Николай Хмурый. Западная война - Михаил Ланцов

– И как это связано?

– Император предложил папе возрождать «Древнюю Империю», сказав, что «настало время собирать камни». До победы в Восточной Померании я не придавал этим словам никакого значения. Мало ли? Просто русские искали союзника на поле идеологии, чтобы надавить на французов. Однако победа в Померании показала, что Император не шутит. Всё об этом говорит. И задумал он это очень давно. Вы ведь помните, что он короновался по обрядам Византии в 1904 году. Тогда это выглядело юродством… тогда, а не сейчас.

– Не понимаю.

– Россия позиционирует себя как Империя Востока. И, очевидно, в такой парадигме нужна Империя Запада. Кто ею выступит? Самым очевидным кандидатом является Франция. Она таким образом сможет возродить Империю Карла Великого.

– Но Франция – республика! – воскликнул Ллойд Джорд. – Кроме того, у неё крайне натянутые отношения с Россией.

– О! Это поправимо. Последнее время монархические газеты Франции оживлённы не на шутку. Кажется, что они решили припомнить республиканцам все их промахи. Тем более что во Франции до сих пор всё ещё сильны монархические партии.

– И кто будет монархом?

– Да кто угодно. Во Франции им может оказаться любой популярный человек. Тем более что дом Бонапартов очень близок к Санкт-Петербургу. Да, его ветвь, происходящая от Луи-Наполеона, на Николая сильно обижена, но остальные-то нет. А там кандидатов хватает. В крайнем случае у Николая в кармане есть Бурбоны в лице лояльного к нему Альфонсо. Поле вариантов – огромное. В любом случае, если Император задумал действительно возрождать Империю Запада, то… нам конец. И немцам конец… конец всему старому миру…

– Отдавать Германию на разграбление Франции тоже не сильно лучшая идея, – отметил Ллойд Джордж. – Эта Империя – вилами по воде писана. Одни домыслы. А тут – Франция. И получив такие ресурсы, она окрепнет чрезвычайно.

– У Франции нету флота. Серьёзного, во всяком случае. И в ближайшее время не появится, – заметил Джон Фишер. – Да, они строили корабли, но их бардак и финансовые проблемы наложили свой отпечаток[110]. Воруют слишком много там, где не надо.

– Смерть Николая в сложившейся ситуации ничего не поменяет, – чуть помедлив, произнёс Георг V. – Его сын, даже если взойдёт на престол до срока, вряд ли откажется от успеха в войне.

– Поэтому его нужно занять чем-то более интересным. Например, борьбой за престол. Мы должны прекратить это безумие. Мы слишком долго наблюдали за ростом могущества этого чудовища. Да и Францию, я уверен, мы сможем занять чем-то интереснее, чем война с Германией. В конце концов, в 1871 году у них так удачно произошла революция… так вовремя. Что мешает недовольным рабочим высказать своё пролетарское недовольство сейчас?

– Вы ступили на тонкий лёд, – тихо произнёс Георг V.

– Мы там все уже стоим. Вынужденно.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно.

– Все согласны? – спросил король, обводя взглядом присутствующих. Те нехотя кивали. – Ну что же… действуйте… – едва слышно прошептал он, понимая, что требуется его санкция. – И постарайтесь не ошибиться…

Николай Александрович захлопнул крышку часов и задумчиво посмотрел на сидевшего рядом с ним бойца лейб-конвоя. Улыбнулся. Вроде бы нормально и по-доброму, но лёгкая нервозность чувствовалась. Едва различимая.

Взял со стола чашку горького кофе без сахара и молока. Зёрна слабой обжарки, чтобы больше кофеина сохранить. Отпил глоточек. И закрыл глаза, прислушиваясь.

Шаги.

Вдали были слышны шаги.

«Неужели удалось? – пронеслось у него в голове. – Сынок… сынок…»

Николай Александрович регулярно оставался в своём кабинете поработать по вечерам. Когда дел было слишком много. В отличие от оригинала, он обязанностями монарха не манкировал, относясь к ним очень ответственно. Что все знали. И нередко искали именно там. И, что немаловажно, находили.

Самым важным во всей этой истории была система охраны. Зимний дворец охранялся. Очень хорошо охранялся. Но по системе периметров. Всё выстраивалось от массивного вторжения извне. Поэтому вход во дворец был последней и самой мощной линией обороны. Несколько других, включавших систему круглосуточного наблюдения, охватывали очень приличное пространство вокруг здания. Внутри же вся внутренняя территория выступала зоной свободного перемещения. Николай Александрович не желал, чтобы его дом напоминал тюрьму с постами на каждом углу. И это оказалось главным уязвимым делом в его безопасности…

Император и раньше знал, что его сыновей очень плотно окучивают. И чем выше старшинство, тем больше. Это было естественно и ожидаемо. Будущий правитель – лакомый кусочек. Многие хотели бы иметь на него влияние. Это касалось всех, вот буквально всех – от чиновников и бизнесменов до иностранных послов. И англичане в этом празднике жизни тоже участвовали. Однако он не ожидал, что их участие будет ТАКИМ массированным. Причём не явным, а каким-то партизанским. Публичная группа тоже была, но такая… не вызывающая лишних подозрений. А вот исподволь с Ярославом работали так плотно, что это пугало и завораживало одновременно.

Да, Николай был виноват. Кругом виноват. Это всё была его вина и только его. Слишком уж он расстроился, поняв, что старшенький слабоват умом. Вот и налегал на этот аспект развития, стараясь выжать из того, что есть – максимум. А потом и средненький подтянулся с близкими проблемами. Тоска. Горе. Неудовольствие. Они застилали ему глаза и заставляли самозабвенно работать над устранением этого недостатка.

А вот воспитание он упустил. Как-то всё мимо проскочило. И вот – сам того не заметил, как старшенький уже вырос. И удивил его. Сильно и крайне неприятно удивил. Нет, конечно, при нём-то Ярослав держался молодцом. При нём и Клеопатре. А когда родителей не было рядом, преображался и вытворял по-настоящему чудовищные вещи. Но все молчали. Он ведь следующий Император. Сейчас, пожалуй, промолчит, а потом что будет? Ведь припомнит, обязательно всё припомнит. И, судя по тому, что он творил, лучше бы, чтобы припоминал он это кому-то другому…

Николай Александрович так бы ничего и не узнал до самой своей смерти, если бы младшенький своей очередной вызывающей выходкой не спровоцировал разбирательство. Поначалу-то что? Император думал, что Всеволод растёт маленьким чудовищем. Да, умным. Наконец-то умным. Но коварным, мстительным и избалованным, наслаждавшимся мучениями окружающих и даже самых близких людей. А оказалось, что нет.