел Люцифер, чтобы показать тело своего сына. Но сын Сатаны сейчас стоял со мной, я цеплялась за его сильную руку, и мне не было страшно.

— Готова? — прогрохотало рядом.

Я вздрогнула при звуках этого голоса. Низкий, словно раскаты грома, он не был человеческим, не был тем голосом, который я знала. Я медленно повернулась. Я бы сорвалась вниз, если бы не держалась за Его руку.

Я задохнулась. Мне не хватало воздуха. Рядом со мной стоял не Люциан. Рядом со мной стоял Повелитель. Я упала на колени. Ибо невозможно было стоять рядом с ним. Я была пылью под Его стопами. Я была ничем.