Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде - Владимир Бешанов

Командование группы армий «Север» тоже практиковало создание боевых групп на отдельных участках. Только Мерецков занимался этим с целью хоть как-то наладить управление канувшими в «джунглях» массами войск и делегировать ответственность, а немецкие генералы — по скудости резервов. В состав импровизированных соединений с переменным составом сводились отдельные штабы, батальоны и батареи, снимаемые со спокойных участков фронта. На «штопку дыр» в обороне были брошены обозники и службы тыла, ремонтные, строительные и охранные части, выгруженные из поездов отпускники. Так, после советского прорыва у Мясного Бора на правом фланге 38-го армейского корпуса на базе 20-й мотодивизии и других частей была сформирована боевая группа Яшке. В районе Луги, подчинив все формирования командиру 285-й охранной дивизии, командование 18-й армии создало боевую группу генерала фон Поло. Прибывавшие из Франции еще в начале декабря части 225-й пехотной дивизии, так напугавшие Мерецкова, составили группу фон Бассе, занявшую рубеж Еглино — Красная Горка. (Внезапно пересаженная с почвы солнечного Виньякура в звеневшие от мороза волховские леса посреди января, в легких шинелях, неподготовленная тактически и психологически, она несла большие потери, особенно от обморожений. Один из ветеранов дивизии жаловался после войны нашему ветерану, что на обогрев ему давали всего восемь часов в сутки — два часа на позиции, час на отдых, и как мало тепла было в немецких деревянных бункерах с железной печкой. Наш, ночевавший в снегу и не всегда имевший возможность развести костер, просто не понял.) Но в целом советские успехи на Волхове расценивались германским Генштабом как тактические и не внушающие серьезных опасений. Главное — 215-я и 126-я пехотные дивизии с прибывающими к ним подкреплениями твердо удерживали фланги прорыва, не позволяя свернуть немецкую оборону по Волхову.

23 февраля в частях, батареях, эскадрильях зачитали праздничный приказ наркома обороны СССР: «…Инициатива теперь в наших руках, и потуги разболтанной ржавой машины Гитлера не могут сдержать напор Красной Армии. Недалек тот день, когда Красная Армия своим могучим ударом отбросит озверелых врагов от Ленинграда, очистит от них города и сёла Белоруссии и Украины, Литвы и Латвии^ Эстонии и Карелии, освободит советский Крым, и на всей советской земле снова будут победно реять красные знамена».

Результатом ворошиловской инспекции явилась новая директива Ставки Верховного Главнокомандования от 26 февраля. В ней уточнялись задачи 2-й ударной и 54-й армий. Обе армии теперь должны были наступать навстречу друг другу и соединиться в Любани не позднее 5 марта. С этого момента стратегическая операция по разгрому группы армий «Север» перешла в разряд самостоятельной фронтовой операции и стала именоваться Любанской. И задача теперь стояла поскромнее — окружить и уничтожить 1-й армейский корпус генерала фон Бота.

«Эта директива означала, по существу, отказ Ставки от своего первоначального замысла, — пишет генерал М.С. Хозин. — Поняв, что для его выполнения не хватает ни сил, ни средств, Ставка предложила последовательно разгромить вначале Любань — Чудовскую, а затем уже Мгинскую группировку. Будь это решение принято вначале, то есть при организации операции, возможно, и исход ее был бы другим».

Для воздушного обеспечения операции привлекались восемь авиационных полков РВГК, дальнебомбардировочной авиации и ВВС фронтов. Несколькими днями ранее Гитлер еще раз указал командующему группой армий «Север» на значение Ленинграда: «Ни метра назад! Самое важное — удержать Ленинград в кольце блокады». Было произведено перераспределение зон ответственности 18-й и 16-й армий. Генерал Линдеман принял весь фронт до озера Ильмень, сосредоточив в своих руках руководство Волховской битвой.

Генерал Мерецков, выполняя указания Ставки, требовал скорейшего выхода частей 2-й ударной на железную дорогу Москва — Ленинград. В ответ Клыков докладывал: «В воздухе все время господствует авиация противника и парализует действия войск. Дорожная сеть в плохом состоянии… Подвоз фуража, продовольствия, горючего и боеприпасов далеко не обеспечивает существующих потребностей. Для развития успешного наступления армии надо три свежие дивизии, дивизион ракетных установок, не менее двух автобатальонов, не менее трех дорожно-строительных батальонов, не менее пятнадцати бензовозов, сено, пополнить конский состав и прикрыть армию с воздуха».

Для прорыва к Любани в состав 13-го кавалерийского корпуса из 4-й армии была передана 80-я кавалерийская дивизия полковника Л.А. Сланова, а из резерва фронта — пополненная 327-я стрелковая. Этим частям было приказано «с ходу» овладеть Красной Горкой и выйти к Любани. За ними, развивая успех, в прорыв должны были войти 46-я стрелковая дивизия генерала А.К. Окулича и 22-я стрелковая бригада полковника Ф.К. Пугачева. Взятию «населенного пункта» Красная Горка, представлявшего из себя домик лесника на краю болота, препятствовала сильно укрепленная насыпь железной дороги Чудово — Вейнмарн. И до нее еще надо было дойти.

«Путь пролегал по лесам и болотам, лишенным каких бы то ни было дорог, — вспоминает П.П. Дмитриев. — Передвигались только по компасу. Впереди топографы прокладывали маршрут. Глубокий снег, под ним — незамерзающие болота. Гаубицы весом по 2400 кг тонули сразу на оба колеса. Лошади выбивались из сил. Люди — огневики и управленцы — надели лямки и совместно, с помощью подручных материалов, тащили на себе через топи орудия. Скорость продвижения определялась метрами, и все же мы старались не отставать от пехоты. На всем пути следования встречалось очень много убитых лошадей — след, оставленный кавалерийским корпусом. Картина ужасная. Весь световой день — налеты немецкой авиации. Правда, бомбы, попадая в болото, рвались на большой глубине, а прямые попадания случались редко».

Сформированный генералом Гусевым передовой отряд, состоявший из 80-й кавдивизии и 1100-го стрелкового полка с двумя ротами танков, 26 февраля прорвался за насыпь, но главным силам, попавшим под сильнейшие атаки с воздуха и понесшим большие потери в конском составе, этого сделать не удалось. На следующее утро противник закрыл брешь и восстановил прорванный участок обороны у Красной Горки. Десять суток группа Сланова сражалась в окружении, не получая боеприпасов, продовольствия, не имея связи. В ночь с 8 на 9 марта, уничтожив всю боевую технику и тяжелое вооружение, полковник с боем вывел остатки отряда (из состава 1100-го полка прорвалось 18 человек) обратно и немедленно был снят с должности за самовольный отход, «вялые и нерешительные действия». Все дальнейшие атаки в сторону Любани отбивались противником. 8 марта в журнале боевых действий 18-й армии сообщается о 1093 пленных и 1556 убитых русских под Красной Горкой. Вскоре после этого 13-й кавалерийский корпус вывели в тыл.

Столь же неудачной оказалась и Померанская операция, порученная 191-й стрелковой дивизии с целью выхода на Московскую железную дорогу в 5 км к юго-востоку от Любани. Дивизии предписывалось без артиллерии и обозов совершить скрытный марш через лесные массивы, ночной атакой захватить станцию Померанье и, организовав круговую оборону, держаться до подхода помощи. Комдив полковник А.И. Старунин пытался доказать командующему оперативной группой генералу П.Ф. Привалову невозможность проводить операцию без единого орудия, имея в ротах по 30–50 стрелков, с запасом продовольствия по 5 сухарей на бойца, боеприпасов — по 5–7 патронов на винтовку и по одному диску на автоматы и пулеметы. На Привалова эти доводы не подействовали. По свидетельству бывшего командира комендантской роты И.С. Осипова, «разговор закончил комиссар Алексеев примерно так: «Хорошо, мы пойдем, но за последствия и нашу гибель Родина спросит с вас».