Голос внутри меня - Брайан Фриман

«Мария Лопес».

А ниже еще один запрос:

«Мария Лопес Сан-Франциско».

Фрост замер, глядя на экран. Иден не отрываясь смотрела туда же.

– Думаете, это запрос Каттера? – спросила она.

– Время совпадает, – ответил Фрост. – Для вас это имя что-то значит? Вы не помните, Каттер не упоминал имени Марии Лопес?

Она покачала головой.

– Нет.

– Запросы до и после из совершенно других областей. Не похоже, чтобы он открывал какой-нибудь из результатов. Либо он не нашел то, что искал, либо ему помешали, прежде чем он успел продолжить.

– Или он сразу узнал все, что нужно, – предположила Иден.

Фрост кивнул.

– Верно.

– Так кто такая Мария Лопес? – спросила она.

– Если интуиция меня не обманывает, Каттер ищет новую жертву. Он знает, кто она, во всяком случае, он знает ее имя, но, очевидно, больше ничего ему не известно. Это очень интересно.

Фрост встал и прошел к Уолли.

– Я собираюсь вызвать сюда специалиста по компьютерам. И еще нам нужно, чтобы криминалисты изучили оборудование. Поэтому до их прибытия нужно выключить машину и проследить, чтобы ею никто не пользовался. Я не хочу, чтобы кто-то к ней прикасался. Ясно?

Библиотекарь кивнул.

– Да, конечно. Всегда готов помочь.

Фрост вернулся к Иден. Он выключил компьютер и указал на соседний, за которым никто не работал.

– Давайте поработаем на другой машине. Я хочу посмотреть, что получится, если мы начнем искать Марию Лопес из Сан-Франциско.

Они пересели, Истон открыл тот же самый браузер и вбил в поисковую строку тот же самый запрос, что и Каттер. Количество результатов привело его в смятение, но не удивило. Как выяснилось, в городе было бесчисленное количество женщин с таким именем.

Иден ладонью накрыла ту руку Фроста, что лежала на мышке.

– Давайте посмотрим картинки. Если он кликал на снимки, в истории это не отобразилось бы как самостоятельный поиск. Но вдруг у нас что-то вылезет.

Фрост ощутил тепло ее пальцев. Не убирая руку с его руки, Иден принялась прокручивать страницы с фотографиями.

– Видите кого-нибудь знакомого? – спросил Истон.

– Нет. А вы?

Фрост покачал головой.

– Нет.

Иден убрала руку и откинулась на спинку стула.

– Так что будем делать? Мы не знаем, какую из этих женщин он ищет.

– Мне нужно поговорить во всеми Мариями Лопес в Сан-Франциско. Во всяком случае, с теми, кто помоложе. Одна из них в опасности.

– Фрост, Каттер будет действовать быстро. На этот раз он не станет ждать неделями. Он знает, что вы близко.

Инспектор понимал, что она права. Время поджимало. Но он все равно надеялся, что ему удастся хоть на один шаг опередить Руди Каттера.

– Пусть он думает, что мы близко, но он не знает насколько, – сказал он. – В этом наше преимущество. Мы знаем, каким будет его следующий шаг. Когда он найдет Марию Лопес – кто бы она ни была, – мы будем его ждать.

Руди вслушивался в эхо шагов, разносившееся по роскошному, с мраморным полом, фойе Оперного театра Сан-Франциско. Ряды дорических колонн, люстры из бронзы и хрусталя, украшенные позолотой потолки – все это превращало театр в подобие дворца. По фойе прогуливались зрители, одетые в основном по-деловому, и в воздухе витал гул их голосов. Сегодня давали «Риголетто», и это означало, что будет аншлаг.

Он уже бывал здесь. Несколько десятилетий назад, сразу после того, как они с Хоуп поженились. Кто-то дал им билеты на «Норму» Беллини. Он уже и не помнит кто. Они были одеты слишком скромно для такого случая – денег на вечерние туалеты у них не было. Он хорошо помнил, как ощущал себя чужим среди публики, как весь спектакль испытывал страшный дискомфорт под натиском визгливых голосов. Он тогда думал, что Хоуп чувствует то же самое, но, взглянув на нее, обнаружил, что у нее по лицу текут слезы.

Он так и не спросил, что на нее так сильно подействовало. Они не обсуждали такие вещи.

Воспоминание было не из приятных.

Каттер нашел то, что искал, возле входа в зрительный зал. Программку. Он сунул ее в карман и сразу вышел из театра на каменную лестницу, спускавшуюся к Ван-Несс. На легком ветерке колыхались яркие вымпелы. Солнце уже село, начало холодать. Он дошел до угла, перешел проезжую часть и, сев на тротуар, привалился спиной к постаменту какой-то скульптуры, стоявшей перед Симфонический залом. С этого места хорошо был виден главный вход в Оперный театр и подъездная аллея для автомобилей и служебный вход с другой стороны здания.

Из-за плотного движения на перекрестке была постоянная пробка. Жители пригородов ехали домой.

Он достал из кармана программку и, перелистав, открыл на той странице, где перечислялся руководящий состав. Там оказалось больше людей, чем он ожидал. Бухгалтеры, системные администраторы, сотрудники нотной библиотеки, координаторы школьных программ, менеджеры по связи с общественностью, маркетологи и еще десятки других специалистов, работавших за сценой. Каттер внимательно вчитывался в каждое имя и наконец-то нашел ее.

Марию Лопес. Она была помощником директора по пожертвованиям. Руководила фондом, постоянно выпрашивая деньги.

Он не ошибся, что пришел сюда.

Сегодня пятница. Мария, вероятно, на работе. День близится к концу, а это означает, что она скоро выйдет.

Руди подтянул к груди колени и оперся на них локтями, чтобы выглядеть как обычный городской бездомный, которому некуда идти. Спрятав глаза за темными очками, он наблюдал за всеми, кто выходил из театра. Задача оказалась нелегкой. Из театра одновременно выходили десятки людей и расходились в разные стороны. Очень мешали грузовики и автобусы. Со своего места он мог следить за обеими сторонами театра, но расстояние было слишком велико, чтобы различать лица. Шло время, начало темнеть.

Мария все не появлялась.

Вокруг зажглись фонари. Теперь его слепили фары проезжающих машин. Выбранное им место лишилось своего преимущества. Большинство тех, кто выглядел как руководящий состав, покидали театр через служебные двери на Гроув-стрит, поэтому он решил, что и Мария выйдет оттуда. Он встал, перешел улицу и занял новую позицию у стены театра. Время перевалило за шесть. У него было всего несколько мгновений, чтобы вглядываться в лица, прежде чем люди, выходившие через стеклянную дверь, пересекали круг света и растворялись в темноте.

Наступила половина седьмого, и время потекло дальше.

В семь вечера он уже стал думать, что ничего не получится. Либо он пропустил Марию, либо она не на работе. И вдруг за ближайшей к себе дверью он заметил профиль, в котором были знакомые черты. Он все еще сомневался – ведь прошло четыре года, да и волосы у женщины были значительно короче, чем он помнил. Выйдя на улицу, она пошла в противоположную от него сторону и вскоре исчезла. Пора было делать выбор. Оставаться или идти.