Беседа - Михаил Аркадьевич Светлов

class="poem">

Который час, который день

Мы не слыхали запах дома?

Готовят нам ночлег и сень

Мох да коряги бурелома…

Почему так необходимо соседство этих двух строф? Потому что таким образом создается цепная реакция мысли: мы переносим чужие дома и для этого на время разлучились с собственным домом. И только после этого можно перейти к первой строфе:

Настаивая на своем,

Привыкнув с боем продвигаться…

Абсолютно не нужна, я убежден, седьмая строфа:

Трехногий наш теодолит

В своих стремлениях упорен,

Он навсегда определит,

Что скроется за новым морем.

Да ведь об этом говорится во всем стихотворении! Зачем обращаться к тексту, когда уже все ясно из подтекста? Две шеи у одного человека, как бы они ни были красивы, все равно уродство. Как бы это ни было болезненно, надо удалить или отдать одну из них бесшеему человеку.

В последних двух строках:

Что ж, сообщи скорей, радист:

На карте ясен облик моря.

«Что ж» не нужно. Нужно непосредственное обращение «ты». И обязателен в конце вопросительный знак. Он придает автору беспокойство.

Все эти замечания я бы, конечно, мог высказать автору в личной беседе. Мы с ним друзья уже десятилетия. Но мне кажется, что это наше согласие или несогласие может принести некоторую пользу молодым поэтам. Поэтому я очень прошу ответ поэта напечатать рядом с этим письмом. Гонорар за это вновь напечатанное стихотворение мы с Колей Асановым получим сообща и поднимем тост за дальнейшее процветание нашей поэзии.

В ОТКРЫТОЕ МОРЕ!

Марат Тарасов талантлив. Доказать это нетрудно. Бывает, что, относясь хорошо к человеку, не желая его обидеть, стремишься быть к нему снисходительным и гуманным и, обливаясь потом, тащишь в гору то, что должно оставаться в долине. Доказываешь недоказуемое. Должен признаться, что и я иногда этим грешил. С Тарасовым этого делать не нужно. На каждом шагу в его книге «Малая пристань» попадаются отличные строфы. Он умеет не только увидеть, но и передать виденное. Передать со вкусом, с соблюдением «поэтической экономии» и, главное, непосредственно общаясь с читателем.

В стихотворении «На карельской границе» всего три строфы. Приведу вторую и третью:

Чтоб недруг,

Хитрый и умелый,

Сюда во мраке не проник,

Здесь ночь нарочно стала белой,

Прозрачной,

Как лесной родник.

Но если враг к границе выйдет,

Сумеет обойти дозор,

Сама земля его увидит

Глазами тысячи озер.

Можно было сказать, как много раз уже говорилось, что часовые неизменно бодрствуют на наших границах, что враг не пройдет и т. д. и т. п. Свежесть восприятия и передачи, образность — вот в чем достоинство этих строк.

Много хорошего в «Малой пристани» Марата Тарасова: «Баллада о плавучем таране», «Вербовщик», «Служитель маяка», «Альбом» и другие стихи. Но я не ставлю своей задачей в газетной заметке показать и перечислить все то хорошее, что есть в этой книге. Мне хочется, чтобы поэзия М. Тарасова стала читателю не только полезной, но и необходимой. И если мой опыт сможет помочь поэту, охотно поделюсь им.

Повествовательность, не подкрепленная поэтическим темпераментом, делает стихи скучными.

Вон там стоит домишко, скособочась.

Он побурел и плесенью пропах.

Давно ль еще

В нем отдавали почесть

Лишь сундукам, что гнили в погребах.

Давно ль хозяин, властен и прижимист,

Не знал нужды ни в чем да и ни в ком,

И в нем жила звериная решимость —

Держаться от людей особняком.

Но как-то хворь скорежила старуху,

Он заметался, ужасом гоним,

Воззвал к святым — ни слуху и ни духу,

Позвал врача — и тот уж перед ним.

«Он заметался, ужасом гоним» — это для командировочных. У постоянных жителей поэзии это вызовет только улыбку. Что же соблазнило поэта? Ложная значительность. «Давно ль еще в нем отдавали почесть лишь сундукам, что гнили в погребах». Не проще — «почитали»? Но ведь «отдавали почесть» звучит «значительнее».

Сколько такой ложной значительности в книжках многих молодых поэтов! И строфы как будто плотно сколочены, крепко связаны, а тебе от этого ни тепло, ни холодно. Еще одна строфа. Из стихотворения «Вербовщик»:

Лучше правду дай без уверток,

Не боясь, что сердце остудит, —

Лес

людей уважает твердых,

Слабых духом любить не будет.

Во-первых, давно известно, что лес не любит «слабых духом». Во-вторых, в стихах уже столько раз «остуживали сердца», что это начинает иметь «промышленное» значение. И в-третьих, самое главное: о пустяке сказано таким значительным тоном! Дважды два — четыре снабжено «железным» ритмом и выдается за высшую математику.

Я считаю Марата Тарасова талантливым поэтом. Почему же именно на него я набросился со своими требованиями и упреками? Потому что, причалив к его «Малой пристани», вижу, что здесь занимаются малым каботажным плаванием. Уверенный в силе Марата Тарасова, я зову его в открытое море.

Поэт должен не констатировать, а вести. И когда Марат Тарасов это усвоит, у него исчезнут стихи, подобные вот этим:

В твоих садах на юных кленах

Блестит вечерняя роса,

И всюду слышатся влюбленных

Взволнованные голоса…

Вместо того чтобы услышать, как и что говорят влюбленные, я должен утешаться тем, что их голоса «слышатся». Ветер должен быть пронзительным. И стихотворение тоже. Даже когда поэт притворяется очень спокойным.

Марат Тарасов способен сделать рывок, и он его сделает. Все данные для этого у него есть. Тогда хороший поэт станет близким читателю поэтом.

1960

К. Паустовский. (По картине

В. Перова «Рыболов».)

ДРАГОЦЕННЫЙ СПЛАВ

Самое большое счастье для писателя — если его произведения станут знаменем поколения. Но если и его жизнь становится таким же знаменем, то и самый образ писателя становится близким, родным многим и многим людям.

Я был знаком с Николаем Островским, и мне до сих пор кажется, что до встречи с ним я не обладал некоторыми хорошими качествами, которые приобрел после встречи с ним.

Жизнь и творчество